Пешие воины были от силы шагах в сорока от нас, так что мы повернулись и бросились к арке Ворот. Дейдра уже находилась по ту сторону.
Мы успели. Когда мы влетели в Ворота, нас со всех сторон окружили люди с обнаженными мечами, и пешие преследователи тут же повернули назад. Мы вложили клинки в ножны, и Рэндом сказал:
— Ну, вот и все.
От тех, кто только что готов был защищать нас, Рэндом немедленно получил приказ сдать оружие. Он только плечами пожал и отдал свой меч. Потом двое встали справа и слева от него, а третий — еще и позади, и мы двинулись дальше, вниз по Лестнице.
В этом водном царстве я утратил всякое ощущение времени. По-моему, шагали мы еще минут пятнадцать или полчаса. Потом прошли в золотые Ворота Ребмы и оказались в городе.
Все здесь было словно покрыто зеленоватой дымкой. Дома, какие-то чересчур хрупкие и тянущиеся ввысь, стояли изящными группками, создавая столь дивные цветовые сочетания, что мозг мой снова заработал, мучительно пытаясь вспомнить нечто очень знакомое. Но ничего вспомнить я так и не смог, лишь появилась знакомая головная боль, всегда сопровождавшая подобные усилия. Я, безусловно, когда-то уже ходил по этим улицам, сомнений нет; по крайней мере по улицам, очень похожим на эти.
Рэндом не сказал ни слова с тех пор, как был взят под стражу. Дейдра спросила лишь о нашей сестре Ллевелле. И ей сообщили, что Ллевелла находится в Ребме.
Я стал рассматривать наших спутников. У них были зеленые волосы, впрочем, иногда попадались черноволосые или с лиловыми волосами, но глаза у всех были одинаково зеленые; только у одного я заметил ореховые. Все были в штанах с высоким поясом и плащах; портупея надета прямо на голое тело; талии перетянуты украшенными перламутром ремнями, с которых свисали короткие мечи. У всех мужчин гладкая, почти лишенная растительности кожа. Никто из подводных жителей так со мной и не заговорил, хотя некоторые рассматривали меня с явным любопытством, не таясь, а иные бросали украдкой заинтересованные взгляды. Оружие оставили при мне.
Войдя в город, мы стали подниматься по какой-то широкой улице, освещенной такими же фонарями, как Лестница. Только здесь расстояние между фонарными столбами было меньше, а из странных восьмиугольных окон с разноцветными стеклами в оловянных рамах выглядывали люди и смотрели, как мы идем. Вокруг плавали ярко окрашенные, с белыми брюшками, рыбки. Когда мы повернули за угол, откуда-то вдруг налетело, подобно ветерку, холодное течение, но через несколько шагов нас снова объяли теплые воды.
Дворец находился в самом центре города, я узнал его сразу; точно так же моя рука сразу узнала знакомые очертания перчатки, что была сейчас заткнута за пояс. Это была точная копия нашего дворца в Амбере, только как бы окутанная зеленоватой дымкой и странно измененная зеркалами, помещенными в самых неожиданных местах и вделанными в стены как с наружной стороны, так и внутри. На троне в этом зеркальном зале, который мне тоже показался очень знакомым, сидела женщина; волосы у нее были зеленые, и в них посверкивали серебряные нити. Глаза женщины светились зеленоватым светом, словно круглые нефритовые луны, а размах бровей напоминал крылья оливковой чайки. Небольшой рот и подбородок, скулы высокие и довольно широкие, лицо овальное. Серебряный венец был опущен низко на лоб, на шее сверкало хрустальное ожерелье, в центральном подвеске которого был крупный сапфир. Ее прелестная грудь была обнажена. Женщина была одета лишь в длинные штаны из синей материи с высоким поясом, перетянутые в талии серебряным ремнем. В правой руке она держала коралловый скипетр, а на каждом пальце у нее было по перстню с голубым или синим камнем различных оттенков.
— Что надобно вам здесь, изгои Амбера? — спросила женщина без улыбки, шелестящим, тихим, каким-то струящимся голосом.
Ответила ей Дейдра:
— Мы бежали от гнева принца, что правит в истинном городе, — от Эрика! И, говоря по совести, очень надеемся на его свержение. Если же здесь мы встретили его сторонников, то, безусловно, пропали, ибо сами предались в руки врагов своих. Но, кажется, здесь его сторонников нет… Так что мы ищем помощи твоей, о нежнейшая Мойра.
— Я не дам вам воинов для нападения на Амбер, — ответила та. — Как тебе известно, хаос в Подлинном Городе непременно отразится на моем царстве.
— Но мы и не просим у тебя войска, дорогая Мойра! — воскликнула Дейдра. — Нам нужно совсем немного, и это не потребует никаких усилий с твоей стороны и со стороны твоих подданных.
— Так говори же, что вам нужно! Ибо, как тебе известно, Эрик столь же неугоден нам, как и тот негодяй, что стоит сейчас по левую руку от тебя. — Плавным жестом она указала на Рэндома, который откровенно-нагло, оценивающе изучал ее; в уголках его губ затаилась легкая усмешка.
Если он обязан уплатить свой долг за совершенное ранее, то какова бы ни была цена, я уверен, что он уплатит ее, как подобает подлинному принцу Амбера! Как уплатили свой долг трое наших покойных братьев много веков назад, вспомнил я вдруг. И он будет все так же улыбаться, даже если рот его наполнится собственной кровью, а умирая, с трудом, но произнесет в адрес своих палачей такие проклятия, которые непременно со временем сбудутся. Я осознал вдруг, что тоже обладаю подобной силой; и я этой силой воспользуюсь, если того потребуют обстоятельства.
— То, о чем я прошу, жизненно необходимо моему брату Корвину, который является также братом и леди Ллевелле, что обитает здесь с тобой вместе. Я твердо уверена, что вас он никогда и ничем не оскорбил…
— Верно. Но почему он сам не попросит за себя?
— В том-то все и дело. Он не может, ибо не знает, что просить. Слишком многое в его памяти было уничтожено в результате злодеяния, совершенного над ним, когда он пребывал в Тени. Так что мы сюда явились лишь для того, чтобы Корвин мог восстановить свою память, вспомнить прежние времена и то, что именно он способен противостоять Эрику в борьбе за трон Амбера.
— Продолжай, — молвила женщина на троне, глядя на меня сквозь ресницы, отбрасывающие на ее щеки густую тень.
— В одном из залов этого дворца, — сказала Дейдра, — куда по своей воле войдут не многие, на полу есть узор, проложенный огненной линией, точная копия того, что мы называем Образом. Лишь сыновья и дочери покойного короля Амбера могут пройти Образ и остаться в живых. Он дарует власть над силами Тени…
В этот миг глаза Мойры как-то странно блеснули, и я подумал: интересно, скольких она посылала в Образ, чтобы заполучить эту власть для Ребмы? Конечно, у нее ничего не вышло.
— Если Корвин вновь пройдет Образ, то, как нам кажется, он вспомнит, кем в действительности был, и что он — принц Амбера. Он не может сейчас с той же целью направиться прямо в Амбер, а здесь — единственное известное мне место, где скопирован Образ. За исключением Тир-на Ног-та, куда мы, разумеется, в настоящий момент попасть не можем вовсе.
