Джонрако пропустил оскорбление мимо ушей, потому что до него, наконец, дошло, кого имел в виду Острие — рыжеволосую девушку, коленопреклоненно молившую его увезти её куда угодно, высадив в первом попавшемся порту. Теперь то капитану стало понятно её отчаяние и слёзные просьбы. Ещё бы! Когда тебя преследует такое чудовище, отдашь последнее, лишь бы удрать куда подальше. Неизвестно, как поступил бы капитан, зная всё, теперь же для него главным вопросом стало прояснение сомнительного момента.
— Произошла явная ошибка, — проворчал он, откашлявшись, — Спроси кого угодно, разорви меня акула, мой пассажир — парень. Все капитаны видели, как он трепался со мной на пирсе и я повёл его на свою лохань. По дороге нам, действительно, встретилась девчонка, просившая увезти её, но я послал её подальше. Всем известно: я никогда не возил пассажиров в юбке, потому что они приносят несчастье.
Острие, всё больше хмурясь, выслушал тираду морехода, после чего повернулся к двери и подняв руку, щёлкнул пальцами. Тотчас парочка карликов в тёмных плащах с капюшонами подбежали к нему и опустились на колени. Физиономию одного искажала гримаса откровенного ужаса. Всмотревшись в лицо испуганного человечка, Острие понимающе кивнул и повернулся ко второму.
— Говори.
Коротышка подполз ближе и подавшись вперёд, так что из капюшона показалась лысая голова с огромными ушами и выпученными глазами, забормотал в ухо повелителю. Тот внимательно выслушал доклад и заметно помрачнел. Карлик прекратил бормотать и ткнулся лбом в пол, а Острие ласково улыбнулся, повернувшись ко второму, белому, точно мел.
— Так куда она отправилась, говоришь? Поднялась на корабль?
— Она пошла прямиком к нему, — пробормотал неудачливый шпион, у которого зубы отбивали барабанную дробь, — Подошла к трапу…
— И поднялась на корабль? — благодушно переспросил Острие, — Ты же хорошо видел, как она поднялась по трапу на корабль, я верно понимаю? Если не так, я ведь буду выглядеть дураком в глазах всех этих достойных людей, а я этого терпеть не могу. Итак, она поднялась?
Человечек пополз вперёд с явным намерением облобызать сапоги хозяина, но один из них приподнялся и коротышка ткнулся лбом в каблук.
— Ей просто некуда было больше пойти! — провизжал карлик и сапог прижал его голову к полу, — Я хотел порадовать вас добрыми вестями. Я хотел…
— Выставить меня дураком, — подсказал Острие, вглядываясь в золото грифоньих глаз, — Ты упустил её и подвёл меня. Боюсь, если я позволю своим слугам так поступать со мной, то потеряю всякое уважение.
— Повелитель! — дико завопил человечек, — Пощади!
Один из телохранителей схватил его за шиворот и вопросительно кивнул. Острие задумался, постукивая подошвой сапога по трясущейся голове. Люди в трактире замерли, понимая, что на их глазах решается судьба человека. Впрочем тут всё было понятно.
— Освежевать ноги и бросить в корзину с крысами, — хмыкнул бандит и поднял указательный палец, — Я хочу видеть весь процесс, от и до.
Визжащего карлика выволокли наружу и в ушах посетителей ещё долго звучал пронзительный вой осуждённого на жуткую смерть. Лишь когда стихли последние отголоски жалобного воя, Острие обнял напряжённые плечи Собболи своей костлявой рукой и доверительно прошептал на ухо:
— Джонрако, дорогой друг, я приношу самые искренние извинения, по поводу беспокойства, причинённого моим вторжением в твоё личное пространство, — он усмехнулся шире обычного, обнажив зубы, заточенные, как у акулы, — Сам понимаешь, нерадивые помощники — неизбежное зло. В качестве компенсации: если возникнут конфликтные ситуации, можешь немедленно обращаться за помощью ко мне.
Продолжая скалить зубы, он поднялся и сделал шаг в сторону выхода. В то же мгновение внутрь ворвался давешний коротышка, предавший напарника и сдёрнув капюшон с головы, прокричал:
— Повелитель, гвардейцы!
В этом не было никакого сомнения: за дверью грохотали тяжёлые сапоги солдат и раздавались отрывистые приказы. Понимая, что ничем хорошим облава им не грозит, посетители бросились наутёк. Самые отчаянные или просто обезумевшие от ужаса, ломились в двери трактира; те, которые поспокойнее, пытались протиснуться в окна, а самые хитрые пробивались к чёрному входу. В центре всего этого хаоса неподвижно застыл Острие, поглаживающий шипящую тварь и его телохранители, ставшие кольцом вокруг повелителя.
Джонрако выхватил плазменный пистолет и теперь стоял, не зная, как поступить дальше. Кто-то хлопнул его по плечу и обернувшись, капитан обнаружил оскаленную в яростной ухмылке физиономию четырёхпалого. Остальные четверо ухватили спящего Сирона и тащили его в угол трактира.
— Быстрее, приятель, — рявкнул товарищ и потянул Джонрако за рукав, — Пока ещё не поздно.
— Куда? — спросил Собболи, нервно встряхивая оружием, — Свиньи, как пить дать, оцепили весь проклятый трактир и вряд ли дадут кому то выйти. Проклятье, у меня нет времени сидеть в кутузке!
— Да идём же, идиот! — взревел громила, — Там, в углу, есть тайный ход. Я специально плачу чёртовому трактирщику, за возможность пользоваться им в таких ситуациях.
Их товарищи уже успели сдвинуть в сторону массивный стол и лысый капитан, срывая ногти, поднимал утопленную в доски пола плиту, скрывающую потайное отверстие. Первым в чёрную дыру нырнул тощий, которому пришлось принять на себя груз похрапывающего Сирона. Следом отправились остальные. Последним в узкий ход протиснулся Джонрако, бросивший последний взгляд на опустевшее помещение.
Посреди зала с опрокинутыми столами и табуретами неподвижно замерла небольшая группка людей, ощетинившихся оружием. Закрывая люк, Джонрако перехватил взгляд Острия, направленный на него. Преступник улыбался.
Утро оказалось пасмурным, во всех отношениях. Налетевший с востока ветер, затянул сереющее небо густой пеленой дождевых облаков, сквозь которую не смог бы пробиться самый мощный луч восходящего светила. Из-за этого казалось, что ночь не намеревается уступать свои права нарождающемуся рассвету, скрываясь в каждой щели, откуда и зыркает чёрными глазищами. Сумрачный шлейф владычицы тёмного времени суток тянулся по бурунам рокочущих волн, превращая их в подобие фантастических животных, способных привидеться лишь в пьяном угаре.
«О пьянстве — это я очень кстати, — мрачно размышлял Джонрако, опёршись локтем о полированную крышку нактоуза и с тоской взирая на команду, поднятую по свистку боцманской дудки, — если мои ребята сумеют справиться с такелажем до следующих склянок — я готов съесть собственную трубку!»
