Её никто не спросил, пойдёт она или нет, должна ли… Этель поправила капюшон и зашагала следом за Грит в комнату, где уже поставили портал. Лицо солдата, который пришёл рассказать новость, перечёркивала чёрная повязка на глаз, и Этель его узнала. А он её — нет.
Никто не переговаривался, только шумел дождь, грохотали шаги, и скрипели старые половицы в доме, куда их привели. Тело девушки перенесли под крышу, чтобы осмотреть. Этель стояла в стороне, привалившись спиной к дверцам скрипучего шкафа.
- Я не понимаю. Она дошла почти до самого имения, а потом вдруг оказалась здесь? Как? — повысив голос и уже ничуть не скрывая каркающих интонаций, спрашивала Грит. Она повторяла этот вопрос раз от разу, переставляя слова, иногда вставляя слова на диалекте демонологов, и ни разу не получила ответ.
Этель кусала губы.
- Она умерла от заклинания. Не смогла вовремя вернуться в имение, поэтому и умерла. Её никто не убивал, — только один раз, да и то вполголоса, ответил ей кто-то из солдат.
- Почему? Да почему же?!
Бледное мёртвое лицо исказила мученическая гримаса, как будто боль схватила её на месте, сжала и уже не отпустила. Но привязывающая магия так не работала, уж Этель знала это наверняка. Оно могло мучить жертву, пока та не придёт в назначенное место, но не убивало сразу. Конечно, если Риз вдруг решила бежать и убежала так далеко, что магические нити просто не выдержали, могло произойти что угодно. Но она как будто не собиралась бежать.
Переполошенные прикосновением смерти обитатели дома ходили на цыпочках и на вопросы солдат отвечали полушёпотом, словно боялись разбудить мёртвую. Этель теребила отворот плаща, ведь совсем близко она ощущала Эйрин, её присутствие, её голос. Почти видела, как та разводит руками, а пальцы напряжены донельзя, пальцы дрожат, белеют, и так хочется прошептать ей, чтобы не волновалась.
Этель вышла под дождь, оставив за спиной разговоры и тепло обогретого магическим пламенем дома. На неё никто не обратил внимания. Струи холодной воды смыли с лица болезненный жар, от которого розовели щёки, и сердце начало колотиться, хоть вырви его к демонам.
- Не убегай далеко, — беззвучно шевельнулись её губы.
Не так много времени прошло с тех пор, как по этой улице, вымощенной серым камнем, как и все улицы в Морейне, шла Эйрин и судорожно сжимала пальцы в кулаки. Никто не шепнул ей на ухо: "Успокойся".
Орлана спустилась в обеденную залу, где её давно ждали муж и сын — оба торжественно-сосредоточенные. Есть не хотелось. Она заняла своё привычное место во главе стола и опустила голову на сцепленные замком пальцы.
- Любимая. — Луксор прикоснулся к её плечу. — Что произошло?
Он слишком рано вернулся из академии — конечно, Орлана это заменила. Ещё немного, и по столице начнут блуждать слухи о страшной войне, а она не сможет их опровергнуть, потому что сама не представляет, что там творится.
- Ох, не спрашивай меня. — Орлана подняла голову и бездумно поправила сбитые приборы — чтобы все лежали ровно, как под линеечку. — Я и сама не знаю, что думать.
Этим утром, выслушав доклады о том, как войска генерала Маартена разбивают противника, императрица почти успокоилась и согласилась встретиться с консулом. Как вдруг до неё дошли совсем другие вести.
Глухой голос, шум ветра, гул — будто пламя в широкой трубе. Она не знала, с кем говорила, не узнавала голос, да и не могла узнать. Тот, кому по какой-то счастливой случайности удалось поговорить с Орланой через кристалл связи генерала Салватора, представился рядовым.
Он сказал, что войска империи разбиты. Что песчаные бури на границах грозят погубить те остатки, что всё ещё сражаются. Что генерала этой ночью убили.
- Я должна сама пойти туда и выяснить, что происходит. Кто лжёт. Кто решил подшутить.
Она оттолкнулась от стола, и ножки стула заскрежетали по мраморному полу. Орлана встала. Опять верхняя пуговица на платье не давала вдохнуть полной грудью, и хотелось ногтями расцарапать кожу. Но руки скрещены и неподвижны — годами она выращивала внутри себя это показное хладнокровие, и оно не подвело.
- Ты шутишь? — Луксор схватился за край стола в том месте, где мгновение назад лежала рука Орланы. — Это война. Если там действительно всё так плохо…
- Я вполне серьёзно. — Орлана замерла перед окном в сад.
Вечноосенние листья падали на дорожки, а в лужах стыли остатки дождя. Если прищурить глаза, блики света прорастут тонкими лучами.
- Риан, пока меня не будет, ты возьмёшь под свой контроль войска Корнелла. Сегодня утром генерала арестовали.
Он тихо подошёл к ней и остановился на полшага сзади.
- За что? — Голос её сына звучал глухо. Ещё бы, ему первый раз выпала такая ответственная роль, раньше Орлана и близко не допускала его к политике.
- Ты правда считаешь, что тебе необходимо идти туда? — не выдержал Луксор. Обычно он никогда не давал ей советов. А сейчас, кажется, разволновался.
Она рвано вздохнула. Когда-то нужно начинать. Жаль, что сейчас и вот так — резко и с дёрганых фраз.
- Да, я уверена. Генерала и Сайорана арестовали по подозрению в заговоре против меня.
- Что может случиться?
Орлана обернулась: Риан смотрел серьёзно, поджав губы и сведя брови у переносицы. Дотронуться бы до его лба и разгладить хмурые морщины. Сказать бы, что он ещё успеет их заполучить. Не нужно так сразу.
Всё правильно, всё так, как должно быть. Орлана выдохнула и склонила голову. Всё правильно, она не сможет вечно оберегать и защищать его. Ведь день, когда Риану придётся принять все дела, неминуемо настанет. К тому же, никакой прямой угрозы пока не видно.
- Милый, я не думаю, что это случится, но лучше тебе быть готовым. Боюсь, заговорщики не станут сидеть сложа руки. Они убили Ишханди, и я пока не могу понять зачем.
Риан недоверчиво сузил глаза.
- Это серьёзно? Я думал, она умерла своей смертью.
Такой взрослый, и губы сердито поджаты. Такой взрослый — на полголовы выше неё самой. Тёмные волосы забраны на затылке в хвост — как у отца, студенческая мантия с нашивкой Высшей Альмарейнской Академии, ему осталось учиться чуть меньше года.
- Риан… — шепнула она, кусая губы. — Я скоро вернусь.
Обняла, щекой прижимаясь к плечу, к мантии, которая пахла осенним ветром с Сантарина.
Орлана тогда ещё не знала, что не увидит его больше. Никогда.
Этель снова вернулась к имению Сайорана. Исчерченное серыми струями дождя, оно выглядело нежилым: тёмные окна, опущенные флаги, чёрные стволы деревьев, как надгробья.
Намокшие пряди прилипали к щекам, и плащ неплохо было бы выжать, а Этель не обращала внимания на холод. Прошлым утром перед имением вот так же стояла её дочь и бездумно вглядывалась в мёртвые оконные проёмы. Она давно уже знала, что будет делать дальше.
