На сыром мясе можно жить, хотя бы временно, если ты способен его терпеть. Оно дурно пахло, было отвратительно на вкус и тяжело оседало в желудке, а липкая кровь то и дело вызывала рвотный рефлекс, с которым Джез приходилось бороться при каждом укусе. Тем не менее она наелась досыта и, бросив останки на пир падальщикам, вышла из пещеры навстречу яркому утреннему солнцу.
Было хорошо. Девушка все еще чувствовала сырость после дождя, но теперь ее покрывала кровь горного кота. Вскоре солнце высушило ее одежду, но вместе с тем и все лужи. Джез заметила поблизости небольшое углубление в горной породе, где скопилась вода, слегка мутная, но вполне пригодная. Девушка опустила лицо в воду и жадно выпила столько, сколько смогла. Рот наполнился вкусом крови, но ей в жизни доводилось пробовать вещи куда хуже.
Потом Джез нашла другое углубление и, повторив процедуру, попыталась собраться с мыслями.
Судя по положению солнца между востоком и югом, стояла середина утра. Джеззет нашла верное направление тропы и двинулась в путь. Хорошо, когда у тебя ничего нет, — ведь ничего не нужно с собой тащить. С другой стороны, очень грустно, когда у тебя ничего нет.
Джез прикинула, что по этой тропе через два дня она перевалит через гору. Два дня, полных голода, жажды и препятствий, но она с этим справится. Да и вид отсюда открывается красивый. А от подножия всего около семи дней до Чада, где можно будет найти работу и хоть как-то наладить дела.
«Пусть я выгляжу как залитый кровью дикарь и пахну дерьмом, но будь я проклята, если умру и позволю этой суке Констанции победить».
— Давайте за дело. Торопиться некуда, — сказал Босс, окидывая взглядом равнины.
Мослак был занят тем, что отрезал пальцы у только что убитых им людей и складывал свою кровавую добычу в маленький мешочек, чтобы, когда представится возможность, снять с костей кожу и добавить их к своей коллекции. Шустрый обирал трупы. Зеленый примерял снятые с мертвецов сапоги, пытаясь найти подходящий размер, а Генри пялилась на одну из двух лошадей, что не ускакали. Животное глупыми глазами смотрело в ответ, словно доверяя Генри, несмотря на то, что та только что располосовала владельца лошади от брюха до шеи.
Бетрим стоял в дозоре рядом с Боссом. Хороший вид временами бывает так же приятен, как и хороший отдых.
— Ты знал, что так будет.
— Да, — смиренным голосом сказал Босс. — Но думал, что у нас в запасе есть еще неделя или около того. Похоже, удача повернулась к нам задом.
Спустя два дня после ухода из Бискина банда попала прямо в огромное стадо. Звери были повсюду, куда только доставал взгляд: спереди, по сторонам — тысячи тысяч особей. Какие-нибудь умники явно придумали название такому количеству, но Бетриму не хватало слов, чтобы описать это зрелище.
Одни животные были крупными, массивными созданиями с коротким мехом и большими рогами. Начисто вырывая из земли целые снопы травы, они ревели друг на друга, и гулкое эхо разносилось по окрестностям, когда двое самцов бились головами, может, из-за еды, а может, из-за самок. Среди них скакали меньшие, похожие на оленей создания. Всегда настороже, высматривая любые признаки опасности, они резко дергали головами. Бетриму это напомнило движения птиц. Были здесь и высокие звери с длинными шеями, длинными языками и забавными рожками на головах. Еще слоны: огромные серые чудовища с большущими ушами и длинными хоботами, которыми они обхватывали траву и закладывали в свои пасти. Самцы выделялись опасными бивнями, способными запросто пронзить человека, и не важно, в броне он или нет. Из всей шайки только Босс не испугался этих исполинов, и Бетрим догадывался почему. Он слышал, что далеко на юге чернокожие приручают слонов и ездят на них. Сам Бетрим ни за какие коврижки не согласился бы подойти и потрогать такую зверюгу, не говоря уже о том, чтобы оседлать ее, но если россказни правдивы, то у Босса явно самые большие яйца из всех людей, кого Бетриму довелось знать.
— По крайней мере, сегодня не придется голодать, — вздохнув, констатировал Босс.
— Разведем костер? Неплохо бы приготовить мясо.
— Да, можно. Не думаю, что кто-то еще придет за нами из Бискина, и уж точно никто не явится со стороны стада.
— Я хочу проехаться. — Бетрим и Босс одновременно обернулись и увидели Генри рядом с лошадью. Она тыкала в нос животному своим тонким костлявым пальцем, а лошадь нюхала ее руку. Генри повернулась и с улыбкой посмотрела на мужчин. — Кажется, я ей нравлюсь.
— Ты хоть знаешь, как на них ездить? — спросил Босс.
— А что тут сложного? Садишься ей на спину, слегка бьешь в бока, и она идет.
— Больше на тебя похоже, — хмыкнул Бетрим; Босс засмеялся, а Генри злобно сощурилась.
— Никаких лошадей. Избавься от нее! — Это был приказ, и даже Генри не осмелилась бы перечить Боссу.
— Хорошо, хорошо. — Один из кинжалов Генри просвистел и глубоко вошел в шею лошади.
Девушка отскочила, радостно веселясь, когда животное рухнуло на землю, сотрясаясь в судорогах и разбрызгивая кровь.
— Что за ерунда?! — взревел Мослак, вскочив на ноги, когда струя ударила ему прямо в лицо.
— Я же сказал тебе избавиться от животного, Генри, а не убивать его! — зарычал Босс.
— Я избавилась. Какая разница как? — пожав плечами, ответила она.
Босс покачал головой:
— Шустрый, давай-ка срежь нам мяса с этой лошади. Мы отойдем подальше, разведем костер, и вы все сможете сказать Генри спасибо за трапезу из конины.
Зеленый и Шустрый застонали. Бетрим просто пожал плечами. Мясо есть мясо, в конце концов.
Все расселись вокруг небольшого костра. Все, кроме Генри, которой выпало первой стоять в дозоре. Она бродила в окрестностях стоянки, беззвучно, словно привидение, высматривая любые признаки опасности, причем не только со стороны людей — дикие звери тоже представляли угрозу. Рядом с травоядными в большом стаде всегда были те, кто питался мясом, — хищники и падальщики всех мастей.
Незадолго до захода солнца Бетрим сам видел на поляне больших диких котов. Целый выводок, особей пятнадцать, устроил себе лежбище в тени трупного дерева. Говорят, что такие деревья растут в тех местах, где зарыты мертвецы, и многим они подарили столь нужное убежище от жаркого полуденного солнца.
Еще он слышал вой собак — раздражающий ухо звук и смертный приговор для любого, кого угораздило оказаться на равнинах в одиночестве. Эти псы могли учуять добычу за много миль и преследовать ее до последнего, щелкая зубами у самых ног, пытаясь перекусить сухожилия и резко отскакивая в сторону, чтобы избежать ответного удара.
