— Тебе не кажется, что пора остановиться? — спросила тетя Пол, глядя на кружку.
— Мне надо восстанавливать силы, Пол, — невинно ответил он, — а крепкое пиво разгоняет кровь. Не забывай — перед тобой едва ли не дряхлый калека.
— Твоя дряхлость — на дне бочки с пивом, — заметила она. — Утром ты выглядел ужасно.
— Теперь мне гораздо лучше. — Он улыбнулся, прикладываясь к кружке.
— Ничуть не сомневаюсь… Тебе чего, Гарион?
— Адара хочет, чтобы я покатался верхом с ней, — сказал Гарион. — Я… то есть она… я подумал, что надо тебя предупредить на всякий случай.
Королева Сайлар доброжелательно улыбнулась и сказала:
— Ты похищаешь мою любимую фрейлину, Гарион.
— Извините, — быстро проговорил Гарион. — Если она вам нужна, мы не поедем.
— Я просто решила подразнить тебя, — засмеялась королева. — Отправляйтесь, и счастливого вам пути.
Едва за Гарионом закрылась дверь, в зал вошел Релг и сразу за ним Таиба. Марагская женщина после того, как приняла ванну и приоделась, поразила всех. Это уже была не упавшая духом рабыня, которую они нашли в пещерах под Рэк Ктолом. Перед ними предстала женщина с великолепной фигурой и очень белой кожей, двигавшаяся с прирожденной грацией. Мужчины из окружения короля Чо-Хэга смотрели ей вслед, облизывая губы. Понимая, что за ней наблюдают, и ничуть не оскорбленная этим, она только радовалась и чувствовала себя уверенней. её глаза сияли, а улыбка не сходила с губ. При этом она старалась не отходить слишком далеко от Релга. Если сначала Гарион считал, что она специально, из чувства злорадства, прохаживается у него перед носом, то потом не был так уверен. Какая-то неведомая сила толкала её туда, где находился Релг. Она почти не разговаривала с ним, но не спускала глаз с алгоса.
— Ты посылал за мной, Белгарат? — спросил Релг. Голос его звучал не так резко, как раньше, но в глазах по-прежнему тлел страшный огонь.
— А-а, Релг, — приветствовал его старик. — Пришел. Молодец. Садись и выпей с нами. Попробуй пива.
— Спасибо. Мне воды, — решительно произнес Релг.
— Как знаешь — Белгарат недоуменно пожал плечами. — Я вот что подумал… Ты случайно не знаешь, как пройти пещерами Алголанда, что тянутся от Пролги до южной границы земель сендаров?
— Это очень длинный маршрут.
— Но гораздо короче перехода через горы, — возразил Белгарат. — В пещерах нет снега и чудовищ. Так есть ли такой путь?
— Есть, — подтвердил Релг.
— А ты укажешь нам его? — наседал старик.
— Если придется, — с неохотой ответил Релг.
— Я думаю, придется, — сказал Белгарат. Релг вздохнул и признался:
— Я надеялся вернуться домой после того, как наш поход закончится.
Белгарат рассмеялся:
— По правде говоря, он только начался. Предстоит много пройти.
Как бы подтверждая его слова, Таиба улыбнулась.
Гарион почувствовал, как чья-то крохотная ладонь прикоснулась к его пальцам. Конечно, это был Миссия, незаметно вошедший в зал.
— Ничего, тетя Пол, если я отправлюсь покататься?
— Иди, конечно, дорогой. Только будь осторожен. Не слишком красуйся перед Адарой. Я не хочу, чтобы ты свалился с лошади и сломал себе шею.
Миссия отпустил руку Гариона и направился туда, где стоял Релг. Узлы на мешочке, которые тщательно запечатал свинцом Дерник, опять развязались. Маленький мальчик вынул из него Око и предложил алгосу.
— Миссия?
— Почему ты не хочешь его взять, Релг? — спросила Таиба у перепуганного мужчины. — Никто в мире не сомневается в твоей чистоте.
Релг сделал шаг назад и замотал головой.
— Этот камень — священный предмет другой религии. Он от Олдура, а нет от Ала, поэтому я не вправе к нему прикасаться.
Таиба понимающе улыбнулась, оглядывая фанатика своими фиолетовыми глазами.
— Миссия, — позвала тетя Пол, — подойди ко мне. Мальчик послушно направился к ней. Полгара взяла мешочек, висевший на поясе, и открыла его.
— Положи камень сюда, — попросила она. Миссия вздохнул и спрятал камень.
— Как он ухитряется его развязывать? — произнесла она вполголоса, осматривая шнурки.
Гарион с Адарой выехали из крепости и направились по холмистой долине на запад. На темно синем небе ярко светило солнце. Утро выдалось морозным, но не таким холодным, как неделю назад. Некоторое время они молча скакали рядом. Наконец остановились на южной стороне холма, слезли с лошадей, укрывшись от пронизывающего ветра, и долго сидели, обозревая унылые просторы олгарской равнины.
— Что можно сделать с помощью волшебства, Гарион? — после долгой паузы спросила она.
— Все зависит от того, кто этим занимается. У одних получается почти все, у других — почти ничего.
— Не мог бы ты… — она запнулась и поспешно добавила:
— Не мог бы ты заставить распуститься вот этот куст?
Гарион понял, что она хотела спросить совершенно о другом.
— Прямо сейчас, зимой.
Он перевел взгляд на куст утесника, соображая, чем это может обернуться. — Думаю, могу, — ответил он, — но если я сделаю это Сейчас, то куст не перенесет холода и умрет.
— Но это всего лишь куст, Гарион.
— Зачем убивать его?
Она отвела глаза и спросила:
— Ты не мог бы сделать что-нибудь ради меня, Гарион?
Самую малость. Чтобы мне было во что верить.
— Попробую. — Ему было непонятно её неожиданно изменившееся настроение. — Как насчет этого? — Он поднял ветку и повертел её, разглядывая. Затем взял несколько пучков сухой травы, обернул их вокруг ветки, опять осмотрел и принялся сосредотачивать внимание.
Глаза Адары расширились, когда чахлая ветка и сухая трава ожили перед ней.
Бледно-лиловое, с красным оттенком и дрожащими лепестками, свесившимися набок, крохотное творение трудно было назвать цветком, хотя он и благоухал ароматом лета. Гарион чувствовал себя довольно странно, вручая его двоюродной сестре. И снова в его голове зазвучала мелодия, на этот раз лишенная шума, обычно сопровождавшего процесс волшебства, похожая на перезвон колокольчиков, который он слышал в озаренной ярким светом пещере, когда давал жизнь жеребенку. Если прежде, приступая к чародейству, он черпал силы из того, что его окружало, то теперь все происходило в нем самом, и это доставляло глубокую, ни с чем не сравнимую радость.
— Какой красивый, — прошептала Адара, держа цветок в ладонях и вдыхая его аромат. Темные волосы упали и закрыли её лицо. Затем она подняла подбородок, и в её глазах Гарион увидел слезы. — Это должно помочь, — тихо проговорила она, — хотя бы на время.
