Два дракона стремительно сближались. Их глаза, полные безнадежности, встретились, но приказ не оставлял им иного выхода, кроме покорного исполнения воли своих хозяев, как бы они этому внутренне не противились. Схлестнувшиеся Силы, став единым целым, вдруг обернулись против магов, высасывая из них саму жизнь. Боль обожгла тела и кровавая пелена плотной повязкой легла на глаза. Тьма ярости окутала и без того нечеткие силуэты, подминая под себя ставшую совершенно беспомощной ночь. И все же маги не отступали, продолжая наносить удары вслепую, опираясь лишь на интуицию, опыт. Все чувства обострились до предела и любая ошибка могла стать последней. Боль, гнев, Сила, исходящая от сочащейся из всех пор крови магов, смешались воедино и безостановочно били во тьму засасывающего их беспамятства.
Воины на земле и не заметили, когда закончился один ливень и начался другой, обрушивающий вниз потоки черной крови. Краен кружился как загнанный волк, с его меча в грязь срывались тяжелые капли вражеской жизни, а обезумевший конь разбивал копытами черепа павших. Рядом рубилась его стража, одновременно зорко наблюдая за своим императором. Краен поднял руку, на ходу стирая струящуюся по лицу влагу, и на миг зрачки его глаз сузились и он посмотрел вверх. Темное небо озаряли яркие всполохи, вспарывающие грозовые тучи. Два дракона, находясь в полном подчинении у магов, вынуждены были сцепиться и теперь защищали каждый себя. Непрерывно выплескивающийся из их пастей огонь сиял высоко, как вечный факел, а две точки на гребнях древних созданий были объяты пожирающей плоть магией. Она словно заключила их в единую сферу, призрачно сверкающий купол в небесах, по которому быстро бежали потоки слившейся Силы. Неожиданно сфера вспыхнула, раскалываясь надвое, и поток бушующего пламени вырвался на волю. Тускло блеснули защитные щиты, но сила взрыва была такова, что отбросила противников в разные стороны.
Молочно-белый дракон, чья чешуя переливалась подобно лунному камню, кувыркнулся в небе, безуспешно пытаясь выровняться. Тяжелые крылья широко распахнулись, ловя упругие порывы ветра, но неожиданно он резко завалился набок. Левое порванное крыло беспомощно затрепетало в воздухе, и желтые глаза чуть прикрылись, покорно принимая неизбежное. Дракон тяжело падал вниз, унося за собой Верховного Свиона. Темный маг злорадно захохотал ему вслед, нарисовал в воздухе ребром ладони сложную фигуру и исчез. Больше ему здесь делать было нечего.
Кровь отлила от лица императора, когда он осознал, чем это вот-вот может закончиться. Связанные жизни свяжут и их потерю, оставив западные земли открытыми не только для темных магов, но и для всех тех, кто до этого момента не осмеливался переступать их границ. Он приподнялся на стременах, отыскивая среди иноземцев капитана стражи. Наконец император увидел его в водовороте последнего напора темных, и тот, словно почувствовав на себе его взгляд, ударил каблуком в лицо темного воина и обернулся, обратив на Краена глаза, кажущиеся сгустками сапфирового пламени.
– Шериан! – крикнул император, но его крик потонул в окружающем хаосе.
Тогда черный меч ускорил и без того стремительный танец смерти, прокладывая путь к императору. Синие всполохи скользнули по лезвию, привлекая к силе и ловкости Шериана магию его мира. Но как бы быстр он ни был, время все равно его опережало. Понимая это, Краен вскинул руку, указывая на кувыркающееся в воздухе безжизненное тело Верховного. Откуда-то он знал, что из всех окружающих его иноземцев только один Шериан может помешать его смерти.
И он не ошибся.
Бледный длинноволосый воин словно черное лезвие рассек людские волны. По одному его мимолетом брошенному взгляду оставшиеся стражи окружили Краена плотным непробиваемым кольцом, как будто это могло ему помочь. Они, не посвященные в тайну заключенного соглашения, только чувствовали нависшую над императором опасность, но не понимали ее истоков.
Шериан кубарем скатился с коня, взлетая на гребень распластанного на земле чужого раненого дракона. Мысленный приказ рванул его ввысь, а окутывающий воина покров магии на ходу подпитал быстро теряющего силы зверя, заживляя его раны, но при этом раскрывая раны самого стража. Очень скоро по белоснежным, тяжело вздымающимся бокам потекла горячая кровь, но зато они приближались к жалкой беспомощной точке все ближе и ближе. Дракон извернулся в воздухе, резко устремляясь наперерез, но Свион падал слишком быстро, и они не успевали. Тогда Сила неожиданно для самого Шериана ожила и призрачной лентой устремилась от него к Верховному со скоростью ветра. Подхватив безвольное тело, она надежно оплела его и натянулась, черпая поддержку в Шериане, ослабляя его настолько, что он едва не сорвался со спины дракона. Заскрипев зубами от резкого оттока Сил, он покрепче ухватился за костяной гребень дракона. Ощущение было, прямо сказать, не из приятных, но оно того стоило. Свион больше не падал, а значит, исполнение страшного условия Договора откладывалось на неопределенный срок.
Крылатый зверь предусмотрительно завис в воздухе, понимая, что это единственный способ помочь тому, кто не дал ему умереть. Кося желтым глазом, он наблюдал, как Шериан опасно наклонился вбок, втаскивая неподатливое тяжелое тело ему на спину. И хотя магия стихийных была противна дракону, он терпел, превозмогая дикую усталость и напряжение. Шериану тоже приходилось несладко, он скрипел зубами, чувствуя, как собственное тело перестает его слушаться, а отданные силы отзываются в каждом уголке полной пустотой истощения. Он все таки затащил мага, упав на него грудью, но руки воина бессильно свесились вниз, и синий огонь померк в глазах, полуприкрытых веками. Дракон тяжело взмахнул крыльями и медленно пошел на снижение, бережно неся свою бесчувственную ношу.
Все оборвалось как-то внезапно, еще до того, как он успел опуститься на землю. Магия угасла, и небо засияло мягкой теплой тьмой. Далекие звезды печально посмотрели вниз, уронив слезы серебристого света. Тихая ночь заботливо окутала изможденных, израненных людей и животных, знаменуя конец сражения.
Никто не знал, сколько времени прошло, пока наконец не вспыхнули костры, разбрызгивая ярко-оранжевые искры. Лишь тогда на лагерь живых опустился покой, на лица погибших – умиротворение. Один император тревожно глядел вдаль, понимая, что последних сегодня во сто крат больше, а те, что остались, сами не знают, рады они этому или нет. Преграда Ризмора и сам таинственный город темных слабо мерцал в сознании Краена. Он был где-то там, за сгущающейся пеленой мрака и отчего-то казался по-прежнему гордым и неприступным…
