— Нет уж, милая, — заявляет Михал. — Ты до смерти заговоришь, разденешься пока. И не отвлекайся, синюшка, а то и парня упустишь своего! Он вон не только из-под платья руку вытащил, но и вторую с талии убрал!
Оборотня, мгновенно забыв о госте, приникает к Куану и деловито пытается восстановить утраченные позиции.
— Гном, значит, — глубокомысленно замечает Ветка. — А мне всегда казалось, что гномы невысокие и с бородой…
— А тебе, крошка, бородатые нравятся и маленькие мужчины? — усмехаясь, спрашивает Михал.
Эльфийка возмущенно фыркает:
— Я тебе не крошка! А мужчины мне нравятся мертвые, — просвещает она гостя. — От таких не приходится ждать неприятных сюрпризов…
— Не спорю… — глубокомысленно замечает гном. — Но и приятных тоже… Вот разве замуж мертвец, крошка, пригласит тебя?
Он одной рукой подхватывает эльфийку и усаживает к себе на колени. Ничего не боится и явно чувствует себя хозяином ситуации. А это значит, страховка у него очень неслабая. Десяток таких же мужичков с арбалетами? Не меньше, точно. Но с Веточкой он погорячился. Эльфийка прильнула к широкой груди так, что со стороны и не видно, как острие кинжала упирается в горло под кадыком.
— Как тебе моя ласка, малыш? — спрашивает она томным воркующим голоском. — Или лучше другое место приголубить?
— Ох, хороша крошка! — крякает Михал, отпуская девушку. — И любовь твоя горяча без меры. За что ж мне счастье такое?
— А ты запомни, малыш, — Ветка перетекает на свое место и убирает нож. — Я сама решаю на кого лазить. И не протягивай ручки загребущие раньше времени…
— Радует, крошка, фраза твоя последняя, — сообщает гном. — Надежду дает.
— Какую надежду? — спрашивает Пал.
— Что придет время то, когда согласится подруга твоя, — сообщает Михал.
Эльфийки дружно фыркают.
— Вот ведь не терпится кому-то на тот свет!
— А ты что молчишь, воин? — обращается ко мне Рагим. — Друг твой делом важным занят. Крошки, дело понятное, только языками да кинжалами махать могут, — эльфийки снова фыркают. — А твоего слова не слышал я.
— Да вот жду, пока ты дурью намаешься, — отвечаю в тон ему, — и перейдешь к делу.
Гном усмехается.
— И то верно. Синюшка правду ваша сказала. Договориться с нами можно, хотя торговаться трудно. А добрым и ласковым я и бываю, хоть, но не всегда и не со всеми. Однако для вас готов исключение сделать.
— За что такая милость? — опять вмешивается Ветка.
— А за ради глаз, красавица, твоих, — парирует Михал. — Дюже нравятся они мне. Даже колючки не останавливают.
— И чем ты можешь нам помочь? — серьезно спрашиваю я.
— Вы ведь в Город идете? — теперь и гном серьезен. — Есть туда пути два. Одна дорога по горам идет, через четыре перевала. Ей ходят караваны обычно. Недели за две пройти можно.
Михал делает паузу. Я молчу, ожидая продолжения. Девчонки тоже притихли. Наконец гном продолжает.
— А есть другая дорога. Короче будет и легче. И безопасней. Хоть и не ходит по ней никто почти.
— И ты предлагаешь пойти по ней.
Гном кивает.
— На ней один перевал только. Из четырех легкий самый и последний. И времени на намного меньше потратите.
— А почему не ходят?
Михал усмехнулся.
— Я не пускаю. Под землей та дорога идет, где гномы живут.
Заманчиво. Очень. Ловушка? Несерьезно. Какой смысл заманивать нас в ловушку, когда можно просто убить или взять в плен. Там, внизу, мы будем даже в большей готовности.
— А что взамен?
Михал неестественно делает вид, что задумывается.
— Взял бы крошку эту, — гном кивает на Ветку. — Но люблю, когда по желанию женщина своему приходит, не долга ради, а удовольствия для. Так что ничего не возьму. Пусть будет Михал Рагим добрый сегодня и ласковый.
Иронически смотрю на него.
— Вот так ни с того, ни с сего добрый и ласковый?
Гном мнется. Потом кивает своим мыслям и отвечает:
— Мешал мне Рашид-хан. Очень сильно мешал. Но поймать орка в степи… Если б заманили только в горы его, и то бы должник был я. А уж о том, что перебить банду, то совсем долг большой. Особенно тебе, да синюшке малой, что так лихо задом вертит. Не люблю обязанным быть.
Палемалевизианоэль, эльфийка
Гном обещает охрану на ночь, а утром вернуться за ответом («После рассвета, чтобы милая крошка с перепугу не кидала в меня свои колючки») и уходит, напутствуемый Веткиным: «В такого малявку и днем-то не попадешь».
Укладываемся и через пять минут слышится только дружное сопение. Денек был не легкий. Держусь изо всех сил, стараясь не уснуть. Если я правильно поняла, что означали скрещенные пальцы Дунга…
— Пал, ты спишь?
Молча приподнимаю край одеяла и старший ныряет ко мне. Придвигаюсь поближе и кладу голову на мужское плечо. Его руки обнимают меня. Губы у самого уха. А мои — у его. Со стороны выглядит… На самом деле нам надо поговорить, а уши могут быть даже у камней. А в такой позе можно разговаривать настолько тихо, что ни один камень не услышит. Еще бы на эльфийском или марквашском… Увы, моё детское увлечение кланами не зашло так далеко. А эльфийский вообще никто не может выучить. Чтобы понять, почему, достаточно услышать любое «краткое» имя. Моё, например. Приходится обходиться галактическим…
— Что думаешь?
Горячее дыхание обдает щеку. Ловлю себя на мысли, что мне это нравится. Ты о чем думаешь, дура?!
— Странно это, — отвечаю ему. — Внешне не придерешься. Но очень странно.
— Тебя напрягает этот Михал?
— Нет, он скорее Ветку напрягает.
— Зачем она его провоцировала?
— Отвлекала, пока я прощупывала местность. Вокруг было не меньше десяти человек. Очень близко. Но я их с трудом ощущала. А Ррыгша вообще не чуяла. Они как-то закрываются.
— Это неважно. Нас могли положить в любой момент. Так?
— Да!
Устраиваюсь поудобней. Рука сама ложится к нему на талию. Повторяю:
— Да. Могли. Но не хотели. Только страховали.
— И он не врал. Всё, что нам известно о верхней дороге совпадает с его словами.
— Ну, знаем мы мало. В лакуны можно вплести немало лжи. Но тоже думаю, что он не врал. Примем его предложение?
— У нас почти нет выхода, — отвечает Дунг. — Четыре перевала, не меньше десяти ночевок в зоне снега. Два сложных. У вас с Вет нет альпинистского опыта. Боюсь, у Ррыгши — тоже. И снаряжение плохое. Можно попросить у гномов, но продемонстрировав недоверие…
— Со снегом мы знакомы.
— Ночевать приходилось?
— Один раз. Не понравилось.
— Понимаешь, — Ду гладит меня по спине. Приятно. — Один раз и десять подряд — очень большая разница.
