— Всего пять, больше Джер нет, — сказала она. — Потом умирать… Или умереть? Не знаю. Как лучше сказать?
— Скажи как есть, — пробормотал Андрей. — И вообще… До него вдруг дошло, как спросить обо всем сразу.
— Расскажи мне про Джера, — предложил он. — А я пока вином займусь. Штопор есть? Вот и ладненько…
«Джер» — так он подписывался, это было сокращение то ли от «Джеральд», то ли от «Джерард», Сью не знала точно. Родился он где-то в Европе — возможно, в Бельгии. Бродяжил от Амстердама до Марселя, а вот покидал ли пределы Старого Света — выяснить не удалось.
Если Джер и был известен при жизни, то лишь внутри замкнутого, как любая тусовка, коммьюнити графферов — или, как тогда еще говорили, райтеров. И то не факт — потому что в командах он не работал, в скандальных акциях вроде разрисовывания Кремлевской стены в Москве или тэггерства на боках пилотируемого аппарата «Орион», не участвовал. Он просто рисовал граффити.
Большую часть того, что он сотворил на грунтованных смогом бетонных стенах городов Евросоюза, затерли и закрасили муниципальные власти. Кой-какие оставшиеся после Джера рисунки и скетчи разобрали знакомые — и что-то, возможно, до сих пор валяется на чердаках и в запасниках.
В общем, Джер разделил судьбу многих художников — умереть в безвестности и стать знаменитыми после смерти. Но в отличие от гениев и талантов прошлых веков Джеру не хватило обычной жизни и простой смерти, чтобы обрести популярность.
Кто и когда сделал пять психомасок Джера — неизвестно.
Уверенно датируется только одна из них — пятая, последняя. Потому что после нее Джер покончил с собой.
Джер был уже давно мертв, оплакан друзьями — или не оплакан, кто знает? — и прочно забыт, когда пять слепков его личности поступили на полулегальный рынок психоматриц.
Тогда и пришла к Джеру посмертная слава.
Оказалось: кто испытал на себе первую маску из пяти, неизбежно возьмет вторую… и так далее, вплоть до пятой, последней.
Оказалось: всем джернутым вместе с невероятно яркой эйдетикой восприятия передается творческая манера прототипа, вплоть до характерных мотивов — так, что по рисункам не отличишь; словно бы все их сделал сам Джер.
Оказалось: пятая маска приводит к самоубийству.
Без исключения.
Всех.
«Джер всегда убивать себя», — сказала Сью тихим, спокойным голоском отличницы. Словно доклад на семинаре читала.
Андрей пролил кагор на джинсы. Сью не шутила. Он был приговорен.
Мысли метались под черепом, как крысы в трюмах «Титаника».
Аллее капут, амиго. Всё, приплыли. Трындец котенку… Как же это, как?! Нет, но почему…
Ой, мама, как умирать-то не хочется!
Сью тихонько засмеялась. Андрей опешил.
— Ты сумасшедшая, — пробормотал он. — Что тут смешного?
— Сумасшедшая, нет, — покачала головой Сью. — Джернутая, да. Как ты.
— Ты тоже?!
Андрей вскочил. Зацепил, опрокинул бутылку, успел поймать, машинально поставил.
— Ты же все знала! Знала, что смерть! Зачем?!
— Андрей.
Она впервые назвала его по имени, и это было так странно, что Андрей замолчал. Вот человек встречает девушку, влюбляется, девушка говорит, что он скоро умрет, что она тоже скоро умрет, и называет его по имени. Что это за бредовая цепь событий, неужели жизнь? Где тут логика? Какой в этом смысл?
— Андрей. — Сью тоже встала и взяла его за руку маленькой крепкой ладошкой. — Мы иметь мало времени. Практически нет. Я сейчас стать Джер. Хочу делать любовь с тобой — до того как. Хочу, чтобы ты любить — меня, не Джер… Не только Джер.
— Я тебя люблю, — прошептал Андрей, вглядываясь в ее лицо. — Ну почему? Почему мы не встретились раньше?!
— Мы не уметь сами, — бледно улыбнулась Сью. — Ты ходил свой дорога, я — свой. Джер нас встречать.
— Да. — Андрей нахмурился. — Правда. Я бы сидел теперь на работе, точно. Мы бы не встретились под мостом… Погоди! Ты сказала там… я вспомню!., ты сказала «хочу стать Джером». Ты не сказала, что уже!
— Я взять джер утром. — В шепоте Сью было извинение. — Первый раз долго, ты помнить, нет? Но сейчас чувство, что вот-вот. Полчаса…
Они стояли так близко, что до объятия оставался миллиметр, не больше. Но все-таки промежуток был. Скорее психологический, чем физический. Расстояние, делящее двух людей.
Андрей шевельнул рукой — и двое слились в одно. Сью прильнула к нему с тихим вздохом, положила голову ему на грудь. Он сомкнул руки, прижимая ее к себе. Оглушительно застучало сердце. Или сердца.
— А второй джер, — сказал Андрей непослушным языком. — Второй действует быстро?
— Да, — кивнула Сью.
Андрей больше ощутил ее ответ, чем услышал. Он легонько отодвинул девушку от себя.
— Мне нужен второй джер, — сказал он решительно. — Мы будем любить друг друга, ты и я. А потом… потом мы тоже будем вместе. Понимаешь?
Сью ответила быстрой легкой улыбкой. Наклонилась, выдвинула ящик тумбочки. В пластиковой кассете на пять отделений — одно пустое — лежали психомаски.
— Я взять сразу все, — серьезно пояснила Сью. — Чтобы не думать потом.
— Господи… — Андрей зажмурился на мгновение. — Хорошо, я верну. То есть… Глупышка моя… Ладно, к черту, давай сюда!
Он выхватил из руки Сью капсулу — быстро, почти грубо. Прижал к виску, почувствовал, как она присосалась… или примагнитилась? Прилипла.
— Ну вот… — начал он деланно легким тоном и вдруг заметил, что Сью плачет.
Она плакала совершенно беззвучно. Слезы возникали как по волшебству, сразу огромные, круглые, повисали на ресницах и дождинками срывались вниз.
— Из-за меня, — прошептала Сью. — Ты взять уже второй джер — из-за меня.
С легким чмокающим звуком отпала от виска психомаска.
— Не плачь, — сказал Андрей. — У нас мало времени. Практически нет.
Он как мог скопировал ее интонацию — и Сью улыбнулась сквозь слезы. Андрей взял бутылку, твердой рукой налил вина в чашки. Протянул Сью ту, что с медвежонком, поймал еще одну несмелую улыбку — угадал, значит.
— Я люблю тебя, — сказал Андрей.
— Я люблью тебья, — старательным эхом откликнулась Сью.
Глухо стукнули чашки.
Терпкой сладостью обжег губы кагор.
Но поцелуй оказался слаще и крепче.
Они целовались взахлеб, самоотверженно и отчаянно, неумело и жадно, как будто первый раз в жизни. Или нет — в последний.
Или — в первый и последний одновременно.
«Навсегда» и «никогда» сплелись и перепутались, как сплелись и перепутались пальцы, волосы, дыхание…
Никогда Андрей так не хотел женщину.
Маленький топчан храбро подставил им жесткую плоскость, и они рухнули туда, как горящий самолет на тайный аэродром.
