Эльфийка негромко выругалась. Выхода нет!
Вопреки желанию она ускорила шаг. Протолкалась между двумя вонючими детьми человеческими. От них воняло дерьмом и мочой. Потом, дымом и прогорклым жиром, жареным луком и дешевым кислым вином. Каким же слабым должно быть их чувство обоняния, что они постоянно живут так близко друг к другу?
Нандалее ненавидела этот город. Все здесь было совершенно противоестественным. Природы больше не существовало. Дети человеческие все вырубили в скале. Они не умели приспосабливаться. Явившись сюда, они принялись подчинять себе мир. Темный прав — нужно следить за детьми человеческими и что- то предпринять против них. Нангог был для них под запретом. Сколько потребуется времени, чтобы они пришли в Альвенмарк? Нет, лучше будет победить их прямо здесь.
Она ткнула локтем одетого в голубые одежды человека, подошедшего к ней в толпе слишком близко, сильнее, чем было необходимо, чтобы разойтись с ним. Мужчина запыхтел. Выругался на своем гортанном, непонятном языке.
Нандалее просто продолжала идти дальше, когда ее внезапно схватили на плащ и рванули назад. Она едва не споткнулась и не упала в уличную грязь. Обернулась. Ее рука лежала на рукояти кинжала.
Толстяк стоял напротив нее и ругался. Его массивная, блестящая от масла и сильно воняющая розовым маслом борода тряслась от гнева. На груди у него висел странный большой амулет — почти квадратный, украшенный бирюзой. Его длинный плащ небесно-голубого цвета был до смешного похожим на платье, а на кончике его странной остроконечной шапки из накрахмаленной материи торчало черное птичье крыло. Глаза толстяк подвел сажей, чтобы они казались больше и страшнее.
Рядом с крикуном, словно из ниоткуда, появился высокий мускулистый парень, державший в руках оббитую латунными гвоздями дубинку.
Толстяк выкрикнул что-то звучным голосом. Стоявшие вокруг дети человеческие расступились, и на многолюдной улице вдруг образовался круг, в центре которого стояла Нандалее. Все смотрели на нее. Все зеваки, как на подбор, были бородатыми мужчинами различного возраста. Большинство из них были плохо одеты. Почти у всех на шее или на запястьях на кожаных ремешках висели амулеты. Камни с дырками, перья, звериные лапы или покрытые красным лаком кусочки дерева. Толстый снова повысил голос. Он пренебрежительно смотрел на Нандалее. Когда он кричал на нее, изо рта у него летела слюна.
— На колени, немедленно, — шепнул ей подбежавший Гонвалон. — Что ты наделала! — мастер меча бросился на колени и поклонился настолько низко, что его лоб едва не коснулся свежего конского яблока. При этом он издавал непонятное бормотание на человеческом языке.
— Скорее рыбы научатся ходить, чем я встану перед ним на колени, — проворчала Нандалее. Она потянулась за висевшим у нее на спине мечом, но ухватилась лишь за тонкие ветки. Оружие, как и колчан со стрелами, было замаскировано под огромные вязанки хвороста. Гонвалон настоял на маскировке, поскольку женщины Лувии никогда не ходили с оружием.
Бидайн тоже униженно рухнула в уличную грязь. Среди зевак появилась группа вооруженных людей, бронзовые шлемы которых венчали венки из топорщащегося конского волоса. Их доспехи были сделаны из сотен наложенных друг поверх друга металлических чешуек, из-за чего воины немного походили на больших двуногих золотых рыбок.
Нандалее судорожно сглотнула. Поглядела в лицо толстяка. Отчетливо увидела каждую пору на его коже, слегка расплывшуюся сажу под глазами, короткие седые волоски в его бороде, свидетельствовавшие о том, что он выдергивал этих предвестников старости, когда у него оставалось на это время, — и опустилась на колени. Вопреки своему желанию! Она никогда еще не подчинялась, никогда! Но опустилась на колени не она. Она пыталась бороться. От ярости на глаза у нее выступили слезы, но она не смогла помешать себе поклониться, как Гонвалон. Она поползла к одетому в голубое мужчине и поцеловала его вонючие сандалии. Она по-прежнему неестественно отчетливо видела каждую деталь. Расплывшуюся сажу, грязь и красно-коричневое дерьмо. Кожа сандалий была грубой. Она почувствовала грязь на губах, и ее язык вдруг начал складывать слова, которые не понимал ее разум.
Гонвалон не поверил своим ушам. Нандалее говорила по-лувийски! Настолько хорошо, словно выросла среди этих людей. Она извинилась за свою неловкость и похвалила мудреца, который, очевидно, был священнослужителем высокого ранга.
Лежа на земле, Гонвалон не мог видеть, что происходит на лице у мужчины. Он поднял ногу! Гонвалон напрягся. Услышал негромкое позвякивание доспехов и задумался, кого атаковать первым и как лучше всего сбежать. Если толстяк пнет Нандалее, все будет кончено. Этого ее гордость не спустит.
Священнослужитель поставил ногу на шею Нандалее, вдавил ее лицо в уличную грязь и застыл так на несколько ударов сердца.
— Чужаки! — наконец громко выкрикнул он. — Они рождаются из уличной грязи и там проводят всю свою жизнь, — некоторые из стоявших вокруг мерзко заулыбались. — Зуру, отведи их туда, где место чужакам, и позаботься о том, чтобы в будущем сразу было ясно, что они такое! — И с этими словами священнослужитель отвернулся.
Гонвалон поднялся и отряхнул грязь с одежды, насколько это было возможно. Бидайн испуганно поглядела на него, а Нандалее сохраняла прямо-таки неестественное спокойствие/ Она открыла свою флягу с водой и умыла лицо, не поднимая взгляда от земли.
Толпа вокруг начала рассеиваться. Воины стали подталкивать их копьями.
— Откуда ты и эти женщины?
— Гарагум, — выдавил из себя Гонвалон. Он скривился. — Простите мой акцент, повелитель.
Капитан пристально поглядел на него. Широкий золотой браслет с бирюзой свидетельствовал о том, что он проявил себя в сражении.
— У вас много оружия, — сухо отметил он. — И необычайно много женщин. Здесь на сотню мужчин приходится одна женщина. Только князья называют своими двух женщин. Может быть, ты князь в Гарагуме?
Гонвалон на миг призадумался, не подходящая ли это возможность для того, чтобы повысить свой статус. Но, быть может, князья Гарагума известны по именам или же были уже все убиты и заменены лувийцами. Он слишком мало знал о детях человеческих, чтобы позволить себе столь дерзкую ложь.
— У себя на родине я главный в деревне. И это не мои женщины, а мои дочери. Когда меня призвали отправиться в путешествие в Новый мир, я решил взять с собой дочерей, чтобы никто не воспользовался ими в мое отсутствие, без защиты деревенского головы.
Воин широко усмехнулся. У него не хватало верхних резцов. Изо рта пахло мерзко.
