— Одноглазый вернул? Разумно. С ним ты быстро выучишь пять языков.
— Пять?
— Ну да, я знаю пять, — пожала плечами знахарка. — Язык амазонок, пиросов, речь королевств Суролтар и Эргент, там почти одинаково говорят. Люди из озерного края общаются на смеси этих языков. У степняков тоже один общий с разными диалектами и родной язык ваннов. Итого пять. Я ни разу не встречала людей из княжества Айранов и имперских подданных, но в нашем регионе могу пообщаться с любым путником.
— А многие ванны знают столько же, сколько ты? — поинтересовался я.
— У конунга есть толмач. Он знает более десяти языков. Когда выучишь эти пять, продолжишь обучение у него, — сообщила Мида.
Я в принципе не против новых знаний, тем более что на Земле тоже расширял кругозор и мог поговорить почти с любым жителем Европы. Однако захотелось кое-что проверить и я, скорчив кислую мину спросил:
— А может не надо?
— Решать тебе, но знания лишними не бывают, — разочаровала меня Мида. Ну вот никто не говорит про Федю, которому надо. — Тем более что одноглазый сказал, что ты скоро уйдешь в большой мир.
— Ладно, посмотрим, — вздохнул я.
Если за меня возьмутся эти наставники, то у меня совершенно не останется свободного времени. А когда же искать дорогу в мир Костóнтиса? Как же мне самому вернуться домой на Землю? Хотя там видно будет, вдруг старик ошибся и мне удастся запустить портал или что там такое в круге камней.
Пока я общался с ведуном и знахаркой ванны из поселения ивергов по команде их вождя Кор-иверга собрали погибших и, поместив их тела на телеги, покинули город. Старик в меховой накидке злобно поглядывал в мою сторону, но кричать и угрожать перестал. Есть ли смысл драть глотку, если твои речи никто всерьез не воспринимает? Видимо он решил приберечь талант красноречия для более благодарной публики.
Люди постепенно расходились по домам, обсуждая произошедшее на ристалище событие. Я, как порядочный помалкивал в тряпочку и не лез не в свое дело, тем более что Мида потянула меня в какой-то закуток возле конюшни, где начала издеваться над моими ребрами. Она намазала рану какой-то мазью и туго перебинтовала. После распорядилась одеваться и посидеть молча, не отвлекая ее от насущных дел. Никак не могу понять, почему женщины указывают мне, что я должен делать? Хотя в некоторых вопросах они оказываются более сведущими…
Знахарка осматривала беременную женщину. Рядом с пациенткой находился худощавый мужчина. Как бы тут сказали: чахлый заморыш. Я никак не мог понять, почему Мида заставила меня наблюдать за этой семейной парой. Недолго думая я взял инициативу на себя и отвлек знахарку, вручив ей в руки посох. Она вздохнула и с негодованием на меня посмотрела. Если быть предельно откровенным, на меня не действуют строгие женские взгляды. Хочется растормошить ее и сказать: не будь такой серьезной, сделай лицо попроще. Ну не считаю я женщин опасными. Особенно если раньше они оказывали мне помощь.
У нас с женой была импровизированная игра — «укради плюшку, получи ложкой». Она на кухне запиралась, чтобы по квартире запахи не распространялись и когда мы с детьми совершали набеги за свеженькой выпечкой, давала нам черпаком по рукам. После недолгой возни мы вместе смеялись и, уличив момент, ретировались из вотчины моей дражайшей половины отягощенные добычей: иногда блинами, но чаще плюшками. А ведь у жены тогда тоже было строгое выражение лица, так что на взгляд Миды я сейчас не отреагировал и задал интересующий меня вопрос:
— Что я тут делаю?
— Набираешься сил, — устало вздохнула знахарка.
— Для чего?
— А разве не ты говорил, что устал?
— Ты считаешь, что сидя в такой каморке можно отдохнуть? — язвительно поинтересовался я. — Меня вон Цуц-йорд ходил, искал. Наверное, на пир позвать хотел, а я тут на беременную женщину пялюсь.
— И чем тебе Ильга не угодила? Теперь она и ее муж Пликс будут жить в твоем доме, — с усмешкой сказала Мида.
— В смысле? — округлил я глаза от удивления.
— Эту семейную пару я выторговала у конунга. Так что ты теперь богатый человек, у тебя три невольника — Эйтелина, Пликс и Ильга.
— А можно вопрос? Чем ты руководствовалась, подбирая мне этих невольников? По какому праву ты решаешь, что мне нужно? Мое слово в этом деле совсем ничего не значит? Я тут вообще кто? Мебель? Почему ты все решаешь за моей спиной?
— А ты умеешь говорить на языке ваннов? — с ехидной улыбочкой спросила знахарка. — Или ты знаешь, как заниматься хозяйством?
— Ну да, я не знаю языка, и не самый хозяйственный человек, но разве не нужно было со мной посоветоваться? А вдруг бы я выбрал кого-нибудь другого?
— Ха-ха-ха! Ты бы выбрал! Скажи спасибо, что мне удалось выторговать у конунга хоть этих. Ты не смотри что Эйтелина своевольная бунтарка, на самом деле она станет отличной ученицей и со временем заменит меня. Пликс только на вид неказистый, но он мастер на все руки, к тому же муж Ильги. А она никак не может выносить дитя. Находясь рядом, я постараюсь помочь ей не потерять хоть этого. А разве ты не хочешь, чтобы в доме звучал детский смех?
— А мои интересы совершенно не учитывались? — полюбопытствовал я.
— Я, прежде всего, забочусь о быте, а девок на сеновале валять ты и сам умеешь. Учись говорить на нашем языке и не заглядывайся на замужних. В городе много вдовушек, которым понравились твои стати. Сегодня ты явил себя народу во всей красе. Тебя с гнедым жеребцом сравнили, многие захотели объездить и поскакать на таком красавце, так что постарайся срамную болезнь не подхватить, Жеребец.
— А…
— Вот тебе и «А», — усмехнулась знахарка. — И выйди отсюда, у нас осмотр. Лучше с Пликсом пообщайся. Он сможет переделать домик у древних камней так, как удобно тебе…
— Какой домик?
— Около древних камней жил отшельник. Он поставил сруб и наблюдал за местом силы, — пояснила Мида.
— Когда я появился в каменном круге, никаких строений рядом не было. Если там был дом, то теперь его разрушил земляной дракон.
— Тем более, Пликс построит новый дом, только не на острове, а на холме. Я там местечко присмотрела. Реку в обе стороны видно, — заявила знахарка.
— Построит? — с сомнением произнес я и демонстративно осмотрел худощавого работника. — Ты уверена?
— Я озадачу конунга, — с усмешкой пообещала Мида.
— И он, разумеется, тебя послушает.
— У древних камней должен жить наблюдатель. Ты для этой цели подходишь идеально. Нужно растрясти закрома Аль-йорда и наведаться в местный арсенал. Там, говорят, большой лук имелся…
— Какой лук? — тяжело вздохнул я.
Меня начинала утомлять предприимчивость знахарки. Того и гляди под каблук загонит. Так нельзя. Я мужчина, и я все решаю, а она мне не жена. Однако распоряжается мною, будто я дитя малое и без ее опеки не выживу.
— Я точно не знаю, — отмахнулась Мида. — Говорили, что из замка после похода на юг привезли. Пользоваться никто толком не умеет, вот и гниет эта штука лет десять. Только место занимает. Ты с ней разберись и поставь около камней, того и гляди, очередного земляного дракона сможешь стрелой встретить.
— А что это ты за меня все решаешь? Где жить, с кем спать, чем воевать.
— Воевать ты сам будешь, а житейской мудрости в тебе нет. Привык ты на всем готовеньком. Вот и беру я заботы на себя, — заявила знахарка. — Борода с сединой, а на блажь заводной! Ты как дитя малое — играться любишь, то мечом помахать, то на охоту сходить. В каждой бочке затычка.
— Так Цуц-йорд позвал на охоту, — оправдался я. — Насколько я понимаю, берсерку нужна медвежья шкура.
— Да какой из тебя берсерк, — усмехнулась Мида. — Посмешище.
— Не понял? — возмутился я. С чего это вдруг она меня оскорбляет?
— Что ты не понял? — язвительно поинтересовалась знахарка. — А скажи мне мил человек, кто громко ругался, когда собственным мечом по ребрам получил? Я? Или может ты? Во-от! А настоящий берсерк впадает в неистовство и боли не чувствует. Так что ты там не понял?
