Тэд Уильямс - Трон из костей дракона

Ознакомительная версия.

— Они понадобятся, чтобы говорить с вашими подданными, Джошуа, — заметил Изорн. — Люди удивлены и встревожены. Король ушел. Почему в замке нет никакого празднования?

— Вы дьявольски хорошо знаете, почему! — отрезал Джошуа и, сморщившись от боли, поднес руку к голове. — Вы прекрасно знаете, что это какая-то ловушка: Элиас не мог сдаться так легко!

— Наверное, — сказал Изорн, но в его голосе не было убежденности. — Но это не значит, что люди, словно стадо набившиеся за внутренней стеной, — он указал широкой рукой на толпящихся вокруг стола принца людей, большинство которых сидело на полу у стен обеденного зала, ибо стулья были драгоценностью, принадлежащей только знати, — что они тоже поймут. Вы можете ожидать этого от тех, кто провел долгую зиму в заваленном снегом Элвритсхолле. — Изорн откусил еще один огромный кусок хлеба.

Джошуа вздохнул и повернулся к Ярнауге. Старик, чья татуированная змея в свете фонарей казалась живой и подвижной, был поглощен беседой с отцом Стренгьярдом.

— Ярнауга, — тихо сказал принц. — Ты собирался поговорить со мной о странном сне, который ты видел.

Северянин, извинившись, отвернулся от священника.

— Да, Джошуа, — сказал он, наклонившись поближе, — но может быть стоит подождать и обсудить это наедине. — Он прислушался к шуму обеденного зала. — С другой стороны, здесь никто не сможет услышать нас, даже если сядет у вас под стулом, — старик изобразил холодную улыбку. — Я снова видел сны, — сказал он наконец, и его серые глаза под густыми бровями сияли, как драгоценные камни. — У меня нет власти вызвать их, но иногда они являются непрошенные. Что-то случилось с отрядом, посланным в Урмсхейм.

— Что-то? — лицо Джошуа потемнело и обмякло.

— Это был только сон, — защищаясь, сказал Ярнауга. — Но я чувствовал страшный разрыв — боль и ужас — и еще я слышал, как этот мальчик, Саймон, зовет… кричит в страхе и гневе… и что-то еще…

— Могло ли случившееся с ними быть причиной бури, которую ты видел сегодня утром? — спросил принц мрачно, как будто услышал дурные вести, которых давно ждал.

— Не думаю. Урмсхейм восточнее, за Дроршульвеном и Пустыней.

— Они живы?

— Я не вижу пути узнать это. Это был только сон, к тому же короткий. И странный.

Позже они молча шли по высокой стене замка. Ветер унес тучи, и луна превратила покинутый город внизу в кость и пергамент. Глядя в черное северное небо, Джошуа выдохнул:

— Так, значит, пропала даже слабая надежна на Торн. — Облачко пара окутало его слова.

— Я этого не сказал.

— В словах не было необходимости. И, как я понимаю, вы и Стренгьярд ничего не узнали о том, что сталось с Миннеяром, мечом Фингила?

— Как это ни печально, ничего.

— Так что же еще нужно, чтобы убедиться в нашем поражении? Бог сыграл злую шутку… — Джошуа замолчал, потому что старик неожиданно схватил его за руку.

— Принц Джошуа, — сказал он, прищурившись на далекий горизонт. — Вы убеждали меня никогда не насмехаться над богами, даже если они чужие. — Голос его был потрясенным и впервые казался голосом очень старого человека.

— Что ты имеешь в виду?

— Вы спрашивали, что еще может произойти? — Старик горестно фыркнул. — Штормовые тучи, эта черная буря на севере! Она идет к нам, причем очень быстро.

Молодой Острейл из Ранчестера стоял, дрожа, на внешней стене, и думал о словах, сказанных однажды его отцом.

Служить принцу — это здорово. Посмотришь малость на мир, как будешь на солдатской службе, парень. Так говорил Фирсфрам, положив тяжелую загрубевшую руку потомственного фермера ему на плечо. Мать молча смотрела на них заплаканными глазами. Может, попадешь на Южные острова, а может и в Наббан, и нечего тебе будет бояться этого ветра с Фростмарша, будь он проклят.

Отца его больше нет в живых. Он пропал прошлой зимой, волки утащили его в тот жуткий холодный декандер… волки, а может и что другое, потому что от него и следа не осталось. А сын Фирсфрама, так и не отведавший южной жизни, стоял на стене под ударами леденящего ветра и чувствовал, что холод проникает до самого сердца.

Мать и сестры Острейла приютились внизу вместе с сотнями других, оставшихся без крова, они поселились во временных бараках под защитой тяжелых каменных стен Наглимунда. За этими стенами можно было укрыться от ветра, не то что на высоком посту Острейла, но даже самые толстые стены не могли заглушить ужасной музыки начинающейся бури.

Испуганный Острейл не мог отвести глаз от темного мутного пятна на горизонте, которое расплывалось, приближаясь, как серые чернила, налитые в воду. Это было пятно пустоты, как будто кто-то стер живое вещество реальности. Это была точка, где само небо, казалось, прорвалось, и, словно через воронку, сбрасывало в мир взвихренную массу туч. Колючки молний то и дело блестели на вершинах облаков. И все время, все время мерно звучал барабанный бой, далекий, как стук дождя по высокой крыше, настойчивый, как стук зубов Острейла.

Сейчас горячий воздух и сказочные горы в солнечных пятнах далекого Наббана все больше и больше напоминали сыну Фирсфрама истории из Книги, рассказанные священниками, — воображаемое утешение, помогающее спрятать ужас неотвратимой смерти.

Буря пришла. Бой барабанов пульсировал, словно осиный рой.

Фонарь Деорнота замигал от жестокого ветра и едва не погас; рядом с ним в холодную тьму, пронизанную вспышкам молний, смотрел Изорн, сын Изгримнура.

— Божье древо, темно, как ночью, — простонал Деорнот. — Только что было полдень, а я почти ничего не вижу!

Рот Изорна был раскрыт, челюсть отвисла, и только губы безмолвно шевелились.

— Все будет хорошо, — сказал Деорнот, напуганный ужасом сильного молодого риммера. — Это просто буря, какая-то новая злобная пакость Прейратса… — произнося это, он уже знал, что лжет. Черные тучи, скрывшие солнце и принесшие ночь к самым воротам Наглимунда, принесли с собой и тяжелый страх, давивший, словно каменная крышка гроба. Какое же нужно было магическое действо, какое злобное колдовство, чтобы воткнуть ледяную стрелу ужаса в отважные сердца защитников Наглимунда?

Гроза надвигалась на них. Сгусток тьмы, распространившийся далеко за стены замка, нависал над самыми высокими башнями. Голубые вспышки молний простреливали его. Сжавшийся в страхе город на мгновение возникал, как мираж или видение, и снова исчезал в непроглядной тьме. Барабанный бой эхом отскакивал от внешней стены.

Когда молния еще раз блеснула поддельным дневным светом, Деорнот увидел нечто, заставившее его резко обернуться и с такой силой схватить руку Изорна, что молодой риммер испуганно вздрогнул.

Ознакомительная версия.