К счастью, до рукоприкладства и на этот раз не дошло, но разнимали их долго. В результате оба остались при своем мнении, озлобленные и кипящие внутри наподобие чайников. Все остальные притихли, боясь спровоцировать еще одну свару, и вели себя тихо-тихо. Но направление движения не поменяли.
Грэм разозлился так, что готов был вцепиться в глотку надменному упрямцу. Нужно было остыть и прийти в себя. Успокоиться, созерцая перед собой высокомерную физиономию Ива, было нереально, и он решил уединиться. Остановились они засветло, и заблудиться он не боялся. Когда разбили лагерь на опушке леса, он, закончив все дела, встал и пошел прочь. Он не оглядывался, но спиной почувствовал, как все взгляды обратились в его сторону. Никто ничего не спросил. Правда, краем уха Грэм уловил звук, будто кто-то попытался привстать вслед за ним, но его остановили. Интересно, кто это, подумал он, и украдкой оглянулся. На поваленном стволе сидела Ванда с совершенно убитым видом, а у нее за спиной возвышался взбешенный Ив, удерживая ее за плечо. Грэм хмыкнул и отвернулся. Ему было грустно.
Через минуту его кто-то нагнал. Услышав за спиной шаги, он оглянулся, понадеявшись, что все-таки Ванда последовала за ним, но его постигло разочарование. Это был всего-навсего Оге, запыхавшийся и раскрасневшийся от быстрой ходьбы.
— В чем дело? — спросил Грэм. Пожалуй, излишне резко, но он все еще был очень зол.
— Ты куда? — выдохнул Оге.
— Отдохнуть от вас. Надоели, сил нет…
— С тобой ничего не случится? — не унимался Оге. — Небезопасно одному расхаживать по лесу, пусть и при мече, так близко от границы!
— Не опаснее, чем лезть через реку по мосту впятером. Оге, вернись в лагерь. Оставь меня в покое.
— Но ты уверен, что все будет в порядке?
— Да.
— Точно? А то Ванда… — Оге осекся.
— Что? — сердце у Грэма бухнуло так, словно хотело выскочить из груди.
— Ничего… Это я так… вырвалось. Ты когда вернешься?
— К утру, — неохотно ответил Грэм. Думал он уже о другом, а именно — почему его собеседник вдруг вспомнил Ванду.
Оге вздохнул, повесив голову.
— Ну ладно. Будь осторожнее… Ты уверен, что тебе не нужна компания?
— Уверен. Давай, чеши отсюда.
Еще раз вздохнув, Оге развернулся и двинулся в сторону лагеря, раздвигая ветки. Шуму от него было больше, чем от стада лосей. Если в радиусе лиги были люди, его, несомненно, услышали все, кто хотел услышать. Безымянный на его голову, разве можно так шуметь? Сам Грэм неуютно чувствовал себя в лесу, но передвигался по нему гораздо тише.
Уйти далеко от лагеря он не решился, боялся заблудиться. Опыт жизни в лесу у него был небогатый, и обогащать его желания не имелось.
С Грэма довольно было и того, что он больше не видел и не слышал Ива. Когда лагерь скрылся за деревьями, он остановился и взялся устраивать ночлег. Одеяла он с собой не взял, а спать на земле не хотелось, тем более, она еще не полностью просохла после недавнего дождя. Грэм отыскал относительно сухое место, наломал веток с мохнатого куста и устроил что-то вроде лежанки. Получилось вполне уютно, лучше даже, чем на простом одеяле. Грэм растянулся на импровизированной постели и только сейчас подумал, что в лесу могут водиться хищники, а костер ему развести нечем. Впрочем, так близко к краю леса волки и прочие милые зверушки едва ли будут приближаться, тут же возразил он себе, и закрыл глаза. Он постепенно успокаивался. Обычно его тяжело было вывести из себя, но у Ива просто талант доводить людей до кипения. Нобиль поганый, усмехнулся Грэм, вспомнив своего приятеля Роджера. Наверное, ему было так же тяжело со мной, как мне сейчас с Ивом…
Вскоре он уснул, и сон его был спокойным и глубоким. Если кто и бродил вокруг в ту ночь, Грэм ничего не слышал, а проснулся целым и невредимым, когда солнце стояло уже высоко. Голова была тяжелой, верный признак того, что спал он слишком долго. Он попытался определить время по солнцу, но небо закрывали кроны деревьев, и он ясно было только, что уже утро, и отнюдь не раннее. Вот разоспался, с неудовольствием подумал Грэм.
Он поднялся, мотнул головой, стряхивая остатки сна, раскидал лежанку и пошел к лагерю. Сон принес успокоение, и теперь он был хладнокровен и рассудителен, как и всегда. Нужно быть наготове и иметь холодную голову. Что ж, сегодня Иву не получится вывести его из себя.
Грэм быстро вышел к лагерю. Еще издалека ему показалось, что в лагере необычно тихо. Не слышно ни воплей Оге, ни бурчания Ива, ни капризного голоска Ванды. Про Корделию он даже не подумал: ее не было слышно никогда. Такая тишина ему не понравилась, и он прибавил шагу, разводя руками ветки деревьев и меньше всего думая о том, чтобы не шуметь.
С первого взгляда все было вроде в порядке. Шатры стояли там, где их вчера поставили, и даже костер еще не догорел. Недалеко паслись стреноженные лошади — на двух меньше, чем нужно. Грэм не досчитался тех, что принадлежали Оге и Иву. Куда их унесло с утра?
Грэм осторожно вошел в лагерь, на всякий случай вытащив из ножен меч. Впрочем, предосторожность оказалась лишней. Было очень тихо. Никаких посторонних. Но и своих тоже никого не видно.
— Эгей! — крикнул Грэм, оглядываясь по сторонам. И тут же вздохнул с облегчением, когда у него за спиной, из густого кустарника, раздался недовольный голос Ванды:
— Чего кричишь? Вот разоряется… — вслед за этим показалась и сама девушка, заспанная и явно не в настроении.
— Надо же, объявился, — продолжала она сердито, встряхивая огненными влажными кудрями. — Ну и как, полегчало?
— Где Оге и Ив? — спросил в ответ Грэм.
— Уехали, — коротко ответила Ванда и направилась к своему шатру с явным намерением исчезнуть в нем, но Грэм поймал ее за руку и удержал. Она одарила его таким негодующим взглядом, что Грэм невольно вспыхнул.
Но руку не отпустил.
— Куда уехали?
— К мосту.
— Как — к мосту? Зачем?
— Посмотреть, как там дела.
— Вот болваны! — не выдержал Грэм. — И давно?
— Вчера вечером, после того, как ушел.
— И они оставили вас вдвоем?!
— Ну и что? Место спокойное, и Оге сказал, что утром ты вернешься.
Утреннее спокойствие улетучилось вмиг. Грэма охватило глухое раздражение. Это же надо: спокойное место нашли! Уехали, оставили девушек одних, понадеявшись на его возвращение! Слов у Грэма уже не было. Ему хотелось зарычать и потрясти за шиворот все четверку, по очереди, одного за другим, как трясут глупых котят.
— Отпустишь ты меня или нет наконец? — сердито поинтересовалась Ванда. — Что ты в меня вцепился? Боишься, что я тоже уеду? Не беспокойся, я не собираюсь никуда.
