— А это, разумеется, зависит от всем известного родства между огнем и ртутью. Поскольку в наши дни в каждом доме есть по меньшей мере один термометр…
— Мой дорогой сэр, — вмешался Витторио, астролог. — При всем моем уважении к вам — позвольте заметить, что вы говорите полнейшую чушь. Это просто вопрос соединения Меркурия и Нептуна в Скорпионе…
— Вы не правы, сэр! — возгласил ван Линден. — Абсолютно не правы! Позвольте продемонстрировать вам «Искусство магии»…
Он огляделся по сторонам в поисках книги, но она куда-то задевалась, и ему пришлось пробормотать чару-приманку, чтобы найти ее. Тем временем Витторио завопил:
— Нет, нет-нет! Это соединение плюс восход Урана… я могу легко доказать… — Он подбежал к грифельной доске и начал чертить диаграмму.
— Ох, это уж слишком! — фыркнул Джаспер, метафизик. — Просто не понимаю, как вы оба можете так заблуждаться. Как я доказал в докладе, который читал на последнем межфакультетском семинаре, существенное свойство матрицы…
— Это опровергнуто десять лет назад! — рявкнул ван Линден. — Влечение…
— …если Уран…
— …вы не понимаете…
Я протянул руку к Грисволду и дернул его за рукав. Он отошел со мной в сторонку.
— Ладно, так как же передвигается эта тварь? — спросил я.
— Ох… это из области волновой механики, — шепотом пояснил он. — В соответствии с принципом неопределенности Гейзенберга фотон имеет лишь ограниченную возможность существования в одной точке пространства. Саламандра использует дифракционный процесс, чтобы изменять пространственные координаты, при этом минуя промежуточные расстояния — как электрон при квантовом переходе — хотя, если быть точным, аналогия не совсем верна…
— Неважно, — вздохнул я. — Это совещание — просто бессмыслица. Не лучше ли нам…
— Заняться настоящим делом, — поддержал меня Аберкромби, подошедший к нам.
Джинни тоже стояла рядом. Страсти вокруг нас накалялись. Ван Линден подбил глаз Витторио, а Джаспер швырял мел в них обоих. Наша небольшая компания направилась к двери.
— Я уже нашел решение проблемы, — заявил Аберкромби. — Но мне понадобится помощь. Заклятие трансформации! Мы превратим саламандру во что-нибудь такое, с чем будет гораздо легче управиться.
— Это опасно, — сказала Джинни. — Вам понадобятся по-настоящему мощные Т-чары, а у них бывает сильная отдача. И последствия могут оказаться непредсказуемыми.
Аберкромби выпрямился с видом оскорбленного достоинства.
— Ради вас, дорогая, никакой риск не покажется излишним.
Джинни одарила его восхищенным взглядом. Нужно было обладать немалой храбростью, чтобы решиться на применение первичных рун.
— Что ж, идемте, — сказала она. — Я помогу.
Грисволд схватил меня за руку.
— Мне это не нравится, мистер Матучек, — сообщил он. — Искусство магии слишком многовариантно. Нельзя забывать о том, что оно базируется на законах природы, и главный тут — закон количества!
— Да, — с несчастным видом откликнулся я. — Ну и что?
Я потащился следом за Джинни и Аберкромби, которые на ходу заглядывали в карманный справочник. Грисволд шагал рядом со мной, а Свартальф сделал не слишком вежливый жест хвостом. Но Джинни и профессор не заметили этого.
Мы миновали разгневанных, но усмиренных полицейских. Факультет естественных наук находился совсем рядом. Мы вошли в его гулкую темноту.
Нашей целью была лаборатория для занятий первого курса — длинная комната, заставленная скамьями для студентов, полками с книгами, — и очень тихая, пустырная сейчас. Грисволд включил свет, и Аберкромби огляделся по сторонам.
— Но нам придется заманить сюда саламандру, — сказал он. — Мы ничего не сможем сделать, если она не будет присутствовать.
— Начинайте и будьте наготове, — сказала Джинни. — Я знаю, как завлечь эту тварь. — Она выставила на стол несколько пробирок с разноцветными порошками и начертила на полу ряд символов.
— Что ты задумала? — спросил я.
— Ох, не мешай, — огрызнулась она. Меня это задело, хотя я и понимал, что Джинни просто пытается одолеть усталость и отчаяние. — Конечно, я сыграю на ее тщеславии. У меня наготове несколько римских свечей, шутих и еще кое-что… мы их подожжем, и она обязательно явится посмотреть и доказать, что она может устроить фейерверк и получше.
Мы с Грисволдом отошли в угол. Начиналась большая игра. Я был по-настоящему испуган, да и тощие коленки старого ученого тоже откровенно дрожали. Даже Джинни… да, на ее гладком лбу выступил пот. Если все это не сработает, нам придется туго: отдача от первичных рун может запросто прикончить нас. К тому же у нас не было времени выяснить, не стала ли саламандра слишком сильной для трансформации.
Ведьма приготовила огненные забавы и, подойдя к окну, выглянула наружу. И вот началось: шипящие голубые и красные шары рванулись в небо, рассыпая потоки золотых искр…
Аберкромби закончил рисовать свои диаграммы. И, улыбаясь, повернулся к нам.
— Отлично, — сказал он. — Все под контролем. Я намерен обратить энергию саламандры в материю. Е равно mс2, вы знаете. Матучек, пожалуйста, зажгите горелку и поставьте на нее мензурку с водой. Грисволд, погасите эти огни, включите вместо них полароидовский светильник. Нам нужен поляризованный свет.
Мы повиновались, хотя мне противно было видеть, как старый уважаемый человек хлопочет, словно лаборант, выполняя распоряжения этого раздутого ничтожества.
— Вы уверены, что это сработает? — спросил я.
— Разумеется! — просиял он. — У меня есть некоторый опыт. Во время войны я служил квартирмейстером.
— Да, но превращать грязь в походный паек — не то же самое, что трансформировать монстра, — возразил я. — Чтоб вас с вашим опытом!..
И тут вдруг, припомнив, как он управлялся с гидрой, я осознал ужасную правду. Аберкромби был так самоуверен и бесстрашен лишь потому… да, потому, что знал слишком мало!
Я словно окаменел на несколько мгновений. Грисволд с несчастным видом перебирал образцы металлов. Он как-то использовал их, чтобы продемонстрировать первокурсникам химические свойства… о Боже, кажется, это было миллион лет назад!
— Джинни! — Я, чуть не споткнувшись на ровном месте, шагнул к Джинни, запускавшей в темный воздух сверкающие радуги. — Джинни, любимая, остановись…
Тр-р-рах!
Саламандра очутилась в лаборатории.
Я, почти ослепнув, шарахнулся в сторону.
Саламандра чудовищно выросла, заполнила собой противоположный конец комнаты — и скамьи рядом с ней тут же начали дымиться.
