Возможно, визит мой был слишком поспешным, но мне так не терпелось разгадать загадку немых воплей, что я решил не обращать внимания на этикет.
Господин Бигбай был прав, говоря, что это очень скучная семья.
Комната, в которую меня пригласили, была меблирована с таким соблюдением условностей, что казалась просто пародией на комнату. Словно в этом доме и не жили люди. Оказалось, что фру Томпсон дома одна. Это упитанная, лишенная всякого воображения домохозяйка из высшего класса. Из всех троих детей Лиз отсутствовала дома самое короткое время, но это не значило, что дома о ней меньше беспокоились, чем о первых двух. Фру Томпсон была убеждена в том, что ее дочь изнасиловали, мотивируя это тем, что двое мальчиков тоже исчезли.
— Наша дочь — порядочная девушка, — пыталась она убедить скорее себя, чем меня. — Она общалась только с приличными людьми, и можете быть уверены в том, что это исчезновение не добровольное. Она не относится к числу тех несимпатичных, поверхностных молодых девушек, которые разгуливают в нижнем белье «а ля Марлон Брандо» и ездят на мотоцикле. Моя дочь знает, что делает.
Я осторожно намекнул ей, что до меня доходили совсем другие слухи. На щеках фру Томпсон появился слабый румянец, что в ее кругах, очевидно, считается самым большим проявлением чувств.
— Наверняка, это сказала вам Маурин Фрай, — язвительно произнесла она. — И все потому, что ей не удалось расположить к себе мальчика, который предпочел Лиз! Вот теперь она и выливает помои на других.
Я попытался скрыть улыбку. Если дама из состоятельного класса возмущена и с ее языка срываются грубые слова, нетрудно догадаться о ее происхождении.
Но из всех, кого я посетил сегодня, фру Томпсон оказалась наиболее сообразительной: она предложила мне чай и закуску, и это заметно подняло у нас обоих настроение. Она отрицала знакомство с Кеном Брауном и его семьей, ничего хорошего она не сказала также и о господине Бигбае. К тому же она объяснила мне, что Бигбай и владелец поместья продолжают тяжбу о границах участка, длящуюся еще со времен средневековья. Воспользовавшись случаем, я спросил у нее, куда ведет тропинка, по которой я шел.
— Та тропинка, — пояснил я, — что отделяет имение от пустыря Бигбая. Там стоит трансформаторная подстанция и водокачка…
— Водокачка? — удивленно спросила она.
— Да. Чуть правее и выше, в подземном помещении.
— Трансформаторную подстанцию я видела, но… Нет, там нет никакой водокачки!
— Что же это тогда?
— Разве вы сами не видели?
Тут зазвонил телефон, и я решил, что пора закругляться. И пока я вставал, она сказала на ходу, идя к телефону:
— Нет, эта тропинка никуда не ведет. По ней можно просто добраться до вершины холма. Прощайте и заходите еще!
Она стала разговаривать по телефону, а мне ничего больше не осталось, как уйти. Я уверен, что она не имела никакого представления о том, кто я такой и чего хочу. Пустая женщина!
Ах, Эллен, как мне докучают подобные люди! В умственно отсталых и душевнобольных, которых я лично ставлю очень высоко, куда больше души, чем в таких, как она, у которых есть разум, но они не умеют им как следует распорядиться.
От нее я мало что узнал, несмотря на то, что мне удалось несколько раз коснуться ее руки. Она относилась к числу тех, кому нечего сказать из-за отсутствия эмоций. Таким людям не свойственны переживания. От некоторых людей я получаю такие сильные импульсы, что могу прочитать всю их жизнь, как прошлую, так и будущую. Ты — одна из таких людей, и я знаю о тебе все до определенного момента в будущем, о котором ты догадываешься. Что будет после этого, мне неизвестно, все зависит от того, разойдутся ли наши пути или же мы будем преодолевать кризис вместе. И если мы останемся вместе, это ни к чему хорошему не приведет, дорогая Эллен».
(«Создается впечатление, что я должна умереть, — подумала Эллен. — Но Натаниеля трудно понять. Его слова звучат порой как пророчества. О, как мне бы хотелось продолжать встречаться с ним! Он такой чудесный.
Но оказывается, он знает и о моей прошлой жизни! Мне становится просто не по себе! Да, это приводит меня в ярость!»
Эллен начала размышлять о том, что, собственно, произошло в ее прошлой жизни, было ли у нее что-то такое, чего он не должен знать. Но кроме бесконечных промахов она не могла припомнить ничего двусмысленного или дурного. И она снова принялась читать письмо.)
«К тому же остается открытым вопрос о том, выживу ли я, выполняя свою великую, сверхчеловеческую задачу. Можно быть уверенным на все 99 процентов, что я не выживу. К сожалению, я не могу тебе сказать, в чем состоит моя задача, потому что ты все равно этого не поймешь. Но поверь мне: ни при каких обстоятельствах тебе не следует рассчитывать на меня!»
(«Поздно говорить об этом, Натаниель, — подумала она. — Я так очарована тобой, что мне самой становится страшно».
Она и в самом деле не понимала и не могла понять, что за задача стоит перед ним.)
Выйдя из дома Томпсонов, я сразу направился вверх по тропинке. Походив немного по лесу, я так и не услышал никаких новых голосов.
Все было спокойно. И я так устал и промок, что решил вернуться в отель.
Чувствуя духовное истощение, я сразу же лег спать.
Это хорошо, что ты работаешь у своего отца, подписываешь конверты и наклеиваешь марки. Как только у тебя появится свободное время, мы съездим туда, где ты испытала в детстве страх. Время не терпит, мы не должны канителиться. Я рад тому, что тебя уже не преследуют страхи, но не думай из-за этого улизнуть от меня! Зло нужно вырвать с корнем, только тогда ты сможешь окончательно освободиться от страшных переживаний детства.
Дорогой друг, я так рад, что встретил тебя! Я уже говорил тебе, что никому никогда не писал писем, так что извини, что я навязываю тебе все это! Если тебе все это надоест, так и скажи. Я всегда испытывал чувство одиночества, будучи непохожим на всех остальных, я знаю, что никто не сможет последовать за мной в моих странствиях по иному миру.
Я живу в мире теней, Эллен, и ты мой якорь в повседневности, просвет в моем существовании, и в то же время ты способна понять ход моих рассуждений. Мне легче жить, сознавая, что нас двое. Эллен, мне хотелось бы…
Нет, это бесполезно, не будем об этом больше говорить.
(Эллен прекрасно понимала его. Она тоже черпала утешение в сознании того, что он есть, что она теперь не одна со своими жуткими переживаниями. Но ведь Натаниель был таким сильным, поэтому она не понимала, какое утешение он мог черпать в ней. Ведь она ничего собой не представляла.)
Завтра напишу тебе, если будет такая возможность, а теперь мне пора на встречу с колдунами. Хотя я не ожидаю многого от этой встречи. Все это кажется мне таким любительством! И, кстати, это хорошо, ведь настоящие колдуны были бы для меня только помехой.
