– Нет.
– Я тоже не понимаю. Но очень хочу понять, в чем тут дело.
*
Свои новые обязанности друзья распределили следующим образом: Виктор решил отправиться в библиотеку, чтобы поднять всю просочившуюся в прессу информацию о пресловутом Маруськине, а Махов обязался пообщаться с сотрудниками фирмы "Успех", а заодно и с вкладчиками, которых, по его представлениям, возле офиса должно быть как собак не резанных.
Виктор вышел из дома в отличнейшем настроении. Это удивляло его самого. До сих пор он привык полностью доверять предчувствиям Махова и теперь искренне недоумевал, почему черные Петькины страхи оставляли его равнодушным. Что-то внутри мешало поверить в приближающуюся беду. Скорее всего, дело было в том, что он совершенно разучился тревожиться. Виктор давно заметил, насколько важно для каждого человека оптимально организовать свой внутренний мир. Достигается это сравнительно легко – отношения со страной минимизируются, доступная информация фильтруется, круг общения активно формируется… И вот вы уже живете в своем собственном неповторимом мире, раньше это называли "башней из слоновой кости". Такой подход к жизни обеспечивал ему веру в завтрашний день и необходимую каждому независимость от случайностей.
И вот здесь начиналась мистика. Нет секрета, почему идеи о праве человека выстраивать жизнь согласно собственным представлениям, вызывают у большинства национально ориентированных политиков глухую ярость. Государство нуждается в работниках и патриотах, а не в мечтателях и индивидуалистах. В общем-то понятно, почему официальные средства информации усердно поливают хрустальную мечту сторонников индивидуализма грязью – это единственно известный им способ идеологического спора. Но отчего такой образ мысли не стал определяющим среди нормальных людей – вот это непонятно. Агитаторов вроде бы было достаточно, начиная с Руссо и Торо… А последователей не густо – надо полагать, людей отпугивает предполагаемый низкий уровень комфорта…
Виктор был слишком погружен в собственные мысли и потому не заметил, как от соседнего дома, едва он появился на улице, отъехали красные "Жигули". Машина обогнала его на повороте и устремилась к "Василеостровской". Из "Жигулей" появилась яркая женщина и, явно нервничая, стала прогуливаться вдоль здания метро. Она остановилась у газетного киоска, достала косметичку, внимательно осмотрела себя в зеркальце, подправила прическу, обновила помаду на губах.
Через пару минут появился Виктор. Женщина медленно пошла к нему навстречу, старательно делая вид, что не замечает его приближения.
– Светлана? – вскрикнул Виктор, едва не налетев на женщину.
– Виктор, ты? – Светлана сделала вид, что удивилась. – А что ты здесь делаешь? Какая же я глупая, ты же здесь живешь.
– Да…
– А я попала на Васильевский по делам. Вот, стою, жду, когда за мной пришлют служебную машину. Как хорошо, что мы встретились. Ты не находишь, что наша встреча – это божий промысел?
– Планы Божьи для меня сокровенная тайна, вторгаться в которую я не имею права.
– Да? Вот как? – Светлана засмеялась. – Так я тебе и поверила! Продолжаешь тайком заниматься наукой?
– Стараюсь, чтобы процесс не прекращался. Мой план: одно открытие в месяц.
– Не обманываешь?
– Вообще-то, обманываю – я сейчас слишком занят, чтобы работать всерьез…
– Все шутишь. Время тебя не берет.
– Наверное потому, что никакого времени нет, как нет и пространства, как нет и сожалений, как нет и многого из того, что наполняет нашу жизнь придуманными заботами… Всего лишь кажущиеся сущности.
– Мы увидимся с тобой сегодня вечером? Мне бы очень хотелось поговорить с тобой о тайнах времени. И пространства…
– Это угроза? Но я тебя не боюсь, как только освобожусь от дел, немедленно приглашу тебя в гости.
– С благодарностью принимаю твое приглашение, – Светлана сделала шаг вперед, ее рука легко легла на плечо Виктора, ее губы быстро и точно сделали свое дело.
Виктор с удивлением отметил, что поцелуй получился слишком интимным, что ли. Словно и не было десяти пропущенных лет. Нельзя сказать, что ему не понравилось. Но он бы предпочел не торопиться в таких делах.
*
Последние пять лет Виктору не доводилось переступать порог библиотек. Но сейчас, когда ему пришлось это сделать, пусть и не по своей воле, он неожиданно почувствовал себя счастливым, вновь ощутив давно позабытый трепет, обрушивающийся на него всякий раз, когда он попадал в хранилище человеческих мыслей, чувств, озарений и позорных провалов.
Почему люди доверяют листку бумаги то, что ни за что не доверили бы самому близкому и проверенному товарищу? – удивлялся Виктор, вдохнув в себя до боли знакомый запах бумажной пыли. – Бумажный лист не терпит подхалимства и притворных восторгов – написал, сделал общественным достоянием, и все, щит опущен, отныне ты беззащитен. Любой читатель, нравится он тебе или нет, может высказать свое мнение по поводу твоего текста. Объясняй потом, что ты хотел сказать и почему тебя неправильно поняли. Впрочем, существует и защита – талант. Случается, впрочем, что и талант не спасает. Читатели на удивление странные существа. Их реакцию предсказать невозможно.
Два часа Виктор листал старые газеты, по крупинке собирая нужную информацию, когда же он выдохся и стал подводить предварительные итоги, картина получилась не слишком убедительной.
Итак, что же ему стало известно о фирме "Успех", чья агрессивная реклама заполнила все без исключения газеты, невзирая на их политическую ориентацию, и лично о господине Маруськине.
По нынешним временам, особого криминала в деятельности фирмы обнаружить не удалось. Ну, предлагают ребята за каждый ваш рубль отдать семь. Правда, потом. А если вы подождете два года, то и тридцать семь. Ну и что? Все это вещи известные – стандартная пирамида. Не будете ослом, то и денежки свои не потеряете. А если рискнуть с умом, то и прилично подзаработать можно.
Виктору показалось, что собранная им информация особой цены не имеет. Вряд ли само по себе построение пирамиды может служить в наше время компрометирующим материалом. Важнее было бы отыскать покровителей. А то, что без крупной волосатой лапы здесь не обошлось, сомнений не было. Источники финансирования и крышу по газетным публикациям проследить было трудно, но ряд косвенных фактов неопровержимо указывал на заинтересованность в его коммерческой деятельности крупных политических фигур, обладающих реальной властью. Отсюда, надо полагать, и проистекала глубокая убежденность Маруськина в собственной безнаказанности и глубокое презрение ко всем и ко всему.
