— Нет! — завопил хан, который все же понимал имперский, но плохо, потому что отвечал по-своему.
— Он не может отказаться от мести, потому что дал клятву. Если нарушит, все равно не попадет к духам предков, — продолжил перевод Охто.
— Твою мать! — Мысли в моей голове проворачивались с хрустом, но мозг все же сумел выдать нужный результат. — Ты клялся отомстить убийце твоего сына?
— Да, — на имперском ответил хан, по его глазам было видно, что он бы и сам хотел найти выход из этого тупика.
— В его смерти виновен я, поэтому можешь мстить лично мне сколько влезет, только не на этой земле. Согласен?
— Да, — обреченно выдохнул хан и тут же начал орать как резаный.
Я даже напрягся и хотел было дать ему в морду, но не стал этого делать, услышав, как начали стихать вопли степняков. После небольшой паузы лесок вновь наполнился треском, но теперь удаляющимся.
— Пусть клянется, — сказал я Охто и повернулся к своим бойцам.
Парочку драгун все же подранили. Впрочем, никто и не говорил о том, что хтары являются слабыми воинами, и очень хотелось надеяться, что после пленения командного состава степняки прекратили штурм города.
Минут пять хан что-то лопотал на хтарском, а затем послышался голос Охто:
— Хозяин, клятва верная. Хан требует, чтобы его отпустили.
— Требует, с петлей на шее? А он нахал, — повернулся я к хану с ехидной улыбкой. — Э, нет, брат. Это было условие спасения ваших душ, а насчет выкупа за жизнь мы поторгуемся — и начнем, пожалуй, с чешуйчатых доспехов. Всех, что есть в этом войске.
Хан хоть и не говорил на имперском, но понимал многое — его лицо тут же перекосило от злобы. А я в ответ лишь улыбнулся. Никогда не любил торговаться, так что спорить нам было не о чем.
Затем был осторожный путь к опушке леса под прикрытием пленников, и я с облегчением увидел, что на защитном валу по-прежнему наши, а степняки беспокойно ждут появления своих вождей вокруг того самого холма, который стал для них роковым.
Хан, предварительно освобожденный от груза брони, отправился к своим воинам, а мы с его сыновьями быстренько отступили под защиту оборонительного вала. Уже там выяснилось, что хтары все-таки прорвались за периметр, но были сметены с кромки вала дружным залпом драгун. Тех же, кто оказался внутри, встретили оставшиеся в поместье казаки и неожиданно злой волк. Схватка была короткой, кровавой, но, к счастью, победной для нас. Общие потери составили четверых убитыми и пятнадцать ранеными, но это было намного меньше, чем ожидалось. И все же облегченно вздыхать было рановато: для подобных вздохов время пришло лишь тогда, когда последний хтар пересек брод, а заложники благополучно отправились следом за своим папашей.
Если честно, то в победу я поверил еще не скоро.
Разгар весны приходит в степь довольно своеобразно — тусклое море старой травы словно взрывается зеленью. Еще несколько дней назад в округе преобладали песочно-бурые цвета прошлогодней растительности с черными пятнами вспаханных полей, но одним прекрасным утром я обнаружил за окном бескрайнее море победившей прошлогоднюю траву молодой зелени.
Конечно, мне очень не хватало телевизора и компьютера, и все же мозг постепенно привыкал к другому типу загруженности — хозяйственные дела, общение с интересными людьми и постоянные тренировки. Хотя насчет постоянности занятий это я переборщил.
Что же касается красот, проблем вообще не было. Степь только кажется пустой, но даже если бы здесь полностью отсутствовали небольшие островки деревьев, все равно ее великолепие не перестало бы удивлять и восхищать.
Скачка на Черныше приносила море разных ощущений, взрывающих мозг впечатлениями. Сложный букет ароматов освежающего лицо ветра и полностью заполняющий паузы между стаккато конского топота симфонический оркестр насекомых и птиц — все это бурлило между бесконечным, удивительно глубоким небом и не менее бескрайней степью.
В таком состоянии усидеть на месте было невозможно, поэтому, наскоро приняв душ и обрызгав водой взвизгнувших девчонок, я оделся в свободные одежды и выскочил во двор. Из конюшни тут же послышалось ржание Черныша — ему тоже хотелось на волю.
Легко быть безрассудным, если за твоей спиной есть надежные люди: выводя коня, я увидел, как по двору забегали казаки дежурной смены. Через минуту Курат будет знать, что я собрался на прогулку, а через три минуты за мной хвостом увяжется пятерка казаков.
Городок был абсолютно безлюден — все занимались земледелием, так что строительные работы временно прекращены, и лишь у реки несколько мастеров контролировали работу пленных хтаров, которые вынимали из ям глину и формовали кирпичи. Через пару месяцев эти кирпичи пойдут на постройку города. За шестиугольником внешнего вала уже опробованной нами конструкции будут расположены сто пятьдесят дворов, точнее, квадратных подворий, состоящих из четырех зданий с внутренним двором. Каждая такая мини-усадьба станет не только обиталищем для большой семьи драгуна или казака, но и маленькой крепостью. Если враги сумеют взять основной вал, то им еще предстоит штурмовать эти мини-цитадели. И даже в случае успеха не факт, что враги смогут удержать захваченное, — ведь местным жителям известны каждая щель и самый маленький лаз в этих зданиях.
Черныш простучал некую лошадиную мелодию по брусьям подъемного мостка и вырвался на волю. Если поначалу мне хотелось прокатиться до реки и леска, то через минуту веселое солнце и зелень вокруг просто потребовали более длительного общения.
Я повернулся назад, увидев скачущих за мной казаков.
— Передай Курату, что я наведаюсь к соседям!
Один из казаков резко развернул лошадь и поскакал обратно, остальные четверо продолжали попытки догнать на своих лошадках быстрого как ветер Черныша. Конечно, под ними были не драгунские тихони, а степные скакуны из доставшейся нам огромной добычи, но все же до сына рыцарского жеребца и породистой кобылки ханской породы им было далеко.
Почти полтысячи обитателей поместья Маран, учитывая пленников, редким бисером рассыпались по черному бархату полей. Зеленое море уже затопило все вокруг, но никак не могло справиться с ровными квадратами потревоженной почвы.
Я на скаку осмотрел это хозяйственное великолепие и самодовольно улыбнулся. Агроном из меня был неважнецкий, а все знания ограничивались повсеместно известными в нашем мире фактами: есть такая штука, как озимая пшеница, а ранняя осенняя вспашка приравнивается к пару. Поэтому осенью, сразу по прибытии в поместье, съездил к своему соседу и, помимо договора насчет угольного карьера, нанял у него шесть пар волов и дюжину рабочих. Местные плуги я оставил приветливому хозяину, потому что на эти ковырялки нельзя было смотреть без слез. Зато мы славно поболтали с соседским кузнецом. Общались долго и громко — от обалдения кузнец даже забыл, что говорит с бароном. И все же мастером он был неплохим. Вместе мы «слепили» — по-другому не скажешь — первый в степи отвальный плуг. По крайней мере, каким я его себе представлял.
