-Я и думаю о себе, - огрызнулся эльф. - Без тебя я не справлюсь. А вот ты забыла, что являешься избранницей Коры и твоя жизнь уже не принадлежит тебе, а...
-Да плевать я хотела на то, избранница я или нет! Ты свихнулся со своей Корой, раз уже не соображаешь, что творишь!
- Почему ты так разговариваешь со мной! Ты понятия не имеешь кто я такой, смертная!
-А мне плевать, кто ты такой: эльф или свихнувшийся потомок знаменитого мореплавателя!
Они вовсю орали друг на друга.
-Ты грубая, невоспитанная, глупая и невежественная, как все люди!
- Тогда отстань от меня и не доставай своей дурацкой книгой!
В крайнем раздражении, они отвернулись друг от друга, усевшись на разных концах скамьи, подальше друг от друга, медленно отходя от скандала.
- Прости меня, ладно? - тихо попросила Лена, повернувшись к Крузенштерну, сидевшего к ней спиной. И дело было не в том, что он спас ее, хотя и это, конечно же, имело значение, но ей стало стыдно, что она накинулась на него, ослабленного и беспомощного.
-Ты не должна была так поступать. Я испугался, - не поворачиваясь к ней, отозвался он.
- Я тоже испугалась - призналась Лена - Очень. У тебя был такой вид, будто ты сейчас же рухнешь в обморок.
Так, за выяснением отношений, они чуть не пропустили свою электричку. На перроне в этот ранний час народу было немного. Подошла электричка. Они сели в последний вагон, заняв места у окна, друг против друга. Вагоны были почти пусты.
-- Зачем ты это сделал? Из-за книги? - тихо спросила Лене и тут же смутилась. Ее вопрос попахивали дешевым кокетством, вынуждая парня сказать, что-то вроде: "Ах, я готов жизнь отдать за тебя, крошка!". В сердцах она обозвала себя идиоткой.
-- Сам не понимаю, как все вышло, - просто ответил эльф, прислонившись лбом к прохладному стеклу, и тяжко вздохнул. - Если дома узнают, что книга была у меня в руках, а я упустил ее, спасая человека, меня накажут. Очень странно, но мне все время кажется, что твоя жизнь много важнее моей миссии, хотя я знаю, что это не так. Может это темное наваждение Шакера?
Крузенштерн был явно озабочен.
-- Вот уж нет! Я имела счастье пообщаться с этим господином и поверь,
он бы не сумел внушить тебе подобного просто потому, что не имеет понятие о таких чувствах как дружба и сострадание.
-- Но между эльфом и человеком не может быть подобных отношений. Тем более дружбы, - искренне изумился Крузенштерн.
- Почему? - не меньше его удивилась Лена.
- Так испокон веков, от начала времен, говорили наши мудрецы.
- Видишь - они брешут.
-- Ты не смеешь так отзываться о эльфийских учителях! Мудрость их
проверена жизнью многих поколений и много раз спасала наш мир от катастроф и
разрушений. Благодаря им мы живем и процветаем в гармонии, - слабо, но тем не менее, пылко, возразил эльф.
- Прости, ладно? Просто до меня все еще не доходит, что имею дело с настоящим эльфом. До сих пор считала, что вы существуете лишь в сказках.
- Мудрецы предупреждали и об этом тоже. Они говорят, что люди настолько самонадеянны, что считают нас: эльфов, гномов, гоблинов, драконов всего лишь плодом своего воображения, только мы существуем, не зависимо от того, что о нас думаете вы, люди.
- И где это вы "существуете"?
- В мире параллельном вашему. Уверяю тебя наш мир волшебства и магии также реален, как и ваша техническая реальность. Наши предки, я имею в виду предков эльфов и людей, могли запросто общаться друг с другом, и были добрыми соседями, живя бок о бок. Они даже завязывали более тесные отношения между собой. Так рассказывали старейшие нашего народа - продолжал эльф - Только человек постепенно терял свою невинность, становясь корыстным, лживым и подозрительным. Он все чаще использовал нашу магию и волшебство в корыстных целях. Мы покинули ваш мир, когда церковники больше не пожелали мириться с нашим существованием, называя нас нечистью и сжигая на костре не только нас, но и людей, общающихся с нами. Теперь только в дни летнего и осеннего равноденствий мы можем посещать ваш мир, и особенно в день всех Святых: в Хэллоуин. В эти дни наши миры соприкасаются столь тесно, что мы как в стародавние времена можем запросто общаться с вами. В эти дни человек может попасть в наш, как вы говорите, Волшебный мир и остаться в нем навсегда.
- Вот ведь даже эльфы знают об американском Хэллоуине. Задолбали уже этой заграницей, - у Лены, окончательно испортилось настроение и она начала "цепляться". - Конечно, мы на Руси не так продвинуты, где уж нам создать собственный Хеллоуин.
- Ты напрасно огорчаешься, он был и на Руси, только назывался не Хэллоуин, а Самхэйн.
- А ты откуда знаешь? - недоверчиво спросила она.
- Наши братья жили на Руси. Возможно и сейчас живут в дремучих, глухих местах, которых у вас еще не мало.
- Русь и эльфы? - теперь ее раздражительность сменилась озадаченностью. - Я всегда думала, что они предпочитают жить в Европе.
- Мы селимся везде где нам понравится, но в разных странах люди называют нас по-разному.
Мимо окон все реже проплывали высотки, оживленные городские автострады и все чаще - незамысловатые домики, крыши которых, утопали в яблоневых садах. Крузенштерн с тоской и нетерпением смотрел в окно. Из вагона выходили немногочисленные пассажиры и к конечной остановке они прибыли в вагоне почти одни. Они, да пожилая супружеская пара дачников, с туго набитыми рюкзаками и авоськами с саженцами. Вышли на безлюдную платформу с двумя скамейками под навесом да будкой, на которой висела табличка с выцветшими буквами "касса" чье окошечко было наглухо забито досками.
В обшарпанном, запущенном станционном магазинчике, мимо которого они проходили, спустившись с платформы, по трем обвалившимся ступеням, Лена купила пакет молока, батон хлеба и маленькую баночку джема "Ассорти", изготовленного не понятно из чего и, уверенно зашагали по утрамбованной проселочной дорожке. Крузенштерн не отставал, шел с отсутствующим видом, засунув руки в карманы и зябко поводя плечами. То и дело Лена оглядывалась и глядя в его утомленное лицо, спрашивала: не остановиться ли им и отдохнуть. Крузенштерн отрицательно качал головой, и они продолжали идти дальше пока дорога из проторенной не перешла в тропу и, когда они миновали последний дачный поселок, превратилась в едва заметную тропинку. Лес вокруг стал гуще, темнее, непролазнее. Тропинка безнадежно потерялась в зарослях, и они, продирались через кусты уже наугад, но Крузенштерн, по-прежнему и слышать не хотел о привале.
Когда, они выбрались на небольшую прогалину, он рухнул в траву и уже не двигался. А Лена, потоптавшись рядом, неуверенно поглядывая на неподвижно лежащего парня, устроилась рядышком, и не спеша, пообедала, после чего улеглась рядом с ним в траву, глядя в бездонное небо.
