Приблизившись к зданиям, мы заметили, что они на самом деле представляют разрушенные дома. На улицах росла трава. Все выглядело так, словно город давным-давно уничтожил пожар.
Но когда мы приблизились, то заметили на западе отряд всадников. Те скакали к этому месту во всю прыть с обнаженным оружием – главным образом мечами и топорами. Это были желтокожие люди, одетые в яркие плащи и сильно разукрашенные пакапу. Цвет их кожи не походил на цвет кожи народов Востока, и был более глубокий, более яркий, что-то вроде цвета лимона.
Откуда-то из развалин до нас донесся крик, голос одного человека, и мы сообразили, что это его атаковали всадники.
Мы не знали, что нужно делать, какая сложилась ситуация, и решили подъехать ближе, чтобы рассмотреть, что происходит.
Затем я увидел человека, которого с такой яростью атаковали воины. Я не мог поверить собственным глазам.
Это был ни кто иной, как Хул Хаджи!
Синий гигант выглядел усталым и измотанным. На плече у него виднелась полузажившая рана, но он держал большой широкий меч того же типа, который я заметил у желтокожих воинов.
Когда всадники устремились к Хул Хаджи, я издал громкий крик и бросил в галоп своего дахара.
Зафа и его люди последовали за мной, и вскоре мы оказались лицом к лицу с желтыми воинами.
Наше внезапное появление, казалось, напугало их. Они ожидали, что им придется драться только с одним человеком, а теперь обнаружили, что на выручку к нему скачут почти двадцать всадников.
Мы убили и ранили лишь нескольких прежде, чем остальные повернули своих скакунов и удрали. Они взлетели на холм и быстро пропали из поля зрения на другом его склоне.
Я спрыгнул с широкой спины дахара и подошел к Хул Хаджи. Он, казалось, был так же поражен, увидев меня, как и я.
– Хул Хаджи! – воскликнул я. – Ты жив! Как ты здесь очутился?
– Когда я расскажу тебе, ты сочтешь меня лжецом, – рассмеялся он. – Но я должен тебе рассказать. Я тоже считал тебя покойником, Майкл Кэйн. У вас есть какая-нибудь еда? Мы должны устроить пир и отпраздновать нашу встречу!
Мы расставили часовых, разожгли костер и разогрели кое-что из провизии.
Пока мы ели, Хул Хаджи рассказывал свою историю.
Как я и подозревал, его унесли в горное логово. Это была темная анфилада пещер на самых высоких горных пиках, и Первые Хозяева гнездились там, подобно странным птицам.
Сперва ему не причинили вреда, но положили поблизости от центрального гнезда, где обитала молодая особь того же вида.
По тому, как они обхаживали этого юнца, Хул Хаджи заключил, что это был последний из их вида, поскольку в гнезде не было ни одной самки.
Первые Хозяева оставили его в качестве пищи для юнца, и он ожидал, что они убьют его, но их что-то потревожило. Им вдруг взбрело в голову улететь.
Оставшись наедине с юнцом, который на самом деле был по размерам не меньше его самого, Хул Хаджи задумал обучить его и таким образом убежать из этих высокогорных пещер.
Воспользовавшись своим мечом, отобрать который у Первых Хозяев не хватило ума, он подогнал молодую особь легкими уколами к выходу из пещеры и влез ей на спину, научив теми же уколами подчиняться ему.
Он собирался вернуться к Хрустальной Яме и посмотреть, можно ли найти какие-нибудь следы моего пребывания, но юный джихаду, как называл его Хул Хаджи, после первоначального замешательства проявил собственное мнение и оказал ему неповиновение.
Он полетел очень быстро, и вскоре утомился.
Он спускался все ниже и ниже, так что скоро стал почти задевать верхушки деревьев.
Затем усталость заставила его повернуться в воздухе и начать царапать Хул Хаджи. Завязалась схватка. Хул Хаджи пришлось убить его, чтобы защитить себя, и они вместе упали на землю, где Хул Хаджи отделался всего несколькими синяками. Но джихаду погиб.
Хул Хаджи оказался в только что пройденном нами болоте, но сумел выбраться на твердую почву, пробираясь в краю этой низинной местности.
Потом напали люди с маленькими головами. Хул Хаджи называл их пероди.
После отчаянной схватки они одолели его и поволокли в город, находившийся во многих шати к западу.
Здесь люди с маленькими головами продали его в рабство к желтокожим, жившим в городе – кинивикам, как они себя называли.
Хул Хаджи отказался от рабского труда на кинивиков, и вскоре оказался закованным в цупи в одной из их тюрем, которых явно было множество.
Его выставляли на обозрение явно из-за физических способностей, словно какое-то диковинное животное, но он ждал своего часа, пока не восстановил былую силу.
Тогда он умудрился вырвать цепи из стены, удушить тюремщика и, забрав его меч, сбежать из города, один-два раза сражаясь с желтокожими.
Удача распорядилась так, что единственный маршрут его бегства вел в болота. Было несколько столкновений с пероди, но он сумел побить их. Он добыл в этих стычках несколько мечей, и сломал два из них, пока сбивал цепи с рук.
За него, по всей видимости давали награду, и пероди сообщили кинивикам о его местонахождении. В качестве укрытия он решил использовать развалины.
Найти его отправили небольшой отряд воинов, но он убил нескольких из них и отбился от остальных.
Его убили бы, если захватили бы в плен. если бы не появился я, вторая экспедиция сделала бы это.
– Это, вкратце, все мои приключения до сегодняшнего дня, – сказал он.
– Извини, если я тебе наскучил.
– Ничуть, – заверил я его. – А теперь позволь мне рассказать мою историю. Я думаю, она тебе понравится.
Я рассказал Хул Хаджи обо всем, что случилось после нашего вынужденного расставания, и он внимательно выслушал.
После того, как я закончил, он заметил:
– На твою долю выпало больше всего происшествий. Значит, ты теперь на пути в Багарад, не так ли? Я буду рад присоединиться к тебе и помочь, чем смогу.
– То, что ты жив – самое лучшее, что пока случилось.
Той ночью я спал хорошо и глубоко.
А на утро мы поехали дальше по направлению к Багараду, до которого еще оставалось несколько дней пути.
Местность стала более пологой, и путешествие проходило без осложнений. Весь наш отряд ехал не спеша, болтая и перекидываясь шутками, а вокруг простиралась широкая равнина, родившая в нас чувство безопасности, поскольку никакие враги не могли приблизиться к нам без предупреждения.
Но здесь не было никаких врагов, только стада странных на вид животных, которые были, как уведомил нас Зафа, совершенно безвредными.
Вскоре равнина уступила место холмистой территории, которая казалась не менее приятной, поскольку холмы были покрыты яркой оранжевой травой, в которой в изобилии росли красные и желтые цветы.
Вообще странно, как на Марсе бывают ландшафты, очень сходные с земными, а потом вдруг натыкаешься на другой, какого даже нельзя себе представить.
