— Без сомнения, они стоят огромных денег — и они очень красивые. Но это не мой обычный товар и мне будет трудно найти соответствующие каналы, чтобы вывести их на рынок.
Жиндия, Кирий и Кьернилл обменялись самодовольными понимающими взглядами, после чего Шакти и Чейрри ощутили, что чего-то не понимают.
— То есть ты не желаешь принять нашу щедрость? — спросила Жиндия.
— Я очень благодарна тебе, Матрона Мать. Я возьму их, — ответила Шакти. — И я передам их в поверхностный мир, чтобы продать. Просто предупреждаю, что прибыль будет минимальной.
— Она будет более важной, чем ты представляешь, — вставила Кьернилл Меларн.
— Все ли измеряется в монетах? — заметила Матрона Мать Жиндия. Шакти выглядела удивленной.
— Конечно, есть и другие вещи, с которыми может помочь торговля, — добавила Жиндия. Теперь Шакти совершенно недоумевала. Она посмотрела на свою дочь, которая только пожала плечами, ничуть не менее удивленная.
— Ты сделаешь работу Паучьей Королевы, — объяснила Жиндия. — Это не просто россыпь драгоценных побрякушек, Матрона Мать Ханзрин. Это филактерии, каждая из которых содержит душу убитого демона.
Глаза Шакти распахнулись, и она снова открыла ларец, но лишь на мгновение, а потом крепко захлопнула крышку и положила сверху руку, чтобы удерживать её закрытой.
— Дворянин или дворянка, надевшие подобную брошь, или ожерелье, или тиару, вскоре почувствуют, как их мысли обращаются к мраку хаоса, а душа полна демоническими устремлениями, — с большим воодушевлением сказала Жиндия.
— Ты все еще считаешь это незначительным подарком? — ехидно спросила Кьернилл.
— Я передам их в Мир Наверху, — сказала Шакти, в конце концов. Взгляд её остановился на Матроне Матери Дома Кенафин. — Во славу Ллос. Что касается остальных ваших намерений — они невероятны, как я и говорила. Вы видите, что альянс Дома Бэнр трещит по швам, и думаете, что путь к уничтожению Дома До’Урден открыт.
— А Ллос на нашей стороне, — напомнила ей Кьернилл.
Шакти Ханзрин с поклоном признала её мнение.
— Так часто бывает трудно понять истинные намерения Паучьей Королевы.
Заметив, как Жиндия напряглась в ответ на эти слова, Шакти добавила, обращаясь к фанатичной Матроне Матери.
— Даже её самым преданным последовательницам. Тем не менее, я не сомневаюсь, что Госпожа Ллос одобрит наши планы. И они удадутся.
Матрона Мать Жиндия расслабилась и кивнула.
— Но что касается остального, — с сильным нажимом закончила Шакти. — Принесите мне доказательства.
Она кивнула дочери, и обе они, не теряя времени, покинули застенки фанатичных Меларнов. Весь обратный путь к собственному дому Шакти обдумывала все доступные ей варианты.
Город К’Ксорларрин представлял угрозу для торговой империи, построенной ею. И потому она не оплакивала неудачу Матери Зирит.
Дом До’Урден в действительности не имеет для неё особенного значения. Она не слишком заботилась о формальном положении своей семьи. На самом деле, она даже считала свое низкое положение поводом быть активной и, таким образом, накапливать богатства, заставляя другие Дома зависеть от её ресурсов.
Но возможность торговать за пределами города, принося матронам матерям экзотические товары и продавать их изделия на богатых рынках — это не то, от чего Шакти Ханзрин могла просто так отказаться. Если Бэнры действительно намеревались захватить торговые пути на поверхность, это представляет прямую угрозу для репутации и целей Дома Ханзрин.
Тогда возникал вопрос, желала ли всего этого Матрона Мать Бэнр — всю торговлю, и всю власть.
— Никто не узнает, что ты здесь, — сказала Матрона Мать Бэнр своей гостье. — Это вызовет большую шумиху в городе, который едва оправился от прихода Принца Демонов.
Говоря это, она смотрела на Зирит, однако, Матрона Мать Ксорларрин не смотрела на неё вообще. И, хотя она кивала в ответ на каждое слово — едва ли она слышала, что говорила Квентл. Зирит отвлекла красивая молодая женщина, сидевшая на левом конце небольшого стола.
Не отвлеклась, поправила себя Квентл. Очаровалась. Волосы молодой женщины были гладкими и густыми, поразительно контрастируя с её угольно-черной кожей. Они, дразня, завивались, спадая на совершенную грудь, которая была едва прикрыта мягким фиолетовым платьем, подчеркивающим каждый изгиб тела.
Квентл потребовалось долгое время, чтобы понять — она тоже смотрит на безнадежно красивую молодую женщину.
— Кто это? — почти требовательно спросила Зирит.
— Дочь Громфа, — ответила Квентл, надеясь, что имя ныне свергнутого архимага, произнесенное сейчас, хоть немного развеет транс Зирит.
Но прошло долгое время, пока внимание Зирит снова вернулось к Квентл. И даже тогда казалось, что Ивоннель сама выпустила её из тисков своего очарования, о чем свидетельствовал смешок девушки, последовавший за тем, как женщина отвернулась.
— Я не знала, что у Громфа…
— И Минолин Фей, из Дома Фей-Бранч, — прервала Ивоннель, нарушая этикет.
Зирит пораженно скривилась, и отстранилась, чтобы разглядеть молодую женщину, которая едва достигла возраста двадцати лет. Зирит, разумеется, было известно о беременности Минолин. Как и о явлении аватара Ллос в Дом Фей-Бранч на Фестиваль Основания, которое стало поводом для сплетен среди членов Дома Ксорларрин, идущих через Подземье. Зирит знала, что Минолин теперь принадлежит к Дому Бэнр — она видела Верховную Жрицу, когда шла через комнаты, чтобы прийти к этой самой зале аудиенций.
— Дочь Громфа и Минолин Фей? — спросила Зирит Квентл.
— Да, — снова ответила Ивоннель, на этот раз прерывая Матрону Мать Бэнр.
— Она довольно импульсивна, — сухо сказала Квентл, бросая взгляд на молодую женщину.
— И любит всем мешать, — добавила Матрона Мать, замечая, что глаза Зирит снова остановились на Ивоннель.
— Угу, — рассеяно пробормотала Зирит.
— Могу я идти, Матрона Мать? — спросила Ивоннель.
— Пожалуйста, — ответила Квентл, пытаясь казаться нежной.
Ивоннель поднялась, и взгляд Зирит вспорхнул за ней. Разрез её простого, но элегантного платья обнажал большую часть ноги, и Зирит едва не задохнулась, когда девушка развернулась и двинулась к выходу из комнаты.
Она была босой, как лишь теперь заметили Зирит и Квентл. И это казалось наиболее подходящим состоянием для этого необузданного и прекрасного существа.
Дверь захлопнулась, но Зирит потребовалось некоторое время, чтобы взять себя в руки и отвернуться.
— Она вполне… милая, — сказала, в конце концов, Матрона Мать Ксорларрин, и Квентл поняла, что союзница вынуждена была сделать паузу, чтобы найти нужное слово. Ибо простое «прекрасна» казалось недостаточным.
