Но Кейн остановился, только когда прибыл в Себбей. Его конь миновал распахнутые ворота — кто войдет сюда? кто уйдет? — и побрел меж пустых зданий по безмолвным улицам. Но улицы поддерживались в умеренной чистоте, и в некоторых домах можно было заметить жителей, чьи печальные лица смотрели на него с легким любопытством. Никто не окликнул Кейна; никто ни о чем его не спросил. Это был Себбей, где человек жил посреди смерти, где человек ждал только смерти. Себбей, чью немую раковину населяли несколько человек — словно мыши, шуршащие в скелете великана. Кейну Себбей показался намного более зловещим, чем те населенные только мертвецами города, которые он уже миновал.
Он остановился у единственной таверны. Захваченный на миг сверхъестественной безжизненностью города, Кейн застыл в седле и облизал свои обветренные губы сухим языком. Он легко соскользнул с седла и вошел в таверну, задумчиво глядя прямо в лица повернувшихся к нему людей. Глаза их были тусклыми и безжизненными, как остекленевшие глаза мертвецов.
— Меня зовут Кейн, — сказал он тем, кто пил в таверне. Его голос отдался громким эхом, потому что в Себбее говорили приглушенным шепотом. — Я устал, странствуя по этой пустыне, и намереваюсь остаться в ваших краях на некоторое время, — пояснил он. Несколько человек кивнули ему, остальные вернулись к своим мыслям. Кейн пожал плечами и начал задавать вопросы горожанам, а они равнодушно отвечали ему.
Наконец кто-то указал ему на сухопарого старика, сидевшего в углу. Старик выглядел изможденным, но старался не горбиться. Его звали Гавейн, и он занимал пост лорд-мэра Себбея — несколько комичная должность, ибо в этом городе призраков у него оставалось мало обязанностей и его авторитет был всего лишь слабым эхом прежнего.
Гавейн непонимающе посмотрел на Кейна, когда тот попытался объяснить свои желания, но через миг очнулся от своих мечтаний.
— В городе много пустых домов, — сказал он Кейну. — Займи любой, какой тебе надо, — здесь есть и дворцы, и лачуги, все, чего пожелаешь. Большая часть нашего города оставалась незаселенной все годы после чумы, и твое присутствие помешает разве что призракам. Пищу ты можешь купить на рынке или выращивать и разводить сам то, что желаешь. Нынче у нас осталось мало потребностей, так что наша однообразная еда вскоре тебе надоест. Эта таверна предоставляет нам кое-какие развлечения, если, конечно, захочешь развлекаться здесь. Оставайся с нами столько, сколько твоей душе угодно. Делай что хочешь, никто не будет вмешиваться в твои занятия. Мы здесь, в Себбее, умирающий народ. У нас редко бывают гости, и мало кто остается надолго. Наши мысли и обычаи — это наше дело, и нам неинтересно, какой случай привел тебя к нам. Наше единственное желание — чтобы нас оставили наедине с нашими мыслями. Взамен мы оставим в покое тебя. — Гавейн плотнее закутал худые плечи в поношенный плащ и вернулся к своим грезам.
Кейн побрел по пустынным улицам Себбея, время от времени из обитаемого дома на него смотрела пара затуманенных глаз. Наконец он обосновался в старом особняке купца, чья богатая обстановка соответствовала его вкусу к роскоши и чьи заброшенные сады и маленькое озерцо обещали утешение его измученной душе.
Но он пребывал там не в одиночестве, потому что к нему часто приходила странная девушка по имени Рихейль, которую многие называли колдуньей. Из всех обитателей Себбея только Рихейль проявляла по отношению к чужестранцу, остановившемуся в их городе, что-то большее, чем рассеянную отстраненность. Будучи сама изгоем, Рихейль проводила долгие часы в обществе Кейна и во многом помогала ему.
Так Кейн пришел в Деморнт. Деморнт, где притаилась смерть и куда не вернется жизнь.
II. В ДЕМОРНТ ВОЗВРАЩАЕТСЯ СМЕРТЬ
В Деморнт снова пришла смерть. Девять костлявых скакунов гулко стучали копытами по безмолвным улицам Деморнта, мимо заросших полей, мимо пустых домов с распахнутыми окнами и дверями, мимо скалящихся черепов. Смерть возвращалась в Деморнт под разными стягами: идеализм, садизм, долг, месть, приключение. Новые знамена, но под ними маршировала смерть, и всезнающие глаза покинутых домов и смеющихся черепов узнали смерть и приветствовали ее.
Только девять человек. В путь отправились многие — опытные наемники, привлеченные золотом Гаэты, искатели приключений, захваченные смелостью этой миссии, были и такие, кто стремился свести давние счеты с Кейном. Но дорога оказалась трудной, кое-кто погиб в пути, кое-кто дезертировал, уяснив, что за человека они ищут. В Омлиптее преступники приняли их за отряд Ломарнской гвардии; в этой схватке погибли многие. И когда они наконец достигли Деморнта, многие усомнились в тройных чарах, которые, как клялся Сереб Ак-Сети, оградят их от страшной чумы. Они попытались дезертировать, Гаэта назвал их предателями, а значит, слугами зла, и приказал казнить всех дезертиров. Битва была короткой и яростной, ведь и те и другие были закаленными воинами. В конце концов, остались только Гаэта и восемь его людей, и они направились в Себбей, где, как открыли чары Сереба Ак-Сети, находился Кейн.
— Нас достаточно, — сказал Гаэта. — Мы не должны дать этому демону возможности избежать своей участи.
И вот все девять пришли в край призраков — Деморнт.
Гаэта — именуемый также Гаэта Крестоносец, Добрый Мститель — унаследовал обширное баронетство в Каматах. В детстве он проводил почти все время в обществе воинов, служивших его отцу. Гаэта презирал изнеживающую роскошь и бездумную жизнь аристократов и мечтал о приключениях, о которых воины рассказывали у костров. Когда он вырос, то решил использовать свое богатство, чтобы сражаться за угнетаемых, чтобы находить и уничтожать порождения зла, губящие людей. Он был фанатиком добра, и стоило ему узнать о каком-нибудь гнездилище зла, как он сметал любые препятствия, мешавшие ему выжечь его дотла. В течение нескольких лет он выступал против мелких тиранов, злых колдунов, разбойничающих баронов, преступных шаек и демонов-чудовищ. Каждый раз он побеждал зло во имя добра, из хаоса создавал порядок. И теперь он шел против Кейна. Это имя всегда зачаровывало его, но он верил в существование Кейна только наполовину, пока не узнал правду, таящуюся в сказочных историях об этом человеке. Кейн был бы достойным противником для Гаэты Крестоносца.
Алидор следовал за ним с самого начала. Младший сын обедневшего лартроксианского дворянчика, он рано покинул дом и оказался в Каматах, когда Гаэта организовывал свой первый поход. Идеализм Гаэты захватил Алидора, и молодой человек следовал с тех пор за своим военачальником с неисчерпаемым энтузиазмом. Во всех кампаниях Алидор оставался преданным Гаэте и храбро сражался, несмотря ни на что. Теперь он был заместителем и другом Гаэты.
