Продираясь сквозь заросли кустов и пересекая поляны, он видел небольшие стада оленей, которые не проявляли никакого страха при виде его, а другие животные даже не скрывали своего любопытства и подходили почти вплотную, чтобы рассмотреть незнакомца. Корум подумал, что, вполне возможно, он, попав под власть заклинаний, воспринимает этот остров как нечто совершенно реальное, но в это было трудно поверить. Тем не менее никто из мабденов не вернулся отсюда, а многие путешественники вообще не могли найти остров, в то время как жестокие и неустрашимые Фои Миоре боялись даже ступить на него, хотя все легенды гласили, что когда-то они завоевали весь этот край, от которого ныне остался лишь этот кусок земли. Здесь много тайн, подумал Корум, имея в виду Ги-Бразил, но он не мог отрицать, что в мире нет лучшего места для отдыха усталой голове и измотанному телу.
Принц улыбнулся при виде ярких бабочек, порхающих в летнем воздухе, павлинов и фазанов, важно расхаживающих по зеленым лужайкам. При всей своей красоте пейзажи Лиум-ан-Эса не могли соперничать с островом. Однако тут не было и следа обитателей острова. Ни домов, ни развалин, ни даже пещер, в которых мог бы обосноваться человек. Может, именно поэтому снова появилась тень сомнения, омрачившая впечатление от этого рая. Тем не менее тут, конечно же, жило одно существо – кузнец Гофанон, который оберегал свои владения силой заклятий, наводивших ужас, ибо легенды гласили, что каждого посмевшего вторгнуться в пределы острова ждет смерть.
На деле же, подумал Корум, заклятия никак не давали о себе знать. Как и страхи.
Он остановился, чтобы посмотреть на небольшой водопадик, струившийся с известняковых скал. По берегам чистого ручья росла рябина, а в прозрачной воде резвились мальки форели и хариуса. При их виде он вспомнил, что проголодался. С первого же дня, как Корум очутился в Каэр Малоде, он питался довольно скудно и сейчас испытал отчаянное желание вытащить одно из своих копий и насадить на него какую-нибудь рыбу. Но что-то остановило его. Ему пришла в голову мысль – хотя и она могла быть всего лишь суеверием, – что если он поразит хотя бы одного из обитателей острова, то все живое на нем обратится против Корума. Он решил избегать убийств, если не считать надоедливых насекомых, сопутствовавших ему в путешествии по Ги-Бразилу; вместо этого он вытащил из сумки кусок сушеного мяса и на ходу стал грызть его. Теперь он поднимался на холм, держа путь к большому валуну, высившемуся на самом верху.
Чем ближе он подбирался к вершине, тем круче становился склон, но наконец он достиг камня. Остановившись, Корум прислонился к нему и огляделся. Он предполагал, что с этой высоты перед ним откроется весь остров, ибо он, без сомнения, одолел самый высокий холм в округе. Но, как ни странно, куда бы он ни глядел, моря не было видно.
Горизонт со всех сторон был затянут каким-то странным подрагивающим туманом – синим, с золотыми пятнышками. Коруму показалось, что туман висел вдоль береговой линии острова, хотя та была довольно изломанной. Но почему, приставая к берегу, он ничего этого не видел? Не этот ли туман скрывал Ги-Бразил от глаз многих путешественников?
Корум пожал плечами. День был жарким, и он устал. В тени большого валуна принц нашел камень поменьше, присел на него, вытащил из сумки фляжку с вином и, неторопливо попивая его, стал рассматривать долины, рощи и ручьи острова. Повсюду он видел одно и то же, словно пейзаж был разбит гениальным садовником. Корум пришел к выводу, что не все в диком ландшафте Ги-Бразила носит естественное происхождение. Местность куда больше напоминала огромный парк – такой, какие вадаги разбивали во времена своего расцвета. Может, именно поэтому животные тут такие ручные. Скорее всего, их жизни ничего не угрожает, и поэтому они доверяют таким смертным, как он, ибо не имеют опасного опыта столкновения с двуногими существами. Тем не менее ему пришлось снова вспомнить о тех мабденах, которые не вернулись отсюда, о Фои Миоре, которые, завоевав это место, покинули его и боятся вернуться.
Корума потянуло в сон. Зевнув, он растянулся на траве, закрыл глаза и стал медленно погружаться в сонное забытье, бессвязно размышляя о чем-то.
Ему снилось, что он разговаривает с юношей, тело которого было из золота и из которого каким-то странным образом росла большая арфа. И юноша, сухо улыбнувшись, стал играть на ней. Эту музыку слушала принцесса-воительница Медб, лицо ее было преисполнено ненависти к Коруму, и, подозвав какую-то сумрачную фигуру, оказавшуюся врагом Корума, она приказала убить его.
Проснувшись, принц продолжал слышать странную музыку арфы. Но она стихла, прежде чем он смог понять, в самом ли деле он слышал ее, или же она звучала лишь в его сне.
Этот жестокий кошмар напугал его. Никогда раньше ему не снились такие сны. Ему пришло в голову, что, возможно, он начинает осознавать опасности, таящиеся на этом острове. Может, в этом и была сущность сновидения – оно заставляло человека вглядываться в самого себя и творить собственные страхи, куда более худшие, чем те, что исходят от кого-то другого. И с данной минуты ему придется воздерживаться от сна, если у него хватит на это сил.
И тут принцу показалось, что он продолжает спать, ибо издалека донеслись знакомые звуки собачьего лая. Псы Кереноса. Неужели они последовали за ним на остров, преодолев вплавь все эти мили морского пространства? Или они уже поджидали его на Ги-Бразиле? Их лай и взвизгивание все приближались, и он коснулся рога за поясом. Корум обвел взглядом окружающее пространство в поисках собак, но на глаза ему попалось лишь стадо удивленных оленей, возглавляемое огромным самцом. В несколько прыжков они пересекли поляну и исчезли в лесу. Не их ли преследовали псы? Нет. Псы так и не появились.
Корум заметил еще какое-то движение в долине по другую сторону холма. Он подумал, что, наверное, там тоже гуляет олень, но тут обратил внимание, что это существо передвигается на двух ногах и движется какимито странными прыжками. Оно было высоким и грузным, и незнакомец нес с собой какой-то предмет, который поблескивал, когда на него падали лучи солнца. Человек?
Корум увидел, что за спиной человека среди деревьев мелькнула белая шкура. Затем еще одна. Из рощи высыпала свора примерно из десятка псов с красными настороженными ушами. Собаки преследовали добычу, которая была им куда более знакома, чем олень.
Человек – если это в самом деле был человек – стал взбираться по каменистому склону холма, держа направление на большой водопад, но это не помешало собакам упорно идти по его следу. Склон стал почти отвесным, но человек продолжал карабкаться по нему – а собаки продолжали преследовать его. Корума изумила их стремительность. И снова что-то блеснуло. Корум заметил, что человек повернулся, и блестящий предмет оказался оружием, которое он тащил, чтобы отразить нападение. Но Корум не сомневался, что жертва этих псов долго не протянет.
