Некоторые товары просто не выдерживают такой дороги.
Вскоре у меня появилась возможность проверить утверждения Стража на опыте – тракт углубился в болота.
Дорога, и без того не легкая, превратилась в сущий ад – она петляла и крутилась между топями и трясинами, как вензель королевской династии. Часть тракта проходила по вросшим в землю мостикам, раздрызганным насыпям и наплавным гатям и находилась в ужасном состоянии. Камыши подступали к самой обочине, тростник лениво покачивал серебристыми венчиками на почти несуществующем ветру, темное зеркало стоячей воды обступало блекло-зеленые острова растительности, в подернутых ряской заводях одурело горланили лягушки. К ночи фургоны останавливались на крошечных островках, укрепленных щебнем и сваями. Земля была сырая, разжечь костер не из чего, мы жевали холодную солонину с сухарями и запивали запасенной заранее водой, кутаясь в отсыревшие одеяла. Одежда не просыхала, все, что не было защищено магией, начинало гнить и плесневеть. Какая-то вонючая слизь залепила промасленную ветошь, в которую был завернут Меч Лун и Ирвину пришлось заменить ее куском кожи, наложив заново маскирующие заклятья.
Комары. Полчища всякой гнуси ежевечерне обрушивались на людей и животных, нас спасала магия Ирвина, как обходились прочие путешественники – я не представляю.
Фургоны трясло и дергало, стояла удушающая влажная жара, с болот несло тяжелым запахом гнили, а дорога смердела навозом и нечистотами. В довершении всего, прошел дождь и повозки стали поминутно тонуть в лужах и колдобинах. Маг, как мог, старался облегчить наше продвижение, но через неделю такого пути я просто осатанел и окончательно созрел для того, чтобы бросить здесь все пожитки и рвануть к суше налегке. Только мысль о том, как мне придется ночевать в этом аду без защиты заклинаний Ирвина, удерживала меня от этого шага.
Где-то на шестой день пути, я, к немалому удивлению, заметил в лиге от дороги, на одиноком холме остатки грандиозной крепости.
– Кому пришло в голову здесь строиться? – обалдело поинтересовался я у Жака, кивнув на руины.
– Это – Тарнхег Озерный, – процедил сквозь зубы Страж, налегая плечом на телегу.
С его последним усилием колесо вылезло из ямы и фургон прокатился немного вперед.
– Когда-то все это, – Жак обвел рукой безрадостный пейзаж, – именовалось Светлыми озерами и считалось, как говорят, прекраснейшим краем по эту сторону Иссы. Там, на востоке, из озер вытекала река Хелентир и через Красные горы устремлялась в Серединные равнины. Об ее радужных водопадах и пенных перекатах слагали поэмы, я видел их изображение в Гильд-Холле, на фресках в Зале Зеркал – такое описать невозможно. Тарнхег-на-Озерах был выстроен на острове и защищал весь этот богатый край от людей и нелюдей, ни кому ни когда не удавалось взять его стены штурмом. – По лицу Стража скользнула горькая усмешка. – А потом горы из Красных превратились в Проклятые и что-то там произошло – река перестала течь и озера разлились, долины заболотились и теперь Тарнхег практически обезлюдел, а путники матерятся, вспоминая о здешних местах. – Колесо фургона провалилось в очередную яму по самую ось, окатив нас фонтанами грязи. Жак аж зашипел от досады.
– А чтоб тебя! Ну-ка, навались!
Теперь-то я понял, почему большинство купцов предпочитают Илкенскому тракту путь через Сантарру – девять дней в тарнхегских болотах стоили месяца пути по Иссе.
Только вечером десятого дня дорога вынырнула из трясины и запетляла между заросшими ивняком холмами.
Мы взбодрились, даже лошади пошли веселей: всего в трех лигах от кромки болот раскинулся Кэмлон – первый ункертский город на нашем пути, просто жаждущий одарить усталых путников долгожданным приютом. В вечернем воздухе потянуло болотной сыростью, но колеса фургонов уже грохотали по пустынным улицам, следуя известному лишь Станису маршруту.
Вожделенная цель – дешевая гостиница – находилась в двух шагах от тракта. Два фонаря над воротами указывали припозднившимся странникам путь. Разглядеть во мраке вывеску мне не удалось, на стук и крики нам открыл хозяин с фонарем в одной руке и дубинкой в другой. Разглядев компанию, он пошире распахнул ворота, видимо, встречать замызганных до ушей путников ему было не впервой.
Все постояльцы уже спали. Сладко позевывающий конюх помог распрячь лошадей и вытащить из фургонов вещи. Хозяин узнал Мастера Лезвий и после короткой дискуссии отвел нам две большие комнаты на первом этаже. Кегарам предстояло ночевать в подвале.
Пока я, как зачарованный, смотрел на застеленную белыми крахмальными простынями кровать, разбуженные слуги натаскали воды в особую комнату, где стояла огромная дубовая бадья, позволяющая человеку залезть в нее целиком – близость Тарнхега требовала особого сервиса. Женщины мылись первыми, я – последним, но мне было на это наплевать. Умытый и умиротворенный, я добрался до своей постели и заснул сном праведника, который не в силах были смутить никакие видения.
Утром обнаружилось, что постоялый двор называется "Озерный король" и, если судить по названию, очень стар. Однако свойственного шаренским трактирам запустения в нем не было в помине – заведение выглядело чистым и опрятным.
Половина комнат пустовала, по словам служанки, это было скорее исключением, чем правилом – каждый, кто пересекал Тарнхег по Илкенскому тракту останавливался в Кэмлоне, так что гостиничное дело тут процветало.
Встав последним и не найдя своим скромным способностям применения, я плотно перекусил и решил сманить Натана на прогулку. Жак перехватил нас во дворе:
– Ты в Ункерте раньше бывал? – поинтересовался он у меня.
– Нет, – честно признался я.
– Ну, в общем-то, за тебя я не волнуюсь, – пояснил Страж, – просто помни: здесь к закону относятся особенно уважительно, никаких драк и дебошей и – боже упаси тебя препираться со стражниками! В городе много приезжих и стражи порядка с ними особенно не церемонятся. Поглядывай на Натана – он раньше тут бывал.
Оборотень решительно закивал головой.
Предостережения Жака меня особенно не смутили – в душе я всегда был против потасовок, в кармане звенела кое-какая мелочь и мне просто хотелось поглядеть на мир. Если Кэмлон был типичным ункентским городом, Ункерт мне определенно нравился. На память сразу пришел сент-аранский Нижний город, только улочки здесь были чуть шире, ухоженней и не столь многолюдны. Оштукатуренные двух-трехэтажные дома с многочисленными лавками и питейными заведениями образовывали более или менее ровные кварталы – ункертцы явно тяготели к порядку. Тут и там попадались тенистые зеленые скверики с цветниками и удобными деревянными скамеечками, такого в Сент-Аране я не видел.
