Но как же тогда кольцо, загадочным образом появившееся на пальце, — королевское сапфировое кольцо, оставшееся во дворце Мандрагора на Неморе — где она его сбросила?
Она не могла разгадать этих загадок, и мысли ее повернулись к другим, более тревожным вещам. Мандрагор и угроза, от него исходящая, затемняли ее сознание, как огромная гора, господствующая над местностью. Сама мысль о битве с ним все еще наполняла ее ужасом. Если бы только можно было остаться здесь, взять на себя работу Аны, научиться делать примочки, бальзамы и зелья, чтобы лечить раненых и больных людей и животных! Поставить свою силу и жизнь на службу исцелению, а не вреду.
Она распустила волосы, собранные в аккуратный узел, и сняла верхнюю одежду. Потом Эйлия завернулась в одеяло и легла, закрыв глаза. В темноте под веками замелькали образы. Она будто видела перед глазами смену многих эпох — пустынный ландшафт, кипящая магма, бурные моря. Горы воздвигались и разрушались, как песчаные дюны, зеленой плесенью вырастали из болот леса, расцветали на миг и пропадали снова. Вспыхивали рождающиеся звезды, тускнели и гасли, как свечи. В этом космическом круговороте живые существа не были даже заметны: они кишели, рождались и исчезали, как мельчайшие из невидимых микробов. И она чувствовала себя такой же, как они: крошечной пылинкой материи, и все ее существование было короче одного мгновения бессмертного ока.
Потом сцена переменилась. Она теперь видела, как видят смертные, и точка наблюдения была ближе к земле. Перед нею были папоротниковые джунгли, как на Неморе, чешуйчатые твари ползали во мраке невообразимой древности. Были звери, похожие на танатона — длинношеие и огромные поедатели растений, и другие, более страшные, шагающие, на сильных когтистых задних лапах и питающиеся плотью. А потом, не понимая, откуда ей это известно — мысль пришла прямо в сознание от какого-то неизвестного Другого — она поняла, что это не Немора, но Первичный Мир, откуда пришли предки танатона. Это значило, что среди этих холодноглазых чудовищ есть далекие предки человечества. Как только пришла эта мысль, в голове появился образ создания с длинным телом, которое ползло по болоту на четырех ногах, подобно огромной ящерице: серовато-коричневое, кожистое, вооруженное изогнутыми кинжалами клыков. И кровь этого ползучего создания текла в ней. Она видела это когда-то: рептилия, чудовище, которое гнездилось в самых глубинах ее сущности, и она узнала его остаточное присутствие в себе. Исходный источник гнева, ярости, жадности, желания — все это шло от нее, от твари далеких веков, которая за свою краткую бурную жизнь сражалась, убивала и переваривала. Хотя давно уже вымерла эта порода, ее образ поведения все еще сохранялся в живых телах той расы, к которой принадлежала Эйлия, — наследие самых древних дней, атавистическое влияние, постоянно воюющее с высшими побуждениями.
И это нельзя было отрицать. Ни один человек не свободен от этой исходной метки, но у таких чародеев, как она и Мандрагор, это влияние страшно возрастало из-за соблазна сверхъестественной власти. «Прав был Мандрагор: оба мы чудовища».
Эйлия открыла глаза и села, вздохнув. Потеряв надежду заснуть, она просидела всю ночь, завернувшись в одеяло, держа на руках мурлыкающую кошку Аны и глядя в темноту за входом в пещеру.
— Ты думаешь, Эйлии здесь вообще не было? — спросила Лорелин.
Они с Йомаром сидели за столом в углу темного и дымного общего зала гостиницы. На оловянных тарелках перед ними лежали краюхи хлеба и соленые селедки, а Йомар пил водянистый эль из выщербленной кружки. При теперешнем положении ничего лучшего хозяин гостиницы предложить не мог. Они прочесывали город в поисках новостей, пока не заболели ноги и настроение не стало хуже даже, чем было. И у общего зала был унылый вид, почти пустой: оставшиеся в городе предпочитали сидеть по домам. Несколько молодых и пожилых мужчин с закопченными лицами и красными от усталости глазами сидели с кружками возле огня. Они тихо разговаривали между собой о последствиях пожаров. Нападение этой ночи было куда менее вредоносным, чем все предыдущие. Эти люди сами были, очевидно, причастны к этому; разошлась весть о том, что всем нужно завесить окна или вообще не зажигать ламп и свечей, чтобы ночью не было видно света. Одни говорили, что это приказ короля, другие — что это велел верховный патриарх, третьи ссылались на неизвестный загадочный источник. Как бы там ни было, эта тактика явно сбила с толку летающего врага — когда он вернулся для новых разрушений, увидел только тьму там, где должны были сиять огни города.
Двое посетителей что-то обсуждали между собой, понизив голос.
— Это не может быть Ана? Она бы знала, что делать. Король уж точно не знал бы, как предотвратить ночной налет, — предположил Йомар.
— Вполне возможно. Или это была Эйлия, — сказала Лорелин. — И дождь — это тоже может быть ее работа.
Она подняла глаза от жалкой трапезы, когда в дверях гостиницы показались Аурон и Талира в человеческом облике.
— Ничего? — спросил Йомар.
Человек-дракон покачал лысой головой, и они с Талирой сели напротив своих спутников.
— Хуже, чем искать иголку в стоге сена, — сказала Лорелин. — Эйлия может скрываться — прикрыть себя иллюзией и даже сменить облик. В конце концов, здесь не может не быть шпионов Мандрагора, которые могли бы ее узнать. Если она нас не заметит, мы можем пройти мимо друг друга на улице и не узнать об этом. То есть я бы точно не узнала, и Йомар тоже. Но вы, наверное, смогли бы проникнуть сквозь ее иллюзию.
— Могли бы, — согласился Аурон. — Но мы с Талирой не ощутили здесь никакого волшебства за целый день.
— Но ее нужно найти, и быстро! — сказала Талира. — Наши наблюдатели сообщают, что Мандрагор летит на Меру — может быть, он уже здесь. Эйлия должна покинуть эту сферу и вернуться на Арайнию, там она сильней!
Все замолчали — до них дошло, насколько трудно затеянное ими дело. В это молчание вторглись голоса других посетителей гостиницы, обсуждающие события последних дней: пожары в домах, убитые и пропавшие без вести люди, а за всем этим — ощущение еще большего несчастья, затаившегося пока в засаде. Говорили о кометах и о том, не могут ли они быть знамением; цитировались священные книги — в частности, пророческая Книга Рока, упоминались народные предания, известные говорившим от их сельских предков. Страх в зале, казалось, был материален и проникал во все щели, как дым от очага.
— А вы не можете собственной магией найти ее? — спросил Йомар у Аурона, понизив голос.
