он сквозь сжатые зубы, – прочь!
Так и произошло. От слов Джодаха творение Лешрака исчезло, его дух вернулся в место своего возникновения, физическое тело превратилось в пыльное облако и вылетело через вход пещеры. Кусочки твари рассеялись по склону горы словно черный снег.
Джодах качнулся вперед. Он хотел отдохнуть, но понимал, что отдыха не будет, пока за ним охотится Лим-Дул. Некромант мог отправить за ним другого подручного. Потом еще одного и так далее. Джодаху придется скрываться, бежать и скрываться, и он не знал, что ему нужно для сопротивления. В довершение всего, лед в его разуме начал плавиться, и тени бросились вперед.
Был лишь один ответ.
Джайя поднялась с пола, ругаясь и вытирая кровь из уголка рта. – Глупо, глупо, глупо! – сказала она. – Думать, что она ушла. Джодах, ты… Джодах?
Она осторожно посмотрела на мага. Джодах не мог понять, почему.
Он попробовал объяснить. – Нам надо вернуться, – сказал он, его голос был далеким, неясным и расплывчатым. – Нам надо вернуться и убить некроманта. Это единственная возможность. Я не знаю как, но нам надо это сделать. Иначе он будет посылать больше таких тварей, и, в конечном счете, одна из них убьет нас.
Джайя подняла обе руки, словно Джодах собирался опрокинуться. – Все в порядке. Это был лишь слуга. Лешрак не знает, что мы здесь. И Лим-Дул тоже. Все будет в порядке.
– Нет! – крикнул Джодах, злясь оттого, что наемный маг может быть настолько тупым и совершенно не обращать внимания на правду. – Не все в порядке! Все никогда не будет в порядке! Нам надо идти! Нам надо … Мне надо убить Лим-Дула немедленно! До того, как расплавится остальной лед! До того, как он сведет меня с ума!
Джайя сурово взглянула на Джодаха, и он вспомнил, что ненавидит, когда люди обращаются с ним подобным образом.
– Джодах, ты несешь вздор, – сказала она.
– Не я! – зарычал он, отталкивая ее в сторону. – Это ты несешь вздор! Ты хочешь жить в холодной пещере, когда нам всего лишь надо сразиться с Лим-Дулом и вернуть тепло. – Он двинулся к выходу из пещеры, ворча. – Я хочу лишь тепла, чтобы расплавился лед! Что в этом такого?
Он уже почти дошел до выхода, но споткнулся. С него градом катился пот, глаза расширились, по щекам текли слезы. Джайя попыталась схватить его сзади, но он с силой оттолкнул ее.
– Не пытайся меня остановить! – его голос был уже практически неузнаваем. – Я знаю, ты хочешь получить мою силу, прямо как он! Но я больше не хочу, чтобы меня использовали!
Он повернулся обратно ко входу и начал откапывать выход в раздробленном сугробе, снег прилипал к его покрасневшим от холода рукам.
Джайя сзади ударила его камнем по голове. Вечный Архимаг что-то пробурчал и сполз на дно пещеры.
* * * * *
Джайя опустилась на колени и удостоверилась в том, что ударила его не слишком сильно. Потом она посмотрела на вход. Небо было предательского синего цвета, а в отдалении высились впечатляющие укрепления Трессерхорна. Тонкий налет черной пыли – останки подручного некроманта, полученного от Лешрака – был рассеян по снегу внизу, оставив тонкое черное пятно, которое могло привести других к их укрытию, а могло этого и не сделать.
Она снова проверила Джодаха. Дыхание было слабым, изо всех пор кожи до сих пор сочился пот, и все тело сотрясалось изнутри.
Джайя, наемный маг и потенциальный спаситель Джодаха, Вечного Архимага Школы Невидимых, села на корточки и произнесла вслух: – Ладно, и что теперь делать?
Выбор был, он был всегда. Но Джайя не хотела рассматривать именно эту отдельную возможность, пока не останется других вариантов. Она подождет. Может быть, представится что-нибудь получше.
Она выдержала меньше дня. За это время состояние Джодаха ухудшилось. Дрожь превратилась в лихорадку, которая сменилась развившимся содроганием. Отовсюду тек пот. Кожа покраснела, как у вареного лобстера. Он был горячим на ощупь, и даже снег, приносимый от входа, не мог уменьшить его жар. Он бормотал, иногда пытался кричать. Она зажала ему рот рукой. Он ее укусил.
В конце концов, Джодах успокоился и перешел в один из спокойных периодов. Он лежал на скамье, завернутый в свои и джайины меха. Иногда из-за чего-то внутри по его телу пробегали судороги. Что-то Лим-Дул с ним сделал, подумала она.
Или что-то сделала она, встревожилась Джайя.
Она посмотрела на залитое потом и покрытое морщинами лицо, не постаревшее с того момента, когда она впервые встретила его. Когда она ворвалась в его любимый университет, его город тайн, в поисках предмета для менее-чем-уважаемого покровителя. Для нее это была работа, но, остановив и сбив с ног своими заклинаниями, Джодах не стал ее убивать. Вместо этого он ее простил и позволил присоединиться к другим ученикам. Он научил ее первым нескольким заклинаниям.
А в конце она ушла, хотя и не из-за него. Не совсем. Нет, скорее это случилось из-за его силы, его положения, его способа мыслить. Она ушла, но не из-за того, что он занял место в ее сердце.
С тех пор их пути пересекались с полдюжины раз, и каждый раз Джодах сводил с ума, приводил в бешенство, был высокомерным и разочаровывающим – именно таким, каким она его помнила. И для нее это было своего рода безопасностью.
Но он никогда не был таким. Он никогда не умирал.
Она подошла к телу Джодаха и нежно коснулась лба пальцами. При прикосновении ее пальцы едва не загорелись, он пошевелился, пробормотав что-то на давно умершем языке. Это могло быть и имя, и проклятие.
Однажды она могла его покинуть, сказала она себе. Могла продать в чужие руки, даже вернуть Лим-Дулу в обмен на мешок золота и обещание не преследовать, которое могло измеряться в минутах.
Сейчас она ничего не могла сделать, и не могла с ним оставаться. За все эти годы запас ее ухищрений пополнился, но это были лишь слабые заклинания: отпирание, разрушение, выяснение правды и огненные звездочки, но ничего, что могло бы вылечить бессмертного мага. У нее не было ничего, что могло привести помощь в это удаленное место – прямо рядом с замком некроманта.
Ничего за исключением одной вещи, и даже сейчас она не хотела ее использовать. Это потребует соглашения с высшими существами. Она это ненавидела. Это повлечет с собой необходимость быть дипломатичной. Она ненавидела и это. Это приведет к выполнению соглашения.
Это она ненавидела
