— Мы на обочине «жигуленка» встретили — это была его машина.
— Хочешь сказать, что оно встало и ушло само, пешком, пока ты меня встречал? — Крылов повысил голос.
— У мымры мокропузой спрашивай, где тело! — взвился я.
Нервы, похоже, сдали окончательно.
Следующие четверть часа мы с Сергеем орали друг на друга, по поводу и без. Он мне пенял на то, что за мною, чем дальше, тем больше, след кровавый тянется. А им, служивым, его, след этот, приходится подчищать. Тогда как назначение их скорее обратное: защищать простых людей от распоясавшихся представителей мира Ночи. Блюсти мир и покой.
Я предложил парню не тушеваться, пустить мне пулю в затылок и убрать проблемное туловище из водоворота событий. Всех «глухарей» разом навесить и объявить о сопротивлении при задержании. Профит!
А то, что реальные зачинщики событий продолжат баламутить воду града на Неве, это пустяк.
Крылов после моего щедрого предложения слегка поостыл. Понял, что перегнул палку. Кажется, даже смутился. Под это дело я ухитрился вытянуть из него немного новой информации.
Так, Рыков продолжал вести кладбищенское дело. Набезобразивших человечков по большей части выявили, кого-то даже сдали Пушкинскому РУВД. Дело вышло за границы мира Ночи, наделало шуму. На кладбище и в склеп повадились журналисты.
Правда, к тому моменту обитатели места вечного упокоения значительную долю бардака устранили, и вместо полутора сотен разрушенных могил писаки и следаки (из обычных) узрели едва ли два десятка потревоженных захоронений. Еще символы сатанинские внутри склепа не потерли, чтобы обыватели могли сделать фотографии и выводы.
Итак, людей, которые шалили в ночи, нашли. Но ни один из участников развеселой ночки не признался, зачем они это все творили. «Как нагрузили их чем-то», — выхватил я ухом формулировку.
«Как и Вадика?» — предположил я (мысленно, не вслух).
Хозяин Кладбища непосредственных исполнителей наказал. Как именно, Крылов не озвучил. Не смертельно, но памятно — этим ограничился. Я уточнять не стал, не мое дело.
Организатор же буйства остался за кадром, к пущему недовольству Хозяина Кладбища и постоянным переработкам Семена Ильича и всех его подчиненных.
Еще удачно проскочила информация о горящем на улице Якубовича казарменном чердаке. Я — какой молодец, а? — ткнул пальцем в небо и попал точно в звездочку. На тот чердак с некоторых пор переехали кое-какие архивы.
На мое: «Нашли место», — Крылов вскинулся с сердитым видом.
Видите ли, своего, отдельного здания у «их» управления не было. Они чуть ли не кабинеты делили с обычными оперативниками, из тех, что по людским делам. Маразм был в том, что одна часть сотрудников никакого допуска к делам другой, меньшей части, не имела. И незаслуженно считала ту, другую часть, лентяями, бесполезными придатками.
Я бы с радостью послушал подробности, но Сергей заметил, что наговорил лишнего и прикусил язык.
В общем, архивы перестали умещаться в отведенном для них хранилище, и частично переехали в место, где никому до них дела нет. В закуток на чердаке казармы...
«Послушайте!» — не смог я удержаться от декламации Маяковского. — «Ведь, если звезды зажигают — значит — это кому-нибудь нужно?»
И спросил потом нормальным тоном, кто знал про архивы и кому те архивы могли навредить?
Крылов надолго загрузился. Я похлопал его по плечу, указал в сторону озера, посоветовал искать тело Вадика там. И ушел.
Пуль мне в затылок не прилетело, как и требований остановиться.
О последующих событиях я узнал не в тот же день, однако позволю себе забежать вперед и рассказать о них разом, по горячим следам и эмоциям.
Тело Вадика достали из воды. Я был прав: мелкая дрянь воспользовалась моей отлучкой и стянула «конфетку». Если нельзя, но очень хочется, то можно...
Какими аргументами Крылов убеждал подводную жительницу вернуть стыренное, мы уже не узнаем. Полагаю, он был крайне убедителен.
Вадик вошел в статистику. В газетную статью попал, правда, без минуты славы, безымянным «мужчиной около тридцати». Статейка была об утопленниках. Статью, точнее, газету с ней, приволокла на следующую смену (ту, что Коломийцев пропустил по крайне уважительной причине) Майя Бореева. Вызвала удивление в массах: «Обурейка умеет читать?»
Смена уже началась, Вадик отсутствовал, начальство не могло до него дозвониться. Только я из присутствующих знал о причинах, знал и помалкивал. Тогда-то Майя и изрекла: «Давайте думать о коллегах хорошо. Может, он не пришел, потому как умер?» — и статейку зачитала вслух.
Я поперхнулся, все прочие посмеялись. До уведомления по месту трудовой деятельности, сделанного РУВД Невского района. Вадик жил и умер в Выборгском районе, а извещали из управления по Невскому, что никого не смутило.
На работу сообщили, потому как больше извещать было некого. Коломийцев жил один, ни родителей, ни братьев-сестер, ни даже девушки постоянной у него не было. Некому было оплакать усопшего.
Наверное, было бы верным поступком сходить на его похороны (их оплатило начальство, а мы скинулись на венки), но я не пошел. Что я там забыл? Лицемерно изображать скорбь — не мое. Скорби искренней не было и в помине. Некое смятение чувств — да, имело место быть. И все на том...
После оповещения от руководства мы всей сменой напились до синих чертиков перед глазами и черных кругов под ними. Пили любимую Вадиком водку, ни с чем не смешивая. Я не пошел на похороны, но пил вместе со всеми.
Знаю, что Удовеня как раз пришел на последнее прощание с Вадиком. Какими мотивами он руководствовался, без понятия. Может, реально опечалился (смерти коллеги или неудаче в вызове того коллеги — отдельный вопрос), может, ему просто нравился процесс хождения за гробом.
Терзали меня и другого толка сомнения: что, если Миха в тот день дозвался-таки до Водяры? И не пожелал делиться со мной тем, что узнал? Скажем, потому что это сказанное как-то вредило самому Михе? Бред на грани с паранойей, но небольшую (мизерную) вероятность такого я допускал.
Шла за гробом и Маргарита, несла букет полевых цветов. Кто искренне грустил в тот день, так это она. Полагаю, так же она грустила бы о любом из нас. Откуда знаю о цветах? Алия сказала. Еще одна душевная малышка, все принимающая близко к сердцу.
Марго... Не удивлюсь, если доброй соседкой по парте уродины-русалки действительно была Вербицкая. Совпадения случаются, мне ли не знать? Жить дружно, быть добрыми к ближним и дальним — это ее. Только не притворяться добренькой, красуясь на людях, согласно версии русалки, а действительно быть доброй девушкой с большим сердцем. Маргошка и
