Действительно приятный. Но об этом, естественно, я Кате не скажу.
— Ах вы гадины, вы что, всё спишали⁈ У вас были ответы, да⁈ Ну конечно они у вас были, вы же три амёбы, вы бы сами нишо не напишали!
— Напис-с-с-сали. Ч-ч-ч-что. С-с-с-сами, — протягивал я звуки, — Ну давай, Катя, повтори!
Школу постигла эпидемия шепелявости. Видимо, мы с Катей запустили тренд, и теперь зубы выпадают ВАЩЕ у всех. Вон, даже у Макса. На очереди Лёня. Чего он, к слову, очень боится, как взрослый мужик боится облысения.
— Да ты офигела, вонючка⁈ У… у меня шкоро тоже вырастут! — покраснела она, — Вот, уже лежут, а-а-а! — она открыла рот и показала два маленький зубика.
— Ой, да кого там вырастет, шепелявая. Максимум что у тебя вырастет… титьки!
— Пф, естественно! Как у мамы, в-о-о-от такие большие! — откинула она косичку и развела руками, — Ещё слюни пускать будешь, как дебил! Хотя ты и сейчас — дебил!
— Да кого я там не видел, — отмахнулся я.
— Т-такого — не видел! И… и не увидишь! Понял⁈
— Зачем они ваще… титьки, — не понимал я, — Чё к чему…
Всё это слышали пацаны, и потому в стороне остаться не могли.
— Ну да, большие некрасиво — закивал Лёня.
— Не-е, ты чё. Чем больше — тем ваще круче! — вскинул руки Макс, — Большие взрослые тёти с большими титями, уо-о-оу!
— Не-не, девочка должна быть миниатюрной и няшной! — Морозов твёрдо отстаивал свою позицию.
— Парни… — хмыкнул я как знаток, — В первую очередь важна душа! Характер! Ну и как бывалый могу сказать… что потом идут ляшечки. На них приятно сидеть!
— Хм-м, ляшечки… — задумались пацаны.
Катя, слушая всё это, ТАКОЕ лицо скривила, будто на навозников смотрела. А вот будешь знать, как за мальчиками подслушивать! Всё, иди отсюда, беззубая и безтитечная. Как отрастёт — тогда поговорим. Хотя предпочту с тобой больше не контактировать.
Дальше переменка и два урока прошли спокойно. И вот под конец…
Да блин, снова эта блондинка! Синицина, ты слишком часто сегодня мозолишь мне глаза!
— Кхм, — Катя с важным лицом встала перед объединённым классом, — Мне, как самой ответштвенной штароште класса поручили важное дело зачитать всех прошедших…
— Ну естественно читать будет шепелявая, просто лучшее решение! — закатил я глаза.
Катя молча схватила мелок и кинула мне в башку. Я ловко ловлю, открываю рот и съедаю драгоценный кальций! Катя аж глаза выпучила от такого перфоманса. Причём видела это лишь она — я на последней сидел.
— В обшем, в Москву отправляются… *бла-бла-бла-бла*, Леонид Морожов!
Лёня выдыхает. Капля пота, втягивается обратно.
Так, первый есть.
— *Бла-бла-бла*, Макшим Шмолляйцев, *бла-бла-бла-бла*.
— Е-е-е-е-шть! Щюдыа-а-а-а! Уо-о-о-о! — он заорал в ухо девочке, сидящей рядом, — ЛЕЖАТЬ! ПЛЮС! СОС… кхм, ладно.
Чё ты радуешься, дебил, у нас буквально были все ответы! Ну ладно, простим волнение.
Вторая амёба из нашей компашки есть.
Остался лишь…
— *Бла-бла-бла*, — перечисляла Катя имена.
Лишь…
— *Бла… Бла-бла! Бла-бла⁈*
Ну, алё.
— *Бла-бла*, ну и наконец, *Бла-бла*, — кивнул она, сворачивая бумажку, — На этом вшё! Спашибо за внимание!
Повисло молчание. Во всём классе.
Морозов медленно на меня поворачивается с шокированным лицом, а я замираю, неспособный даже вздохнуть.
Вы что… издеваетесь?
«Рой… ты что, меня завалил?», — не веря спросил я.
«Нет. Ответы были правильны»
«Тогда какого чёрта я…»
— Пха… пха-ха-ха-ха! — заржала Катя, — Видел бы ты свою рожу, Кайшер! Ха-ха-ха! — она счастливо схватилась за живот, — Да есть ты в спишке, есть! Не плачь только, а то жрелище — ну жалкое!
Я глубоко вздыхаю, прикрываю глаза и сжимаю кулаки до хруста костей.
Ну будет перемена, Катя…
— А самой то нет, — процедил я с ухмылкой.
— «А щамой тё неть», — передразнила она, — Потому что моя мама — шпоншор олимпиады. Мне нельзя, я апероли лучше тебя, Мишенька, — развела она ручками, путая слова, — Но ты не переживай, вонючка, моя мама выиграла… э-э… гендер на строительство арены в Москве, так што я всё равно поеду.
— Гендер у тебя в башке — «Вонючка-Вертолёт». А мать твоя выиграла… гриндер.
— Я лучше знаю, что выиграла моя мама!
Лёня вздохнул.
— «Тендер» там, дебилы, — пробормотал парень.
— Так, очкастый, не умничай, — повернулся я.
— Да, ошкастый, не встревай!
Бедный Морозов снова вздохнул и покачал головой.
Но я задумался. А кто вообще Катина семья? Кто такие Синицины? Они спонсоры везде и всюду, и судя по строительству дуэльной арены, — напомню, государственного объекта, — они владеют строительной компанией? Может и школу эту — они же отстроили? Это бы объяснило важность Кати — перед ней все прям носятся.
А ещё за ней приезжает экипаж охраны, телефоны у неё самые последние, а если уронит — не чинят экран, а покупают сразу новый.
Синицина — ОЧЕНЬ важная девочка. Ну и на характере это сказывается.
Ничё-ничё… вот скоро мой папа пройдёт военное обучение — посостязаемся с тобой в важности! Когда в реестр войдёт Ведьма Апокалипса, я, бывший апостол, и красавица мамуля, посмотрим с кем РЕАЛЬНО носиться будут!
А ещё у меня корова кучерявая.
— Зато у меня золотая медалька есть, — хмыкнул я, когда Катя села передо мной.
— М-м-м… вау… а у меня уже одиннадцать. И што?
— За что⁈
— Фигурное катание, гимнастика и лёгкая атлетика.
— Ты офигела⁈
Так ВОТ чё она такая резвая, что её даже мне догнать трудно! Катя, это не по сценарию, ты должна быть ленивой наглой аристократкой, которой нужно показать место! А не отличницей, спортсменкой и старостой! А ну ленись!
— Всё равно вонючка, — букрнул я.
— Нет ты.
— Нет ты.
— Сам такой.
— Я первый сказал.
— Первое слово съела корова! Ты воню…
— Кайзер, Синицина! — повысила голос учительница, — А ну прекращать! На перемене продолжите! — она строго на нас глянула, убедилась в тишине и покачала головой, — В общем, поздравляю всех прошедших отборочные. Теперь что касательно поездки в лагерь. Она состоится через три недели.
Все навострили уши. Уже прошёл слушок ЧТО там будет, так что…
Да, все считают дни до поездки. Ведь так будет ТАКОЕ… ух, ё. Если бы я и это пропустил — впал бы в кому, а моё детское сердечко бы разорвалось.
— А что по Олимпиаде — через месяц после лагеря, — прозвенел звонок, — На этом всё. Всем спасибо за урок.
Катя, понимая что движется, быстро схватила рюкзак и рванула из класса. Стерва! Ну и иди нафиг!
Мы же с пацанами радовались как не в себя.
— Это нужно отметить! Игрой в Плейштейшн у меня дома! — объявил Максим.
Я улыбнулся.
Конечно нужно! В Москву поедем, нагибать московских умников из первого класса! Я так давно не был в столице! Да я ваще один раз там был!
А ведь там тот самый дракон, который НАВЕРНЯКА знает демоническое наречие.
Только вот…
— Сегодня без меня, чуваки, — вздохнул я.
— Э, почему?
И дело вовсе не в них! И даже не в Олимпиаде!
Дело в лагере через месяц.
Когда я вернулся домой, я рассказал всем радостную новость про отборочные, и назвал точную дату лагеря.
Все поняли, что меня беспокоит.
— Безымянный ведь ещё не пойман, — вздохнул Баал, — Ну, полагаю, самое время этим заняться?
Да. Безымянный. Будет очень опрометчиво ехать куда-то в лес, когда такая дрянь пообещала «вернуться», и при этом уже сколько месяцев не отсвечивает.
Ситуация омрачилась ровно за один миг. Это не шутки. Это серьёзно. Безымянный — не то, на что стоит закрыть глаза в ТАКОЙ ситуации. Не в дальнюю поездку за город.
— Тогда давайте дождёмся папу, и обсудим всё у бабушки, — нахмурилась мама.
— Думаю, стоит начать с Соломона, — киваю я, — Будет первым выдранным ядром. У него, вон, сердце всё ещё бьётся.
Пора закрывать уже этот гештальт. Бедолага ждёт своего воскрешения уже сколько. Полгода? Его сердце в комоде у нас валяется, лол. Его даже пару раз Бингус съесть пытался, уродец лысый (люблю его всё равно).
