— Вадик, дай мне фонарик, — Юра говорит и одновременно средство разгона тьмы у меня из рук выхватывает. Не понял. То дал, то забрал. Странноват он, однако. Хоть и в Плешке учился.
На пол Юра посветил. Как раз под стрехой сломавшейся. Там что-то ему нужное лучше рассмотрел, фонарик мне обратно кинул. Чуть не в морду. Осторожнее надо быть, товарищ…
На колени упал, по земле рукой шарит, что-то поднимает.
— Бакалавр, сюда иди. — мне рукой машет, а вторая у него занята. Что-то на ладони перед глазами вертит. Левая. Правой машет. Которой с земли что-то поднимал.
— Смотри. — ладонь мне свою показывает.
— Ни себе чего, — у меня вырвалось.
Двадцати марочники. Три штуки. С Вильгельмом. Видал я уже такой. На рынок нам такие приносили.
Тут то такие откуда?
Оказывается, я это не только подумал, но и вслух сказал.
— Оттуда. — пальцем в небо, то есть в крышу, Юра показывает.
Сам встает, монетки в карман прячет, по сторонам озирается.
Не понял? Что за дела?
— Лестницу нигде не видел? — вопрос мне задает.
Ты монеты из кармана достань, а не про лестницу спрашивай.
— На кой она тебе? — не особо вежливо спрашиваю.
— Стреха. — вверх показывает.
— Чо, стреха? — не возьму в толк.
— Вадик, не тормози. Классика, это. Выдолбил мужик там ухороночку, трофейку с первой или второй войны спрятал, а потом и не получилось забрать. Вот в этом месте и сгнило. — на ломаную стреху мне показывает. — Лестницу надо. Там не всё ещё выпало.
Что-то сказки какие-то. Не слыхал о таком. Сколько же ей надо гнить?
Туплю чего-то. Монеты, вот же они. Как с неба упали.
— Говорил я, что новичкам везет? — Юра меня в бок тычет.
Не везение, это, а поддавки какие-то. Задумал только-только по покинутым деревням ползать и вот оно, золото. Надо было сразу уж кимберлитовые трубки под Кировом искать…
— Вроде видел лестницу. Там, у дома. — рукой машу. Правда видел.
— Пошли. — из сарая-амбара Юра чуть не бегом бросился.
В общем, было там семь монеток. По двадцать марок. Выдолблена стреха была сильно, на чем только держалась. Остатки тряпки там ещё имелись, но от сырости или ещё от чего она там вся сгнила. Вот где целостность дерева была нарушена, там и всё подломилось. Нам на удачу.
Юра монеты в полиэтиленовый пакетик завернул, мне сунул. Храни. В Кирове быстро сбудем. Сказал, что сегодня больше ничего искать не надо. Примета такая. Удачу спугнем. Сейчас в деревню к одному знакомому мужику поедем. Самогонка у него хорошая. Это дело отметить надо.
Глава 40
Глава 40 Племянники
Поехали к мужику. Нельзя удачу спугнуть. Так всё хорошо началось, что лучше даже не надо.
Поездка наша уже окупилась по бензину и прочему. Даже если немецкие монетки просто как металл в скупку сдать. Юра рад, говорит, что удачу я притянул. Вот, а он в Лузе домой собирался. Не поехали бы в заброшенную деревню — без золота остались.
Ещё мой напарник сказал, что редко они золото находят. Может о своих удачах просто парни никому не рассказывают? Зачем им это? Слили метал по- тихому и всё в норме. Не надо к своей деятельности лишнее внимание привлекать — меньше конкуренция будет. Прознает народ про голду и в районы толпы ломанутся…
До деревни Юриного знакомого было не особо далеко. Да, деревней то назвать этот населенный пункт было трудно. Раньше, в советское время, была настоящая деревня, а сейчас по словам Юры в одном доме его знакомец живет и в другом конце деревни одинокая старуха. Вот и все жители. Магазина нет. Фельдшерско-акушерский пункт ликвидировали. Школы ещё в восьмидесятые годы не стало.
Откуда он всё это знает? Так знакомый его и рассказал.
— Петрович, принимай гостей! — входя во двор дома знакомого мужика Юра крикнул. Тишину нарушил. Собаки у Юриного знакомца не было, так что лай нас не встречал.
Никто не отвечает.
В дверь постучали. Опять никакой реакции.
— Помер он что ли? — Юра по сторонам огляделся. — Месяц назад у него со здоровьем вроде всё хорошо было. УАЗик на месте. Дома должен быть…
В окно постучали. Вроде в доме кто-то зашевелился.
— Кто там? — голос из-за двери через пару минут раздался.
— Петрович, открывай! Это Юра с напарником.
— Сейчас, погодите маленько, — опять из-за двери прозвучало.
Минут пять никого не было. Юра опять парочку раз по двери даже поколотил. Наконец им открыли.
Мужик в дверном проёме стоял. Бакалавр по реакции напарника понял, что тот Юре не знаком.
— А, Петрович где? — Юра мужика спросил.
Мужик был какой-то странный. Одет будто с чужого плеча. Худой. Брюки и свитер на нём как на вешалке болтались. Размера на четыре ему велики были. Это то ладно. Лицо у него было как не живое. Словно застывшее. Бледное ещё, как будто солнышка он годами не видел.
— Болен он. В Лузе в больнице лежит, — опять же не живым каким-то голосом мужик Юре ответил. Кроме рта ни один мускул у него на лице под кожей не шевельнулся. Как кукла какая. Механическая.
— Что хоть случилось то? Чем болеет? — продолжил Юра вопросы задавать.
— С почками что-то. Точно не знаю, — ответил мужик.
Сказал и стоит не шевельнется. Глаза куда-то в землю упер.
— Да, непруха. Слушай, мы Петровича хорошие знакомые. На одну ночку нас не пустишь? Закуска городская с нас, выпивка с тебя. У Петровича запас самогонки богатый, он даже и не заметит убыли, — продолжал весело Юра говорить. Болезнь Петровича на его хорошее настроение не повлияла.
Мужик глаза поднял. Внимательно на нас посмотрел. Замер. Потом головой чуть мотнул — заходите. Посторонился.
— Сам то Петровичу кто? — в спину мужика проговорил напарник Бакалавра. Мужик с дверью возился. На засов зачем-то замок навешивал. Может так у них в деревне принято? Бакалавр в гостях в деревне ни разу не был и этот вопрос был ему не известен.
— Племянник, — не оборачиваясь ответил мужик. Всё с замком возился. Что-то он у него никак не закрывался.
— Понято, — ответил Юра и в избу двинулся. Знал куда идти. Путь ему не надо показывать было.
В горнице за столом ещё один мужик сидел. Лицом похож на первого. Вернее, его неподвижностью и бледностью. В отличие от первого худобой он не страдал. Наоборот, полноват даже был. Рубаха на пару пуговиц у ворота только и была застегнута, а остальным своё подобающее место занять пузо мешало.
— Привет, а ты кто Петровичу будешь? — немного удивленно на это чудо природы Юра уставился. Честно говоря, немного странновато и второй мужик выглядел. Штаны у него на талии не сходились, вместо ремня веревкой были подвязаны, но впереди не застегнуты. Хорошо у трусах толстяк был и наружу ничего не торчало.
— Племянник, — опять же без эмоций, как-то заторможено ответил тот.
— Родственник, значит. — Юра прошёл к столу.
Мужик ему не ответил.
— Бакалавр, смотри, они уж без нас тут начали праздник праздновать. Дядька в больнице, а они его самогонку лопают. Сейчас мы им поможем. Закусь доставай, — указал Юра на стол Бакалавру.
Тем временем первый мужик из сеней в комнату вошел. Второму кивнул. За стол рядом с ним сел. Всё молча.
Юра на странности эти внимания не обращал, из кухонного шкафа пару чистых граненых стаканов достал. Про местонахождение посуды у Петровича он тоже был в курсе.
— Бакалавр, ты что как не родной. Колбаску давай режь, консервы открывай. Сейчас поездку обмоем. — словно всё оно так и надо вел себя.
Племянники только глазами с одного на другого приехавшего водили, Бакалавр закуску строгал, а Юра без умолку тараторил.
— Давно Петрович в больнице? — очередной вопрос племянникам задал.
— Неделю уже, — первый, что дверь открывал и закрывал ответил.
— Когда выпишут? — продолжал у родственников Петровича интересоваться.
— Не скоро, — опять был короткий ответ первого.
— Надо будет в Лузе к нему заехать. — повернулся Юра к Бакалавру.
