А Теодоро даже не мог затянуть раны!
— Папа, помоги ей, — шмыгнула носом Анжелик. — Пожалуйста! Ты же можешь!
— Не уверен, что это будет так просто, — растерянно пробормотал Раньери.
— Тогда поцелуй её! — всхлипнула дочка. — Мне Мария читала сказку, и там принц поцеловал принцессу и расколдовал её! Ты же тоже так сможешь, правда?
Теодоро очень сильно сомневался в целительной силе собственного поцелуя, но спорить было некогда. Потому, выдохнув, наклонился к Анастейше и коснулся её мягких, но похолодевших губ.
…Он долго сопротивлялся мысли о том, что его влекло к этой девушке — пытался убедить себя, что позволил ей оказаться на территории его поместья исключительно по той причине, что она была пешкой в чьих-то умелых руках, а он хотел вывести врага на чистую воду. Они ведь рассчитывали на то, что он отреагирует на девушку, так похожую на его жену, а он просто пытался оправдать ожидания!
Кому врать? Себе?
Смешно!
Она действительно была очень похожа на Беренику — но, кажется, только внешне. И его в самом деле поначалу привлекло это диковинное сходство, а потом он задумался, так ли подобна на его супругу простая учительница из немагического мира, или всё-таки она ведома совершенно иными мотивами и стремится к какой-то другой жизни?
Теодоро не позволял себе задаваться этими вопросами до сегодняшнего дня, до момента, пока ему, целуя Анастейшу, не пришлось пробраться Тьмой в само её естество и попытаться поковыряться в нём, выцарапывая оттуда яд.
Магия поддавалась с трудом. И всё же, Теодоро почувствовал, как покалывали его губы, впитывая в себя Тьму. Она толчками покидала тело Анастейши, и девушка задрожала, на выдохе отпуская последний составной компонент сторонней энергии.
Теодоро отпрянул от неё. Да, теперь Тьма не клубилась в теле девушки, но её грудь всё ещё была изранена когтями Тени.
— Анжелик, — Раньери заставил себя отпустить девушку и посмотреть на дочь, — на тебе нет царапин?.. Ничего такого?
Она отрицательно покачала головой.
— Помоги Анастейше! — шепотом попросила девочка. — Я в порядке, папа!
Она в порядке. Это звучало как невероятное утешение, и всё же, Теодоро никак не мог избавиться от осознания: его магия не призвана исцелять. Он не смог бы помочь дочери, как не может сейчас помочь Анастейше.
Его самонадеянность в самом деле сыграла с ним злую шутку.
— Папа! — попросила девочка. — Пожалуйста!
— Я не могу использовать исцеляющее заклинание. Мне нужен противовес, — пробормотал Теодоро. — Что-то способное перетянуть на себя Тьму, пока я буду заживлять раны. Очиститель магии. Какая-нибудь тварь из Бездны… Проклятье!
Если б это случилось ещё вчера, он мог бы притащить сюда драконьего кота или кого-нибудь в этом роде, слить в него энергию Тьмы — для тварей это только в радость. Расщепить собственный дар на составные части, и чистую силу, не испорченную Тьмой, направить на исцеление ран.
Но сегодня он выпихнул в Бездну последнюю тварь, а искать новую времени нет. Анастейша продержится от силы полчаса.
— А драконий котёнок подойдет? — тихо спросила Анжелик.
— Котёнок? Подойдет, но где я его возьму?
— У Анастейши в комнате.
— Что?! — Теодоро повернулся к дочери.
Она возвела на мужчину невинный взгляд своих голубых глаз, показывая, что каяться не собирается — мы только потеряем время.
Ладно, это подождет.
— Веди, — обратился он к дочери. — Попытаемся что-то сделать.
Она вскочила на ноги, не заставляя просить себя дважды, и побежала в поместье. Раньери же осторожно поднял Анастейшу на руки и направился следом за дочкой.
Путь в комнату няни показался просто бесконечным. Теодоро никогда не думал, что его поместье настолько запутанно — так далеко было добираться до места, где можно оказать Анастейше помощь. Тем не менее, они всё-таки добрались до комнаты, и девушка всё ещё дышала.
Анжелик сама отворила дверь в комнату, пропуская меня внутрь.
Драконий котик оказался внутри. Он мирно так сидел на кровати, крупный, черный и пушистый, всё как положено для этой породы. Выглядел он пока что в меру грозно и подвинулся, когда лорду надо было уложить Анастейшу на кровать.
Теодоро попытался коснуться шубки котенка, но тот ответил тихим недовольным шипением. Как пить дать, укусит!
Но Анжелик, кажется, знала, что делать. Она подскочила к кровати и осторожно уложила холодную руку Анастейши коту на холку. Тот согласно заурчал, явно не против такого прикосновения.
Теодоро шумно выдохнул воздух. Затея становилась ещё более рискованной, но он не мог позволить Анастейше погибнуть. Только не сейчас.
Потому, сжав её вторую ладонь, он попытался втолкнуть в неё свою магию.
Получилось! Сила раскалывалась на две части; Тьма, пробежавшись по жилам Анастейши, впитывалась в драконьего кота, а сила исцеляющего заклинания латала раны на груди Анастейши, затягивала их.
Это было сложно. Теодоро чувствовал себя так, словно из него самого тянули жилы. Но ему повезло; Анастейша задышала ровнее и больше не теряя кровь.
— Папа? — прошептала Анжелик, когда он отпустил ладонь няни. — Она будет жить?
— Будет, — устало кивнул мужчина. — Поспит, потом придет в себя. А теперь, моя дорогая, не хочешь ли ты мне объяснить, что в кровати Анастейши забыл драконий котик?
Дочь уставилась на меня широко распахнутыми глазами и выглядела так наивно, что я понял сразу: кажется, наш разговор закончится именно этим вопросом, и ответа от дочери я не дождусь. Что ж, пусть так. Если не узнал сегодня — спрошу потом. И проблему с драконьим котиком обязательно решу, только после того, как помогу Анастейше.
Глава десятая
Я приходила в себя урывками, пробиваясь сквозь странную пелену в сознании и сквозь жуткий шум в ушах. В глаза словно песка насыпали, и, как бы я ни пыталась избавиться от неприятных ощущений, меня раз за разом накрывало с головой. Странная горечь во рту, жжение в груди и черные пятна, вспыхивающие перед глазами — полный спектр «приятных» ощущений. Дышать было трудно.
В какую-то секунду я уж было решила, что умерла. Утрудненное дыхание прервалось и вовсе, и, чтобы восстановить его, мне пришлось совершить над собой невероятное усилие. Собственной воли к жизни не хватало; но я почувствовала, как кто-то коснулся моих губ, и выдохнула остаток воздуха, что ещё был в моих легких, смешанный с клубящейся энергией тьмы.
Потом окружающий мир исчез окончательно. Когда я вернула себе возможность ощущать хоть что-нибудь, поняла, что уже лежу не на крыльце дома, не на холодных камнях. Моё ложе оказалось мягким, вокруг было тепло, а ещё что-то держал меня за руку. Во рту царил неприятный медный привкус, как будто у меня шла носом кровь, а боль напоминала загнанного в угол зверя, ещё пыталась дотянуться своими когтями, не прекращала борьбу, но больше не царствовала в сознании.
Наконец-то мне удалось открыть глаза и различить Тёмного Лорда, точнее, его силуэт. Мужчина склонился ко мне и нежно держал меня за руку. Я чувствовала тепло его ладоней и, сказать по правде, наслаждалась этим прикосновением.
Губы невольно растянулись в улыбке, но лишь на секунду. Потом на меня обрушились воспоминания о зубастой Тени, впивающихся в тело длинных загнутых когтях и об Анжелик, которую тоже схватили. Я едва не задохнулась от внезапно накатившей боли и страха за девочку.
— Анжелик, — с трудом выталкивая из себя воздух, пробормотала я. — Там… Анжелик!
— Тише, — прошептал лорд Теодоро. — С Анжелик всё в порядке.
— Тень!..
Мне хотелось рассказать ему о том, что я видела в зеркале, о чудовищном предложении, на которое, кажется, я должна была согласиться — если для меня, конечно, важна жизнь Эли. А что теперь будет с моей сестрой?.. И где девочка? Раньери спас меня, я не умирала сейчас — я точно это знала, хотя тело, кажется, упорно пыталось убедить меня в противоположном. Но что с Анжелик?
