Я опустилась на колени и предложила ей руку. — Боже мой, я… Я не…
Она отбросила мою руку и поднялась на ноги, раздувая ноздри. Я была в очень, очень шатком положении.
— Мисс Мерсер, — сказала она, тяжело дыша, словно бык, — есть ли какая-либо причина, по которой я не должна взять вас под стражу до следующего месяца?
Я открыла рот, но… ничего не смогла возразить.
Тогда я вспомнил совет Элоди — Мне нравятся ваши татуировки! — выпалила я.
Только я подумала, что класс должен был ахнуть раньше, как я услышала звук, подобный вырывающемуся из баллона воздуха. Это были студенты.
Венди наклонила голову в мою сторону и сузила свои маленькие глаза. — Вам что?
— Мне… Мне нравятся ваши татуировки. Цвет чернил. Ваши, как это, узоры. Они на самом деле клевые.
Я раньше никогда не видела никого с аневризмой, но я боялась, что именно это случится с Венди. Великолепно, я смотрела на толпу студентов, пока не встретилась глазами с Элоди. Она улыбалась, и я понял, что я только что совершила поистине ужасную ошибку.
— Я надеюсь, ты не рассчитывала на какое бы то ни было свободное время здесь, в Гекате, мисс Мерсер, — усмехнулась Венди. — Карцер. Дежурство в подвале. До конца семестра.
Семестра? Я качнула головой. Кто-нибудь когда-нибудь слышал о том, чтобы кого-то оставили после уроков на 18 недель? Это просто безумие! А дежурство в подвале? Что это такое?
— Ой, да ладно, — послышался чей-то голос. Я подняла глаза и увидела Арчера, смотревшего прямо на Венди. — Она ведь не знала, так ведь? Ее не воспитывали так, как нас.
Венди отбросила со лба прядь волос.
— В самом деле, мистер Кросс? Итак, вы считаете, что наказание мисс Мерсер несправедливо?
Он не ответил, но она кивнула за него.
— Хорошо. Тогда ты разделишь его.
Элоди вскрикнула, и это принесло мне хоть какое-то удовлетворение.
— А сейчас выметайтесь из спортзала, оба, и доложите миссис Каснофф, — сказала Венди, потирая грудь.
Арчер выскочил за дверь, даже не дождавшись последних слов, но я все еще чувствовала себя оглушенной, не говоря уже о моих травмах. Хромающей походкой я добралась до выхода, не обращая внимания на взгляды Элоди и Честон.
Арчер был уже далеко впереди и шел так быстро, что я с трудом смогла догнать его.
— Тебе нравятся её тату? — он чуть не зарычал, когда я наконец догнала его. — Как будто у неё не достаточно причин тебя ненавидеть!
— Прошу прощения, но ты злишься на меня? На меня? Это мой позвоночник ты практически раздавил своим коленом, дружище, так что давай-ка сбавим обороты.
Он остановился так внезапно, что я обогнала его на три шага и должна была повернуться.
— Если бы этот прием демонстрировала Венди, ты сейчас была бы уже в лазарете. Прости, что пытался спасти твою задницу. Еще один раз.
— Я не нуждаюсь в ком-то, спасающем мою задницу! — бросила я ему в лицо.
— Отлично!! — промямлил он, перед тем как пойти в сторону дома. Но тогда до меня кое-что дошло.
— Что ты имел в виду, сказав, что у нее достаточно причин, чтобы ненавидеть меня?
Он явно не собирался останавливаться, так что мне пришлось его догнать.
— Твой отец был одним из тех, кто наградил ее этими «узорами».
Я схватила его за локоть; мои пальцы скользили по его потной коже.
— Постой-ка. Что?
— Эти отметки означают, что она прошла сквозь ритуал отстранения. Они — символ ее провала, здесь нечем гордиться. Почему бы это ты…
Он замолчал — возможно, оттого, что я уставилась на него.
— Элоди, — прошептал он.
— Да, — снова завелась я. — Твоя подружка и ее друзья мне очень-очень помогли, сообщив важную информацию о Венди этим утром.
Он вздохнул и потер затылок, тем самым еще больше натягивая на груди свою футболку. Не то чтобы меня это волновало.
— Послушай, Элоди… она…
— Вот и забудь, — ответила я, поддерживая свою руку. — А теперь ответь, что ты имел в виду, говоря о том, что мой отец наградил ее этими татуировками?
Арчер посмотрел на меня с подозрением.
— Ух ты.
— Что?
— Ты на самом деле не знаешь?
Я никогда ранее не имела возможности почувствовать, как возрастает кровяное давление, но сейчас я точно это ощущала. Это ощущение было похоже на ощущение магии, только с яростью в придачу.
— Не. Знаю. Чего? — сумела я сказать.
— Твой отец глава Совета. Он тот человек, который сослал нас всех сюда.
После этой маленькой пикантной информации, я сделала то, что никогда не делала на протяжении всей моей жизни.
Я закатила истерику.
Я имею в виду, что я расплакалась. Не трагически прекрасно или элегантно. Я ужасно разревелась, с соплями и красным лицом.
Обычно я справляюсь с тем, чтобы не реветь на людях, особенно перед горячими парнями, по которым я сохла до тех пор, пока они не пытаются меня задушить.
Но почему-то, узнав, что было еще что-то, чего я не знаю, просто вывело меня из равновесия.
Арчер, к его чести, точно не выглядел шокированным моими рыданиями, и он даже протянул руку, будто мог обнять меня за плечи. Или, возможно, врезать мне.
Но прежде, чем он успел утешить меня, или предпринять более радикальные меры по отношению к моей персоне, я увернулась от него и закончила свой приступ истерики побегом.
Это было некрасиво.
Но на тот момент мне было все равно. Я просто бежала, у меня в груди все пылало, мое горло болело вдвойне от захвата Арчера и слез.
Мои ступни стучали по толстой траве с глухим звуком, и все, о чем я могла думать, так это то, какой же идиоткой я была.
Не знаю блокирующие заклинания.
Не знаю о татуировках.
Не знаю о большом, тупом, злом Итальянском Оке.
Не знаю об отце.
Не знаю ничего из того, что значит быть ведьмой.
Не знаю, не знаю, не знаю.
Я не была уверена на сто процентов насколько далеко я забежала, но к тому времени, как я достигла пруда на заднем дворе школы, мои ноги тряслись, а бок болел. Мне нужно было присесть. К счастью, здесь была маленькая каменная скамейка прямо у края воды. Я настолько запыхалась из-за бега и плача, что совершенно упустила из виду мох ползущий по скамье и плюхнулась вниз. Скамья была горяча от солнца, и меня немного передернуло.
