«Интересно, у этого денежного мешка проблемы с вентиляцией или я чего-то не понимаю?», — подумал я.
Халфасса же, принюхавшись, сообщила:
— Будут проблемы, — сказала она, заметив мой вопросительный взгляд.
Мы прошли по широкому коридору мимо нескольких плотно закрытых дверей.
— Нам сюда, — сказал охранник, указывая на самую крайнюю дверь в коридоре.
Мы с Халфассой дождались, пока охранник откроет дверь. Едва дверь открылась, как на нас из темноты пахнуло отвратительной смесью запахов.
Я осторожно заглянул в темную комнату, стараясь что-то разглядеть. Рядом появилась Халфасса, наблюдая за тем, что происходит в комнате.
— Темно, как у негра в заднице, — сообщила она.
— Заходите, она там, к кровати привязана, — сказал охранник.
Я осторожно сделал шаг в комнату. Еще один. Под ногой оказалось что-то мягкое и моя нога погрузилась в непонятную субстанцию.
— Ковер что ли? — пробормотал я.
Мимо меня пролетело какое-то тело, и раздался хлопок закрывшейся двери.
Я метнулся к двери и забарабанил ногами. Увы, изнутри дверь была покрыта металлическими листами.
— Серега, мы в полной заднице, — раздался недалеко от меня голос Халфассы, — Тут кругом мертвые тела и куча сдерживающих печатей. Не знаю, что тут было, но предполагаю, что эта тварь где-то прячется, — сказала демонесса.
Я еще несколько раз пнул дверь и понял, что нас перехитрили.
— Халфасса, как можно разогнать темноту?
— Эта темнота не естественная, а имеет магические свойства, — задумчиво проговорила девушка, а затем вскрикнула, — Тут кругом разлагающаяся плоть! Будь осторожнее! Похоже, эта дрянь чувствует мое присутствие и затаилась. Хватит там копаться, доставай свой гримуар и за работу, — раздался немного нервный голос Халфассы.
— Тут темно, я ничего не увижу, — сказал я, но, все же, распечатал сверток и открыл книгу на первой попавшейся странице.
Раздался шелест, как будто вокруг нас кружили десятки насекомых.
— Это еще что за дрянь? — спросил я девушку, силуэт которой был рядом.
— Лучше тебе не знать, — раздался ее тихий голос.
Книга в моих руках была распахнута и, судя по ощущениям, ее страницы сами переворачивались. Наконец, книга открылась на нужной странице. Я бросил взгляд на книгу и отступил к стене. Исходившее от текста книги свечение было пугающим. По буквам и письменам, написанным в книге, то и дело пробегали волны пламени. Я всмотрелся в буквы неизвестного мне языка и внезапно осознал: я знаю этот текст, да и язык, это же латынь, судя по всему. Стараясь, чтобы мой голос не дрожал, я начал читать. Тени вокруг меня сгустились, и показалось, что вокруг меня летают тысячи насекомых. Уши и голову щекотали их жесткие крылья. Сердце бешено стучало, но я начал читать.
Psalmus David.
Dominus regit me, et nihil mihi deerit:
in loco pascuae, ibi me collocavit.
Super aquam refectionis educavit me;
animam meam convertit.
Deduxit me super semitas iustitiae
propter nomen suum.
Nam etsi ambulavero in medio umbrae mortis,
non timebo mala, quoniam tu mecum es.
Virga tua, et baculus tuus,
ipsa me consolata sunt.
Parasti in conspectu meo mensam
adversus eos qui tribulant me;
По мере прочтения, тени, обступившие меня, отодвинулись от меня и от книги, словно появилось что-то, что их сдерживало. В полутемном помещении появился призрачный свет, который разогнал тени по углам.
— Неплохо для начала, но лучше сразу пригвозди эту тварь к полу и не дай ей уйти, — донесся до меня из ближайшего угла голос Халфассы.
В следующую секунду мое сознание, словно подчиняясь чьей-то воле, начало творить странные вещи. Холодные пальцы чужеродного разума буквально впились в мой мозг, и я жалобно завыл от боли.
— Читай гримуар, иначе умрешь! — донесся до меня крик демонессы.
Вокруг снова царила темнота, а рядом снова зашуршали тысячи крыльев.
Господь — Пастырь мой; я ни в чем не буду нуждаться:
Он покоит меня на злачных пажитях и водит меня к водам тихим,
Подкрепляет душу мою, направляет меня на стези правды ради имени Своего.
Если я пойду и долиною смертной тени, не убоюсь зла, потому что Ты со мной;
Твой жезл и Твой посох — они успокаивают меня.
Ты приготовил предо мною трапезу в виду врагов моих;
Умастил елеем голову мою; чаша моя преисполнена.
Так, благость и милость Твоя да сопровождают меня во все дни жизни моей, И я пребуду в доме Господнем многие дни.
— Слышишь меня, тварь? Я тебя не боюсь! Покажись! — проорал я и почувствовал, как чужое присутствие в моей голове ослабевает.
Книга в руках снова ожила и зашелестела страницами. В призрачном свете вокруг меня кружился рой насекомых, закрывающих меня со всех сторон.
Стараясь вкладывать побольше силы в голос, я снова начал читать.
Па́терно́стер, кви эс ин цэ́лис, санктифице́турно́менту́ум. Адве́ниатре́гнумту́ум. Фи́атволю́нтасту́а, си́кут ин цэ́лоэт ин те́рра. Па́немно́струмквотидиа́нум да но́бисхо́дие, этдими́ттено́бисдэ́битано́стра, си́кутэт нос дими́ттимусдэбито́рибусно́стрис. Этнэ нос инду́кас ин тэнтацио́нем, сэдли́бера нос а ма́ло. Куониамту́ум эст ре́гнумэтви́ртусэтгло́рия ин секула. Амэн.
Рой насекомых не отступал. Вот же, демоньё. Под ногами чавкала разлагающаяся плоть. Смрад становился все сильнее, а в воздухе воняло серой. Тварь после моих молитв лишь немного отступила, и до меня донесся рассерженный писк сотен насекомых.
Крэ́до ин у́нумДэум, Па́трэмомнипотэ́нтэм, факто́рэмцэ́лиэттэ́ррэ, визиби́лиумо́мниумэтинвизиби́лиум. Et in unumDominumIesum Christum, Filium Dei unigenitum, et ex Patrenatum ante omnia saecula. Deum de Deo, lumen de lumine, Deum verum de Deo vero, genitum, non factum, consubstantialem Patri, per quem omnia facta sunt.
Тварь напротив меня собралась в антропоморфную фигуру и ударила меня в грудь. Гримуар вылетел из рук, и я заорал, почувствовав болезненные укусы насекомых. С трудом разогнав рой насекомых, я принялся давить их ногами и руками. Помогало слабо. Где-то за жужжащей стеной кричала Халфасса.
Постарался прислушаться и понял, что она кричала про клинок. Постарался вызвать его, но не получилось. Очередная попытка, и неудача. Под кожу устремились десятки насекомых, и я заорал, стараясь вырвать успевших забраться под кожу мелких гадов. Рванул зубами руку и брызнул кровью на рой. Визг и вопли наполнили комнату. На стенах помещения появились уродливые разводы каких-то сдерживающих печатей. Очередной взмах руки и часть роя осыпается серым пеплом. Зуд от укусов отступает, а перед глазами разливается бушующее пламя Ярости.
— Я обращаюсь к душе, заключенной в этом теле. Назови себя, — я протянул руку, словно сжимая тварь за горло, — Ты назовешь мне свое имя или навечно канешь в небытие.
Мой вопль заставил тварь дернуться, как от удара. Взмах руки, еще один. Тварь бьется в кровавых путах. Губы шепчут какие-то незнакомые слова, а в руках оказывается кровавая плеть. Тварь пытается разорвать сковавшие ее кровавые путы, я взмахиваю хлыстом и слышу стрекотание насекомых. Еще удар, еще. Тварь беснуется.
— Ты подчинишься мне и назовешь свое имя и имя пославшего тебя.
Тварь извивается на полу, постепенно принимая человеческую форму.
Еще один удар, затем еще. Путы лопаются, и ко мне снова устремляется бесформенный рой разнообразных насекомых. Я свел ладони вместе, словно бы прихлопывая назойливую муху. По комнате прокатилась воздушная волна, сметающая все на своем пути. Тварь отбросило к массивной кровати с балдахином.
Одержимая девушка сейчас лежала в беспамятстве. Я подбежал к ней и бросил ее на кровать.
— Так, что тут у нас? — пробормотал я.
Пачкая кровью браслеты наручников, я приковал девушку к кровати. С помощью простыни связал ей ноги.
