Нэнси Берберик - Даламар Темный

Эльхана задрожала. Ее сердце бешено забилось и, подхватив подол, она стремительно побежала вниз по широкой вьющейся лестнице.

"Отец!" — закричала она и ее голос зазвенел эхом в галерее.

Он поднял глаза, медленно, как человек, пробуждающийся ото сна. Его лицо все еще имело цвет сияющего шара, который он держал в руках.

"Стой на месте!" — выкрикнул он.

Он был ее отцом. И он был ее королем.

Эльхана остановилась, ухватившись за перила. Ее ноги застыли на последней ступеньке.

"Отец?"

"Стой на месте" — прорычал он.

Свет шара пульсировал, как зловещее сердцебиение.

Далеко наверху, в галерее, она услышала голоса слуг, говорящих с друг другом, женский голос задал вопрос, мужской приказал ей замолчать. Эльхана сделала шаг в сторону отца, спустившись с последней ступеньки в зал аудиенций.

"Отец" — прошептала она, — "Отец, вы пугаете меня. С вами все нормально?"

Он не двигался и даже не посмотрел на нее. Еще один шаг, затем еще один и в последнем луче рассвета она увидела, что губы отца дрожат. Это просто дрожащие губы старика, пролетел у нее в голове предательский шепот.

Лорак постарел? Лорак дрожит? Лорак, о милостивые Боги, напуган?

Зеленый свет отхлынул от лица короля и стал меркнуть, возвращаясь в полость шара. Ободренная Эльхана сделала еще один шаг. Наконец, не слыша больше протестов Лорака, она стремительно побежала к нему, ее сандалии громко стучали, а браслеты резко звенели. Она подбежала и упала на колени возле него, Беседующего на своем троне.

Он сидел в полной неподвижности. Его мраморное лицо не имело выражения, но его глаза, его глаза…

Эльхана Звездный Ветер мягко накрыла руки отца своими. Когда он не пошевелился, она взяла шар и поставила его на подставку. В тот момент она чуть не уронила его. Подставка, сработанная из слоновой кости в форме рук, сложенных в чашу, изменилась. Это была та же самая подставка, она знала это. Она это видела, но что-то деформировало ее. Что-то поцарапало и ободрало ее, и вообще, теперь это были не две руки, а одна, большая и широкая, с пятью завитыми когтями. В эту лапу, в эти когти, Глаз Дракона из Истара поместился так же свободно, как и прежде.

"Дитя мое", — прошептал король, глядя на нее, — "Моя бедная Эльхана"

Его глаза были наполнены печалью настолько глубокой и ужасной, что Эльхана, глядя в них, чувствовала, что ее затягивает в глубокий омут.

"Отец." — Она прикоснулась к его лицу обеими руками. Под ними она почувствовала дрожащую плоть. Казалось, с ужасом и жалостью подумала она, что ему хочется плакать, но он потерял эту способность, — "Отец, пожалуйста скажите мне. Что случилось?"

Он посмотрел на нее и она увидела, что его зрачки расширены настолько, что были похожи на маленькие куски угля. Эльхана задрожала и отвела взгляд в страхе. Но она не убирала своих рук, потому что боялась, что если сделает это, ее отец, король всех Земель Сильвана, провалится в ужасное темное место.

"Дитя мое," сказал он дрожащим голосом, — "Дитя мое, мир уничтожен."

Что за магия гнездилась в этом шаре, поймавшем ее отца? Что за магия из уничтоженного Истара могла действовать здесь, в Сильванести?

"Нет," — пробормотала она, отстраняясь и пытаясь заставить его подняться

"Нет" — сказала она мягко, обнимая его за плечи. Какими слабыми они показались! Как сгорблены в заботах! — "Отец, мир не уничтожен. Ни одно королевство не уничтожено. На нашей стороне боги. На нашей стороне Эли и поэтому мы победим."

Лорак не сказал ни слова согласия, ни слова протеста. Часто дыша, как человек во сне, он позволил ей увести себя от трона и по длинной вьющейся лестнице к его апартаментам. Они шли поспешно, так быстро, как Эльхана могла и они не видели и не слышали слуг в галерее, хотя их голоса раздавались в окружающих помещениях. В любых обстоятельствах она не должна позволить, чтобы Лорак был замечен в таком состоянии.

Благополучно добравшись до апартаментов отца, она нашла там его гофмейстера, старого Лелана и препоручила короля его заботе. Шепча успокаивающие слова, Лелан уложил короля в постель, скидывая всю находящуюся на кровати одежду на пол и отбросив ящик из красного дерева в угол комнаты, как если бы это была бесполезная груда листьев, сметенных ветром.

"Что с ним случилось, леди?" — спросил он, укрывая короля и отводя его волосы от лица, как ребенку в лихорадке.

Эльхана покачала головой.

"Я не знаю. Я нашла его таким." — Она ничего не сказала о Глазе. — "Позаботьтесь о нем, как вы умеете, Лелан и никому ничего не рассказывайте. Мой отец скоро придет в себя и станет ясно, что он страдает только от нехватки сна и слишком больших переживаний. Не буду говорить вам, как сильно его бы смутило то, что это происшествие" — она осторожно подбирала слова — "это недоразумение достигло чьих — то ушей."

Лелан поклонился. "Будет так, как вы скажете, моя госпожа."

Так и будет, она это знала, и это знание придало ей уверенности, когда она снова вышла в галерею. Внизу, в зале аудиенций, где стоял Изумрудный Трон, где Глаз Дракона лежал на преобразившейся подставке, снова пульсировал зеленый свет. Очень слабо, как с большого расстояния.

В этом свете Эльхана Звездный Ветер внезапно увидела свои собственные руки на хрустальной поверхности шара, ее пальцы на гладком стекле и свет, сияющий сквозь плоть, высвечивая кости и даже кровь, бегущую по жилам. Она видела, как она поднимает Глаз с подставки и осторожно несет его сюда, на галерею, и, перегнувшись через перила, бросает этот артефакт из безбожного Истара на мраморный пол зала.

И все же, как бы она не хотела сделать это, она этого не сделает. Какая-то часть ее души протестовала против этого. Это был не просто артефакт из Истара, это был артефакт из Испытания Высшего Волшебства Лорака Каладона. Глаз и король Сильванести были неразрывно связаны.

Мир уничтожен! Эти слова прошептал и простонал ее отец, глядя на светящийся шар, который видел как Катаклизм стер с лица земли Истар и изменил картину мира.

Эльхана повернулась спиной к пульсирующему свету и пошла по галерее к своим апартаментам. Там она села у высокого окна, выходящего на север. Обрывки ароматов заплывали в открытое окно, ароматов утра Сильваноста: влажный запах травы в Саду Астарин, острый аромат самшита, сладкий хлебов и пирогов, которые пекари катили в своих тележках к кухонным дверям клиентов. Эти запахи были нормальны, естественны и безопасны. И все же, мало что было нормальным в эти дни — война на границе, беженцы на Королевской Дороге, голодные орды, тянувшиеся повсюду войска. Все это отнюдь не заставляло ее чувствовать себя в безопасности.