Ознакомительная версия.
Он потянулся. Свет торшера выделил все мышцы и жилы под черной водолазкой.
– Вы должны понять, Мортимер. Я буду делать все, чтобы не допустить новой войны. Или даже угрозы ее возникновения.
– Я ничего… – сказала Агата с тоской. – Я не понимаю, зачем вы мне все это говорите. Вы меня будто предупреждаете. Вы все время на что-то намекаете, но никогда не говорите прямо. Я же не маг! У меня даже никаких способностей нет, вам же этот ваш… Слухач сказал!
– Эхо, – повторил Келдыш, закрывая глаза. – Эхо большой магии. И – что он так долго высасывал из вас? Вот вопрос. Идите спать, Мортимер.
Агата посмотрела в сторону темного прямоугольника двери.
– Я не… я здесь полежу.
Келдыш открыл глаза, посмотрел на нее. Тряхнул головой.
– Ну а я здесь посижу. Почитаю.
Он сумасшедший, подумала Агата, глядя, как Келдыш вновь склоняется над книгой у стола. Как назвала его бабушка? «Помешанный ловец теней»? Он никогда не отстанет от них. Он все чего-то ждет – непонятно чего – от нее, Агаты. Он испортил ей весь год и собирается портить всю жизнь. Он рассказал ей сегодня такие вещи, о которых она не знала и, наверное, не хотела бы знать. Он водил ее к этому ужасному Слухачу, и тот чуть не убил ее.
Она его ненавидит.
Она рада, что он остался здесь, с ней, сегодня ночью, в которой вновь начали бродить серые тени…
Келдыш спал, не погасив торшера. На его ногах уютным клубком свернулась Киска. Агата, щурясь, рассматривала учителя. Он сидел, склонив голову на грудь, действительно спал, не притворялся. Но все равно казалось, что в любой момент он откроет глаза и скажет: «Ну и что вы меня рассматриваете, Мортимер?»
…Он принес ей кошку, чтобы начать разговор об ее «петушином слове». Чтобы намекнуть, что Агата, с ее способностями, может помочь бабушке побыстрее выздороветь – для этого надо только сходить к Слухачу. Он ведь говорил тогда бабушке, что Агату может любой уговорить сделать все, что ему заблагорассудится. Он и был этим «любым», и Агата прыгнула по его команде, как дрессированная собачка. Он давно хотел отвести ее к Слухачу. Он знал, что бабушка ни за что не позволит… Что, не будь Лидия Мортимер в больнице…
А почему она попала в больницу? Агата приподнялась на локте. Бабушка была здорова. Всегда здорова. У нее не было перепадов давления, сердечных приступов, головной боли – вообще всего того, что, по мнению Агаты, обязательно бывает у людей в старости. Разве может такой здоровый человек так тяжело и внезапно заболеть?
Может.
Если ему кто-нибудь помог.
Агата свернулась клубком, обхватывая колени руками. Она узнает. Она все узнает. И если он что-то сделал бабушке…
Она тоже ему сделает.
Не знает – что, но сделает.
* * *
Было позднее утро. Почти день. И – никакого следа Келдыша. Кресла стоят где положено. Книга наверняка в шкафу. Чашка на кухне. Агата отдернула шторы, заранее щурясь. Но день был серым, и свет не так ударил по глазам. Она доплелась до спальни, по пути окликая Киску. Переоделась в длинную майку и пошла в ванную.
И сказала оторопело:
– Ой!
Киска сидела на ванне и наблюдала, как умывается Келдыш. Глядя в зеркало, он провел ладонью по мокрым щекам.
– Доброе утро, Мортимер. Полагаю, бритвы у вас нет?
– А?
– Отвратительно. Щетина лезет, – объяснил он со вздохом. – Хорошо женщинам, нет у вас таких забот…
– Зато вам брить ноги не надо, – ляпнула Агата от неожиданности. Келдыш хмыкнул.
– Да. Об этом я не подумал. И часто приходится?
Агата закусила губу.
– Я реквизировал новую зубную щетку, – сообщил Келдыш. – И чистое полотенце.
Даже не спросил – не против ли она. Просто поставил перед фактом. Хотя даже если она против, что бы это изменило?
– Момент, – сказал он и вновь наклонился над раковиной. Агата глядела на его широкую спину. У него были хорошо развитые мышцы – правда, не такие бугристые, какие накачивают в спортзале. Кожа незагорелая, гладкая, казалось, переливалась в приглушенном свете, как атласная ткань. Агате вдруг захотелось ее коснуться, и, застеснявшись самой себя, она поскорее отвела взгляд.
На полочке под зеркалом лежало кольцо. Агата осторожно взяла его. Очень тяжелое, непонятно из какого металла, черного цвета, с кое-где проступающей зеленью… не чистит он его, что ли? По кольцу действительно бежала вьющаяся серебряная змейка, а над змеей теснились буквы – вытянутые, незнакомые. Готические.
– Положите кольцо, Мортимер, – сказал Келдыш, не поднимая головы. – Это не игрушка.
Заспанные мысли-воспоминания медленно бродили в Агатиной голове. И неожиданно вынырнули наружу.
– Это вы сделали, чтобы у бабушки… чтобы бабушка попала в больницу? – спросила Агата у его спины. Казалось, Келдыш не услышал. Во всяком случае, он еще пару раз сполоснул рот, выпрямился, вытер лицо. И лишь потом сказал, прямо глядя Агате в глаза:
– Нет.
Она покосилась в сторону. Ну и чего она добилась? Если он врал, она этого не поняла. Если говорил правду, не поверила. Во всяком случае, Келдыш теперь знает, что она его подозревает.
– Но я догадываюсь, почему у вас возникла такая мысль, – сказал он с ядовитой любезностью. – Звонят.
– Что?
– Звонят в дверь, Мортимер.
Агата спустилась по ступенькам, открыла дверь, как обычно забыв про «глазок».
– Привет, – сказал облокотившийся о косяк Вуд.
– Привет, – машинально отозвалась Агата.
– Как там твоя бабулька?
– Все так же, спасибо.
Вуд кашлянул и посмотрел на свою руку. На ней были супермодные серебристые часы со встроенным мобильником.
– Может, в кино прошвырнемся?
– В кино?
– Да. В «Огоньке» триллер. «Магический кристалл». Все говорят – классный. Пошли?
Вся Агатина жизнь была теперь триллером. Причем магическим. Агата тупо смотрела на однокурсника. В голове не было никакой мысли. Даже насчет «да» и «нет».
Вуд начал проявлять признаки нетерпения:
– Ну так что, пойдешь?
– Кто там, Мортимер?
Вуд замер с открытым ртом. Агата оглянулась. Наверху лестницы стоял Келдыш. Голый до пояса. С намоченным поясом джинсов. Вытирающий полотенцем широкую грудь.
– А, Вуд. Доброе утро, – сказал он обыденно. – Проходите. Я поставлю кофе.
И скрылся в дверях квартиры.
Вуд захлопнул рот и уставился теперь на Агату. Было что-то такое в его взгляде, что ей не понравилось. Совсем не понравилось.
– Ну, ничего себе, – произнес он медленно, почти с восхищением. – Я-то думал, ты тут с тоски подыхаешь, а ты тут с учителем… Ничего себе!
И, отодвинув рукой Агату, взбежал по лестнице. Агата с тоской поглядела на улицу. По улице неспешно шагали люди. Она бы тоже ушла куда-нибудь – куда глаза глядят, – будь на ней хоть какая-нибудь приличная одежда.
Ознакомительная версия.
