– Тебя это уже волновать не должно, Ярослава, – отрезал Алекс.
Слова прозвучали, как приговор и прогремели гонгом в моей голове. Алекс твердо уверен, что остановить войну можно только уничтожив все оружие в мире. В целом тактически неплохо. Но стратегически не очень. Останутся люди, способные создать новое. А значит, надо менять мышление, а не отнимать оружие. Чтобы люди друг друга палками не по голове мутузили, а строили из них плуги и пахали землю.
Собственная аллегория мне понравилась, и я собралась снова попытаться её донести до преподов, но заговорила Лимония.
– Я думаю, в словах девочки есть здравый смысл, – сказала она.
– По-вашему, спонтанно открывающиеся порталы в Небулан это здраво? – со злым изумлением поинтересовался Алекс.
Профессор Лимония поморщилась.
– Спонтанные – нет, – согласилась она. – Но если открытия контролируются, это довольно много. В любом случае, обо всем нужно сообщить ректору и непосредственно высшему начальству. То есть Виолетте Спрутовской. И не так, как обычно это делаете вы, а с аргументами и контраргументами. И уберите уже ваш огненный шар. Как мне кажется, нам больше ничего не угрожает.
Ястребиные брови Хрома сдвинулись ещё больше, но он нехотя погасил между ладонями пламенный мяч.
– Вы понимаете, какая это колоссальная ответственность, профессор Лимония? – спросил он.
– Не меньшая, чем отказ от инструмента, возможно, единственного, который способен помочь выяснить, что творится в Небулане, – парировала профессор Двуликая.
Слушая их, я все ещё не могла осознать, что мой словесный по… порыв возымел действие и я все ещё не выгнана из академии. Да, я взвалила на себя очень много, но иначе никак, потому что мосты не только сожжены, но и пепел от них развеял ветер.
Остальным преподам идея профессора Двуликой не понравилась. Впрочем у Чистослова на лице застыл небольшой интерес. В то время как Сократис нахмурился и успел высказать Лимонии все, что думает по этому поводу. Но та не сдалась и осталась на своем.
В результате двадцатиминутной перепалки решено было всем составом идти за ректором, а после на прием к Спрутовской. По лицу Алекса я видела – он настроен решительно и думает, как бы отвадить Лимонию, чтобы не лезла. Но слишком много свидетелей, и Хром не решается действовать активно.
Подойдя, он наклонился и рывком поставил меня на ноги, вызвав в теле очередную волну боли. Я глухо простонала, поджав губы, а он навис надо мной.
– Я бы выгнал тебя прямо сейчас, – прошептал он мне прямо в ухо, а потом уже громче, чтобы слышали все: – К ректору. Все к ректору.
Глава 10
Разнос у Спрутовской гремел неистовой бурей. Невысокий и сухощавый ректор вопил, дергая себя за волосы, и носился по кабинету. Профессор Сократис вещал, выпрямившись, будто на трибуне и поддерживая край тоги, Чистослов разводил руками и что-то бормотал, Лимония со строгим выражением лица закатывала глаза и тараторила. Только Алекс Хром стоял молча в стороне, скрестив руки, и мрачно исподлобья на все это взирал.
Командир Спрутовская слушала внимательно, попеременно глядя на каждого из присутствующих. Редкие морщины на её лбу периодически углублялись, демонстрируя серьезную озабоченность, а сиреневые щупальца, с кольцами через одно, покачивались и перекладывались с места на место.
Я терпеливо ждала, пока словесная река у преподов иссякнет так же, как это произошло, когда мы всей толпой завалились в кабинет к ректору. Тот аж подпрыгнул от неожиданности, а потом стремительно бледнел, слушая отповеди преподавателей. Потом, конечно же, в беседу вступала я, чтобы увеличить шансы отправиться к Спрутовской, которая всегда остается моим единственным спасением.
И вот теперь это сиреневое спасение с щупальцами поглядывает на меня так сурово, что внутренности сжимаются холодной лапой. А что если на этот раз Спрутовская примет сторону преподов? Ведь, по большому счету, правды в их словах много.
– И именно поэтому мы просим… Нет! Мы требуем немедленного исключения Ярославы Воронцовой из академии Парамагии, – закончил длинную тираду профессор Сократис и оглянулся на остальных, ища поддержки.
Все, кроме профессора Двуликой, закивали. А Алекс метнул в меня мрачной ухмылкой из тени колонны, под которой стоит.
– Она совершенно неуправляема и потому крайне опасна, – подтвердил ректор. – Мы не должны рисковать безопасностью студентов. Да что там студентов! А если она вдруг неудачно чихнет и случайно откроет портал посреди улицы?
– Ну, ты ещё попробуй так чихнуть, – с хмурой задумчивостью отозвалась Спрутовская.
Ректор торопливо закивал и проговорил:
– Вы правы, чихнуть это слишком. Но вы же понимаете, если она умудрилась на контрольной вместо перемещения предмета за стеной превратить саму стену в портал, то только богам известно, на что ещё способна эта девчонка.
Орфей Сократис воздел руки к потолку и добавил с пафосом:
– Это же ходячая катастрофа! Командир, эта девчонка как… Бозон Хиггса, как глуино, вайно, фотино и нейтралино! Она непредсказуема, нестабильна и сама не понимает, что делает!
– Слово не воробей, вылетит – не поймаешь, – кивая, подтвердил профессор Чистослов, поглаживая длинную бороду и теребя край изумрудной мантии. – В любом деле сперва нужно думать, а говорить уже опосля. А у Ярославы думанье и деяния перемешаны. А у ж слова…
Не считая Лимонию Двуликую, Боян Чистослов, по моим ощущениям, был бы не против, если бы я осталась. Слишком уж он любознательный. Но тревога за безопасность берет верх.
Сама профессор Двуликая только фыркнула:
– Вы, профессор Чистослов, предвзято относитесь к женскому уму. А с профессором Сократисом я вообще после всего этого разговаривать не хочу.
Глаза преподавателя пространственной магии округлились, а лицо вытянулось.
– Позвольте, позвольте, – с возмущенным изумлением выдохнул он. – Я лишь пекусь о всеобщей безопасности и всеобщей же стабильности.
Брешь в корабле моего будущего неумолимо росла, вода заливала трюмы, ещё немного таких атак – и он бесповоротно пойдет ко дну. И пока я в панике придумывала, чего б такого ультимативного сказать всем этим снобам, в разговор вступил Алекс и меня обдало новой ледяной волной.
– Командир, вы невероятно умный и опытный руководитель, – начал он с комплиментов, как учат все коучи и НЛПеры в соцсетях. – И мы все уверены, вы никогда умышленно не станете подвергать опасности невинных людей. Пускай мы, маги, ещё способны защититься от внезапных экспансий со стороны, безусловно, одаренной, но совершенно нестабильной девушки. Но вы прекрасно понимаете – там, за стенами АКОПОС и академии Парамагии обычные гражданские. У них нет средств защиты от таких, как она. Учитывая весь ваш колоссальный опыт и мудрость, лично я не сомневаюсь в правильности вашего решения. Каким бы оно ни было.
Каждое его слово ударяло набатом и отдавало гулом в моей голове. Хитрый, зараза, как Подгородские торговцы. Я сама поймала себя на том, что верю ему, после чего поморщилась и грозно сложила руки на груди.
Неужели Виолетта тоже прислушивается к его словам?
По её мрачному лицу я с замирающим сердцем поняла – она склонна согласиться с мнением большинства. Я снова про себя выругалась – вот же Алекс, подлый свин! Нашел нужные слова. Самое отвратительное то, что его можно понять. Наверное, будь я на его месте, сама поступила бы так же.
Но я не на его месте. А на своем. И буду сражаться за свою судьбу, пока есть возможность. Ведь от моего успеха зависит не только моя, но и судьба моей мамочки. А я дала обещание вытащить её из клиники и вычеркнуть Влада Лисицына из наших жизней.
Поэтому набрала в легкие воздуха и впервые заговорила с момента входа в кабинет Спрутовской, глядя прямо на нее:
– А как же «Тайники»?
Все разом оглянулись на меня. И по взглядам я поняла – это тоненькая соломинка, скорее даже волосок. Если я за него не ухвачусь или он сам вдруг оборвется, то шансов больше не будет.
