— Своей, похоже, еще нет.
— Ну конечно! — Она полила рану водой из фляги и наложила чистую повязку. — Когда остановимся, поищу травы приложить. Она неглубокая.
Тáйга повернула его руку ладонью вниз и уставилась на рваный шрам, пересекающий ее тыльную сторону. Потом ткнула ему под нос.
— И здесь у тебя шрам. Так что кровь свою ты видел и не раз. Может… — у нее промелькнула догадка. — Ты воевал. Ты наемник, пришедший с даурами. Кто еще может так хорошо владеть мечом, даже не достав его из ножен? Может, это ты убил моего отца и поджег храм? — в ее голосе не было злости, лишь горькое сожаление.
Их глаза встретились. Близко-близко.
— Я вроде говорил не считать меня другом. — Зэсс потряс замотанной кистью руки.
— Я предпочитаю не считать тебя врагом. — Ей показалось, что она что-то увидела в темных глазах. Какой-то отблеск. Но это только показалось.
— Пошли. Когда придут следующие — вопрос времени. Особенно после того, как назначат награду… Остановимся там, где костра от дороги видно не будет.
* * *
Тáйга задумчиво перебирала звенья медальона, сидя у костра. Спать не очень хотелось. У нее в голове все вертелся этот день, вернее, его окончание. Бравое побоище у дверей таверны она вспоминала с удовольствием. Зэсс показал себя лучшим защитником, которого только можно было себе представить. Тáйга обдумала свое отношение к тому, что он наемник дауров. В чем она теперь почти не сомневалась.
По ее мнению, проблемы с памятью только подтверждали это. Было что-то… произошло что-то, о чем он предпочел забыть, и мозг охотно ему в этом помог. Такое бывает. Особенно, если ты так молод и хочешь жить дальше. По такому принципу жила сама Тáйга. Забыть ей не удавалось. Она старалась не думать. Но вначале, не думать тоже не получалось. Дядя все говорил, что время лечит. Тогда она стала собирать все события, происшедшие с ней или делать себе их сама, чтобы было о чем думать, насыщать свою жизнь чем-то. Чтобы казалось, что прошло уже очень много времени. Много лет. Так, все постепенно заполнялось каким-то сонным туманом, делалось нечетким. Она уже прибавила к своей жизни лет десять. Ведь спустя десять лет все кажется уже не таким тяжелым и страшным. «Ты же как-то их прожила,» — говорила она себе, «значит, проживешь и дальше.»
Кем бы ни был Зэсс — сейчас он ей помогает. Только справится ли он, когда за них назначат награду? Когда у дверей какой-нибудь таверны ждать их будет не четыре человека, а двадцать?
Понятно, что он все преувеличивает. Наверное, ему тоже страшно. И конечно, в его планы не входило отбиваться от солдат по пути, но… была и правда в его словах. Тáйга помнила, как жестоко расправлялись со всеми, кто шел против новой власти. Хорошо помнила публичные казни и наказания. И раньше были те, кто убегали. Убегали после убийства новых вельмож и лордов. Но всех их находили. Одно дело все время бежать. Тут хотя бы шанс есть. А другое, если ты осесть хочешь. Остановишься — и все. Дауры, словно ищейки шли по следам тех, кто их предал.
— Ну и блах с ними! Со всеми. Я сильная. Выберусь. — Тáйга закрутила цепочку на пальце и медальон засверкал, описывая круги в свете костра.
— Для девушки это непросто, — темные глаза не давали даже отблеска от огня.
— Отец говорил, женщины могут гораздо больше мужчин. Кроме трех дней в месяц. — Медальон сорвался с пальца, описал дугу и приземлился в поднятую руку мужчины. Он перебросил его обратно девушке. — Застежка слабая. Поэтому его никто и не носил. — Тáйга зубами зажала непослушное звено.
— Зачем ты носишь на шее вещь, которую можешь в любой момент потерять? Проще расплатиться ей.
— Он ничего не стоит. Для других — ничего. Он не золотой и не серебряный. Помнишь, я про особые вещи рассказывала, как то яблоко?
— Летает он у тебя плохо.
— Не остри. Это самая старая вещь в моей семье. Мне его прабабушка дала. Она говорила, что его давным-давно нам маг подарил. Что он защитить может. Мне эта сказка нравилась.
— Пробовала?
— А?
— Защищает?
— Может, я до сих пор жива, потому что он меня защищает.
— Тогда дальше сама? С таким амулетом.
— Ты не веришь в магию?
— Не так давно ты делала круглые глаза и говорила, что ее больше нет.
— Больше нет. Но она была. Я верю, что была. И что-то могло остаться. Как то яблоко и мой волшебный амулет. Почему бы и нет?
— Полезное убеждение.
— Так ты не веришь в магию?
— Напротив, я считаю, что сейчас тебе самое время попросить помощи у твоей волшебной вещицы. — Непонятно было, издевается ли он над ней снова или говорит серьезно. Тáйга молчала, теребя звенья.
— Почему ты…
Он не дал ей закончить.
— Ты же сама говорила, что тебя непонятно почему в жены к сыну советника выбрали. Может, они знают про тебя гораздо больше тебя самой? — он смотрел на нее не мигая через костер.
— Ты серьезно?
— Почему нет?
— Думаешь, они этот медальон искали?
— Мне все равно, что они искали. Тебя или медальон или еще какие сказочные вещи твоей семьи. Тебе должно быть виднее.
— Они ошиблись. Нет в моей семье ничего особенного. Даже в этой штуке. — Тáйга подбросила вещицу вверх. — Иначе, все мы жили бы долго и счастливо.
— А вы все прабабушку слушали?
— Что ты все издеваешься? Если бы я знала, что это может помочь, я бы себе руку отрезала, а не просто палец уколола.
На его непонимающий взгляд, она с трудом раскрыла непослушные створки медальона.
— Тут секрет есть. Маг вредный видимо был. Чтобы защищал, надо открыть и палец сюда приложить. Тут шип острый. В общем, надо эту штуку кровью напоить.
— Теперь тебе самое время проверить. — Голос у ее спутника был серьезным. — Палец то ты не боишься уколоть? И проси хорошенько.
— А что просить?
— Мозгов проси! — он зашелся в приступе своего беззвучного смеха. — Они никогда не помешают. А может, маг к тебе на помощь придет.
— Т-ты… ты издевался все это время! — она швырнула в него ветками.
— Насчет мозгов я вполне серьезно.
— Ты считаешь меня глупой? — она вскочила на ноги. — Отвечай!
— Давай спать, девочка. — он повернулся к костру и к ней спиной.
— А знаешь, мне все равно, человек без роду и племени. Все равно, что ты думаешь. — Тáйга плюхнулась обратно на свое место, отвернулась от него и поджала ноги, свернувшись клубочком.
Внутри своего гнездышка она тихонько заплакала. И долго смотрела в черноту леса, сжимая в руках медальон. Когда от ее спутника донесся привычный ночной стон, она злорадно подумала: «Так тебе и надо, мучайся!»
