туники были зелеными словно залитый солнцем лес. За ними ехал эскорт всадников в одинаковом ярком обмундировании. После них следовал конь с приматой, его сопровождали церковные чиновники меньшего ранга на лошадях или в собственных повозках. Потом громыхала повозка в которой по утверждению Тогата хранилась церковная казна Алсоора или несколько тысяч копий Книги Тала, а может и то, и другое вместе. Потом двигался еще один отряд пехотинцев, эти явно участвовали в войне и поэтому были более оборванными, чем в авангарде, несколько повозок с пленниками церкви и отряды Джодаха в хвосте.
Повозки с пленниками были лишь немногим больше той запряженной ослом повозки, в которой увезли матушку Доббс. Они были заполнены пленниками с оковами на руках и ногах, у некоторых наручники были привязаны к борту повозки.
Они не впечатляли. Если церковь исходила из силы тех, кто ей противостоял, то по этому поводу мало что можно было сказать. На самом деле все выглядело так, словно церковь опустошила алсоорские тюрьмы и подземелья, чтобы обеспечить требуемое число жертв. Тогат мог заметить (но не стал), что пленники являются примером врагов церкви, если только ими могут считаться бедность, неопрятность, болезнь и голод, поскольку они обладали всеми этими чертами.
Джодах пробежал глазами по пленникам, разыскивая лицо Воски, и вытаращил глаза от удивления. В передней части третьей повозки сидела одетая в синее женщина из переулка, ее руки были закованы в украшенные орнаментом цепи. Ее одежда была изорвана в клочья, но глядя на лицо в форме сердца и челку ошибиться было невозможно.
Джодах пристально смотрел на нее, она слегка повернулась и встретилась с ним взглядом. Как и тогда с приматой, он ощутил, что она увидела, как он на нее смотрит, но на этот раз он чувствовал, что она его узнала. Она быстро кивнула и позволила себе слегка улыбнуться, а затем отвернулась и стала смотреть по направлению движения процессии.
Мимо прогромыхала последняя повозка с пленниками. Воски среди них видно не было.
Тогат толкнул Джодаха локтем и сказал, что настала их очередь. Они взобрались на заднюю часть повозки вместе с остальными убого одетыми выжившими при Западне и замкнули шествие.
* * * * *
Потребовалось приложить немного усилий, чтобы Джодах и Тогат вызвались в караул (мешало разве что нежелание Тогата спать только половину ночи после дневного перехода). Для того, чтобы получить назначение охранять одного требуемого пленника, пришлось потратить время (и трофейную бутылку рома) на убеждение.
Большая часть грешников, преступников и бездельников, предназначенных для сжигания на костре инквизиции, была на ночь помещена в одну большую палатку. Тех, кто мог создать некоторые проблемы, разместили отдельно и приставили персональную стражу. Джодах и Тогат закончили тем, что на рассвете сменили караул у палатки женщины в синем. Джодах заметил, что церковь намного серьезнее относится к пленникам, чем войска Геда – возле каждой палатки были выставлены по два стражника, которым было недвусмысленно приказано не впускать внутрь посторонних.
Джодах подождал, пока везде в лагере не сменят стражу, и лагерь не угомонится. Затем он сказал: – Тогат, я собираюсь войти внутрь и хочу, чтобы ты остался снаружи.
Тогат помолчал и ответил: – Так вот ради чего это все затевалось.
Джодах насмешливо посмотрел на большого воина.
Тогат покачал головой. – Все эти усилия ради девчонки? Ты не можешь подождать, пока мы доберемся до Геда? Я знаю очень хорошее место в районе доков…
Джодах понял, о чем говорит стражник, и отрицательно покачал головой. Он чувствовал, как краснеет от смущения. – Я не это имел в виду. Мне надо поговорить с пленницей.
Тогат насмешливо надул щеки. – Я тоже всегда так говорю. Просто хочу поговорить. Хотя этим никогда не заканчивалось.
Джодах понял, что ему становится жарко. – Я серьезно. Я ищу одного человека…
– Мы все так делаем, парень, все, – сказал Тогат, бросив на парня долгий суровый взгляд. – Ну, давай. Я думаю, что церковь не станет беспокоиться, и ее сожгут на следующий день. Я отойду немного в сторону и буду смотреть, не идет ли начальник стражи. Только потише, если ты не против?
Джодах хотел с ним поспорить, но лишь покачал головой и расстегнул вход в палатку.
Пока он пробирался внутрь, Тогат сказал ему вдогонку. – Только не слишком долго. Думаю, что через пару часов мне тоже понадобится хороший длинный «разговор». – Он сопроводил высказывание противным смехом.
В палатке у стены были разложены припасы, а в середине было свободное место. В центре в каменистую почву был вбит большой железный кол, к которому короткой цепью крепились наручники пленницы. Такой же способ в гедской армии использовали, чтобы держать захваченного шпиона, но железный кол, цепь и сами оковы были покрыты похожим на паутину узором из тонких серебряных линий. Джодах вспомнил, что в похожие заковали Воску.
– Наконец-то ты добрался, – сказала женщина в синем, в данный момент она была одета в серое.
Джодах хмуро сделал жест ладонью вниз, сделав ей знак говорить потише. Он не верил словам Тогата, что тот не будет стоять у входа и подслушивать.
– Мне нужна информация, – не повышая голоса, сказал Джодах.
Женщина подняла скрещенные и закованные руки. – Как, спасения не будет? А я думала, что ты пришел освободить меня. – Она покачала головой, ее волосы разметались по лицу словно волны. – Извини, что я не связалась с тобой раньше, Джодах из Провинции Гива. Я была несколько занята. – В ее голосе не было даже намека на извинение.
– Я хочу узнать о Воске, – сказал Джодах, вставая перед ней на колени после того, как прикинул насколько длинна цепь, и оставаясь вне ее досягаемости.
Женщина снова подняла руки. – Сначала освободи меня.
Джодах покачал головой. – Сначала информация. Когда мы говорили в последний раз, ты бросила меня блевать в переулке.
Ее глаза сузились, и на мгновение показалось, что она пытается забраться Джодаху в душу. Он неподвижно сидел перед ней и ждал, пока она примет решение.
В конце концов она облизала губы, закрыла глаза и сказала: – Воска мертв. Извини. – Одновременно с этими словами ее плечи опустились вперед. Это прозвучало как извинения.
У Джодаха что-то сжалось внизу живота, на мгновение он ощутил головокружение, как в тот раз в переулке. Причиной этого был страх, а вовсе не магия. Страх того, что женщина сказала правду.
– Нет, – в конце концов
