— И все они ведут себя так же, как и вы?
— Я не могу быть уверен в деталях, но искренне надеюсь, что это так.
— Не пытаетесь уходить от реальности. Значит, все–таки не упертая упрямость…
— К чему все…
Она не дала Ли договорить, приложив палец к его губам.
— Я буду честна с вами, тайпэн, в благодарность за то, что вы были честны со мной. Вы хорошо сложены и не страдаете уродством, хотя внешне в вас нет ничего, что могло бы по–настоящему сильно привлечь женщину. Но вот то, что скрывается внутри вашего тела, делает вас намного, намного более интересным. Это похоже на завораживающий болотный огонек, за которым очень сложно не последовать в самую глубину трясины. И я все еще хочу понять природу этого странного явления.
Лицо Каори оказалась вдруг так близко, что Ли почувствовал ее дыхание. Их губы слились в поцелуе, и дзи должен был признаться себе, что и на секунду не подумал о том, что нельзя поддаваться своим плотским порывам.
— Это ночью отошли Хёсея домой, его семья будет только рада этому.
Шорох шелка еще долго не покидал сознание Ли, а мысли о здоровом сне вдруг оказались позабыты так, словно их никогда и не было.
Утро выдалось довольно пасмурным и промозглым, природа как будто решила напомнить, что зима совсем уже рядом и пора бы уже готовиться к приходу ночных заморозков. Однако на настроение Ли не повлиял даже мелкий моросящий дождь.
С блаженной улыбкой на лице, дзи шагал по улице к воротам гарнизона, насвистывая незамысловатую мелодию. Не сказать, чтобы прошедшая ночь подарила ему какое–то особое откровение, но определенный заряд хорошего настроения и бодрости, безусловно, давал о себе знать.
Дзи не полагалась иметь семей, но от этого они совсем не переставали быть мужчинами, со всеми вытекающими отсюда потребностями. И поэтому среди многих других дисциплин в дзи–додзё для старших учеников регулярно проводились встречи с наложницами столичных торговых домов, чье мастерство и искусство весьма ценилось, и было широко известно даже за пределами Империи. Так что с «механической» точки зрения, Ли был достаточно подкован и, судя по реакции Каори, не ударил лицом в грязь.
В казарменном дворе дзи уже ждали построившиеся манериты. Офицер Сэн с несколькими помощниками принес изъятое оружие и часть снаряжения кочевников.
— Думаю, вы догадываетесь, зачем вы здесь, — Ли кивнул на сложенные кучей сабли, и степняки, все как один, тут же посмотрели в ту сторону. — У меня есть для вас задание. Сложное. Опасное. Важное.
Ли прекрасно понимал, что может просто приказать нукерам Торгутая, но ему хотелось другого. Случай с сохэй еще был совсем свеж в памяти, и дзи было нужно, чтобы манериты сами решились на то, что он предлагал им.
— К северу близ монастыря Лаозин есть старый хутор, ставший необитаемым еще до атак карабакуру. Он стоит на каменистом холме, оттуда хорошо видно окрестности, где удобно следить за степным простором и перемещениями наших низкорослых врагов. Но этот хутор подобен бутылочному горлышку, легко будет занять его, но очень трудно уйти. Те, кто будут оборонять это место должны полагаться лишь на себя, и не забывать подавать сигналы огнем или дымом наблюдателям в других местах. Если там соберется множество врагов, то помощь придет нескоро. Мы должны будем убедиться, что это не приманка, что идущие подкрепления не ждет засада, а на все это уйдет время. Я хотел поручить это вам, но я пойму, если вы откажетесь. Задание и в самом деле трудное, страх или боязнь не справиться будут вполне объяснимы.
Расчет Ли сработал превосходно. Слова молодого тайпэна зацепили гордость сынов степи, и теперь уже ничто не могло их остановить. Сулика–нойон выступил вперед и, коротко глянув на остальных, ответил, не пряча в словах чувства превосходства:
— То, что кажется сложным имперским солдатам — пустяк для настоящего нукера. Мы искупим свою вину, тайпэн Императора, и покажем тебе, что сражаемся и выполняем свой долг ничуть не хуже, чем пьем и веселимся!
— Тогда я спокоен, — Ли удовлетворенно кивнул.
С радостным гиканьем манериты бросились разбирать свои саадаки, кончары и сабли.
Жизнь в Ланьчжоу и его окрестностях заметно налаживалась, и отражение этого было видно буквально во всем, что происходило в городе.
Впрочем, несмотря на заметные успехи, разговоры о восстановлении порядка и изгнании карабакуру в самое ближайшее время так и остались разговорами. В течение нескольких недель на территории провинции произошло около десятка схваток с крупными отрядами карликов, однозначных побед в которых по большому счету не было.
Главная проблема заключалось в том, самозваный тайпэн Хань и его маленькая армия при всем желании не могли контролировать земли за пределами провинции Тай–Вэй, номинальной столицей которой являлся Ланьчжоу. На всем остальном пространстве западных владений Империи коротышки чувствовали себя все также вольготно, да и следовало признать, что и прежде большая часть этих мест подчинялась дзито исключительно на топографических картах придворных чиновников. С деревень карабакуру, бесплодных холмов и солончаковых болот взимать налоги было также бессмысленно, как и держать в таких районах крупные отряды стражи или гарнизонные войска. В такие места Ли и не пытался соваться, но вот сохранившиеся поселения, вроде Лаозин или большой деревни добытчиков соли на юге, дороги между ними и как можно более протяженный участок Шляха, дзи старался удержать всеми силами.
За прошедшие дни карлики потеряли в прямых столкновениях и засадных стычках порядка четырех сотен воинов. Стража Ланьчжоу лишилась полной сотни солдат, но бреши в рядах стремительно заполняли ополченцы. Их общее число уже достигло полутысячи, не считая тех, кого квартальные старосты и десятники еще только натаскивали на городских площадях в ежедневных изнурительных тренировках. Правда реальной боевой силой по–прежнему оставались только стражники и наемники торговых домов, исполнявшие роль главной ударной силы. Опыта у этих бойцов было на порядок больше, чем у вчерашних приказчиков и подмастерьев, да и снабжались они распорядителем Каном и офицером Сэном напрямую из военных складов.
Кстати, продовольствие из запасов Императора сыграло немаловажную роль не только для беженцев, но и для ополчения. Зимой торговая жизнь в Ланьчжоу обычно не замирала, но в этом году ожидать появления крупных караванов не стоило. Поэтому большинство молодых людей, вместо привычного заработка, с готовностью влились в ряды городских защитников, куда, по древней традиции, испокон веков брали только добровольцев. Тот факт, что семье каждого новобранца полагался мешок риса влиял на принятие таких решений куда более положительно, чем даже, наверное, героический ореол, сгустившийся вокруг фигуры императорского посланника и наследника Йотоки Юэ, без всякого участия со стороны последнего, стоит заметить.
