— А здесь чернолесские сколопендры, жевуны, ткачи, чертовы лошадки, и даже одна навка затесалась, — отозвалась ведьмачка. — Только обозваны все как-то не по-человечески. Ничего не попишешь, интересные экспонаты у вас в музеях хранятся.
— Не то слово. И где только они их раздобыть ухитрились?
— Либо на Сумеречных землях, либо в Чернолесье. Может, конечно, и прямиком в Пограничных мирах, но что-то слабо верится. Откуда было людям…
Приглушенный гул накатился, казалось, со всех сторон разом. Пол начал дрожать — сначала мелко, потом все сильнее и сильнее. Ведьмачка, чертыхнувшись, вскочила на ноги.
— Землетрясение? — недоверчиво хмыкнул Глеб. — В наших-то краях?
— Хуже. Черная буря начинается, и мы как раз в ее центре. На середину зала, быстро!
— А может, лучше в дверной проем?
Витрина «гиеноморфа» лопнула, осыпая их дождем осколков.
— А может, сразу в гроб? Я тебе что сказала? На середину!
Схватив «гладиаторца» за руку, Инари потащила его за собой с такой силой, какой даже Глеб от ведьмачки не ожидал. Плиты пола дыбились, змеясь паутинками трещин. Впереди взорвалось еще несколько витрин. Краем глаза Глеб заметил, как на них летит что-то черное и мохнатое и, уже шарахаясь в сторону, запоздало сообразил, что это «что-то» не отражается в кровавике. По полу, оставляя след из опилок, покатилась оторванная голова чучела — судя по ощеренным клыкам, какого-то хищника. Еще одно чучело, на сей раз двуногое и чешуйчатое, пролетев через весь зал, смачно шмякнулось о противоположную стену. Над «гладиаторцем» с воем пронеслась здоровенная и определенно живая навь, перекувырнулась в воздухе и бесследно растаяла. Невесть откуда взявшийся двугорбый зверек охристого оттенка бросился наутек прямо из-под ног ведьмачки. Мир вокруг менялся, словно картинки в калейдоскопе. На угрюмые стены зала накладывались десятки разных пейзажей: леса и равнины, скалы и пески, озера и болота с сухостоем. Инари застыла посреди всего этого беспредела, крепко сжимая руку Глеба, закрыв глаза и, кажется, совершенно не интересуясь происходящим. А сквозь дальнюю стену зала просвечивало что-то черно-бурое, имеющее не поддающуюся определению форму и очень быстро увеличивающееся в размерах.
— По-моему, у нас сейчас будут гости, — не выдержал Глеб, когда пятно начало занимать примерно треть стены в высоту и чуть поменьше в ширину.
— Тысячеглазое, — сонно отозвалась ведьмачка. — Очень милая зверушка родом из Склепа. Не дергайся. Времени в запасе немного, а мне надо найти источник.
Выполнить совет оказалось не просто, тем более что пятно продолжало расти все теми же стахановскими темпами. Глеб понемногу начинал жалеть, что при всех своих достоинствах кровавик не показывает еще и расстояние до объекта. Инари вышла из состояния медитации только тогда, когда по помещению начал расползаться приторный запах гнили.
— Черт, — фыркнула ведьмачка, — все равно не успела, но дальше ждать уже нельзя. Сейчас посмотришь, что такое рукотворная Дверь. Глаза береги.
Проваливаясь в кромешную тьму, наполненную ледяным ветром, Глеб заметил, как в зал с грацией осьминога влилось нечто бесформенное… и огромное. Настолько огромное, что размеры его не сразу уложились в голове у «гладиаторца». А потом ему стало уже не до Тысячеглазого.
Те секунды, что «гладиаторец» с ведьмачкой пробыли в Междумирье, показались Глебу вечностью. Ветер нес с собой то ли снежную крупу, то ли ледяное крошево. Во всяком случае, что бы это ни было, оно секло кожу, вызывая на глазах слезы. Движимый инстинктом самосохранения, Глеб пытался угнуться и прикрыть лицо, но никакого положительного результата своих усилий не заметил. Наконец, спустя тысячелетия, ветер стих, и сразу потеплело. Парень перевел дыхание. Они стояли в лесу с внешней стороны «княжеградского» забора. Судя по часам, было уже полпятого, хотя значительная часть прошедшего дня никак не отложилась в памяти «гладиаторца», и теперь он тщетно пытался сообразить — блудничество ли искажает не только пространство, но и время, или они и в самом деле так долго пробродили по таинственному зданию.
— Ни капельки не похоже на мирные уютные Ворота, верно? — с насмешкой спросила Инари, потирая исцарапанную щеку.
— Не то слово… просто рай для мазохиста.
— Это еще легко отделались. Зачастую Дверь приходится пробивать куда дольше.
— Лучше не рассказывай. Не хочется даже представлять.
— И, тем не менее, тебе придется научиться тому же самому. В противном случае долго не проживешь.
— Не думаю, что у меня хоть когда-нибудь получится.
— Зато я думаю, — отрезала ведьмачка.
— А это Тысячеглазое, оно за нами не полезет?
— Сильно сомневаюсь. Умения пробивать Двери у них до сих пор не наблюдалось, наша уже закрыта, а чтобы добраться до настоящего выхода, ему придется сильно попотеть.
— Но для верности… можно же было его прикончить? Я успел на эту прелесть глянуть. Если такая зверушка все-таки вылезет в наш мир, мало не покажется, ведь так?
— Можно все, — после довольно долгого молчания сказала ведьмачка. — Вопрос только в том, в какую цену это выльется. Тебя бы подставлять я в любом случае не стала. А на будущее давай не будем загадывать. Если вылезет, значит, придется схлестнуться. А если нет, то пускай гуляет по мертвому зданию сколько влезет. Там он никому не помешает, разве только мне, когда вернусь.
— Снова туда собираешься?
— Да, но не сейчас. Понадобится кое-какая подготовка.
— Значит, все и в самом деле там началось?
— До сих пор точно не уверена, но место интересное. Один музей чего стоит. И буря… в первый раз вижу, чтобы она не от заклинания зарождалась. Правда, возвращаться придется не сегодня и, скорее всего, даже не завтра. Забыла у Ивана спросить — во сколько у вас обычно тренировки начинаются?
— Около шести вечера.
— Значит, где-то полтора часа осталось… — ведьмачка прикинула в уме. — Маловато, чтобы что-то предпринимать. Ладно, пока свободен. Если Ваня будет спрашивать, скажи, что к шести я появлюсь.
— А мне что делать?
— Не забывать про кровавик, а в остальном на твой выбор. Можешь в Сумеречье сходить, можешь здесь чем-нибудь заняться. Главное, не суйся в одиночку в лесной дом — ты мне еще живым понадобишься.
Проводив взглядом исчезнувшую среди деревьев ведьмачку, Глеб призадумался, на что бы ему и в самом деле потратить свободное время. Результатом размышлений стал поход в ближайшую продуктовую лавку за съестными припасами, и только на обратном пути «гладиаторец» сообразил, что забыл оставить на базе оружие. Продавцам-то было до лампочки, за время соседства с военно-историческим клубом все торговые точки в радиусе полукилометра успели привыкнуть к периодически возникающим странным личностям. А Степаныч как-то в порыве вдохновения даже забрел в монгольском доспехе в книжный магазин с вопросом: какие книги по истории ему посоветуют почитать, а то уж очень интересно, что после Куликовской битвы было… Да, окрестные продавцы уже привыкли ко всему, и смутить их привешенной на пояс саблей, даже заточенной, было трудно. С милицией дела бы обстояли иначе, но к счастью никого из служителей закона Глебу по дороге не встретилось. По-видимому, Кот и Иван были правы, утверждая, что до улицы Свободы патрули не доходят.
