Конраду не позволялось пить хозяйский эль, впрочем, это не мешало ему наверстывать упущенное, когда Бранденхаймера не было поблизости. Хозяин терпеть не мог, даже когда Конрад пил его воду.
— Кто это, Карл? Ваш новый приятель? — спросил хозяин таверны, ставя на стол большую кружку с элем и сгребая монеты.
— Да вот, в лесу встретили, — ответил Карл, прихлебывая пиво.
Конрад облизнул губы, взял кружку двумя руками и поднес ее ко рту.
— Никакой он нам не приятель, — сказал Хайнц, глядя на Конрада, и поставил свою кружку на стол.
— Точно, — сказал Карл и тоже поставил кружку.
Не успев сделать и глотка, Конрад понял, что сейчас произойдет. Еще он понял, что ничего не успеет сделать.
Но это его не остановило. Резким движением он плеснул эль в лицо Карлу и сразу отпрыгнул в сторону, пытаясь выхватить кинжал.
Но не успел. Хайнц схватил его за кисть, а Карл со всех сил ударил в живот. Конрад согнулся от боли.
Схватив его за волосы, Хайнц поднял его голову, а Карл приставил ему к горлу нож.
— Ну, уж нет! — выкрикнул Карл, стирая с лица пиво. — Никакой он нам не приятель.
— Это браконьер, — сказал Хайнц.
Конрад лежал на каменном полу, глядя, как за толстыми прутьями начинается рассвет, и в который раз думал, что с ним теперь будет.
Да, не следовало доверять Карлу и Хайнцу. Нужно было верить инстинкту, тогда бы он не оказался в этом погребе.
Он объяснял, что не знал о запрете ловить кроликов, спрашивал, что с ним собираются делать, но предатели не вступали с ним в разговор, сказали только, что его судьба решится завтра. Он даже слышал, как Карл обещал хозяину таверны заплатить, если тот продержит пленника у себя до утра.
В его деревне законом была воля Вильгельма Кастринга. Всякого, кто нарушил закон, тащили к нему. Преступника подвергали штрафу, били, заставляли бесплатно работать или надевали на него колодки — в зависимости от тяжести преступления.
Интересно, а как в этом городе наказывают за убийство кролика? Нет, двух кроликов. Если штрафуют, то денег у него нет. Он может только отработать. Может быть, его накажут кнутом. Ну, к этому-то он привык. Послышался звук отпираемого замка, и в погреб хлынул свет.
— Встать! — приказал чей-то голос.
Конрад встал и подошел к ступенькам, ведущим наверх. Там его ждали Хайнц и Карл, оба держали в руках ножи. У Карла был нож Конрада.
— Острый, — сказал он, заметив, что Конрад взглянул на свое оружие. — Браконьеру такой иметь не обязательно.
— Повернись! — сказал Хайнц. — Руки за спину!
Конрад почувствовал, что ему связывают за спиной руки.
— Что происходит? — спросил он. — Что вы собираетесь делать?
— Мы — ничего, — ответил Хайнц.
— Точно, — сказал Карл. — Делать будет кое-кто другой. — И он засмеялся.
Сунув нож Конрада в ножны, он вывел юношу из таверны. Проходя мимо стола, на котором лежали кролик и колчан, Хайнц захватил их с собой.
Несмотря на ранний час, на улицах было полно людей. Заметив, что ведут пленника, прохожие обращали на него внимание.
— Кто это? — спросил один.
— Эй, что он сделал? — окликнул другой.
— Пойди да узнай! — огрызнулся Карл.
Хайнц хмыкнул. Они вели Конрада куда-то вверх по улице, навстречу утреннему солнцу. Они кого-то искали, и Конрад уже понял: судью…
Через несколько минут вдали послышался стук копыт. Судя по звуку, лошадей было несколько; к ним приближалась группа всадников. Схватив Конрада за шиворот, Карл вытащил его на середину дороги; Хайнц подталкивал его в спину.
Через несколько мгновений из-за угла вывернул первый всадник, за ним ехали еще пятеро. Наконец показалась вся свита — еще человек двенадцать, включая двух егерей, каждый из которых вел на поводках по паре гончих.
Четверо всадников были солдатами в шлемах с голубым плюмажем, ярко начищенных нагрудниках, с мечами и щитами, на которых красовался один и тот же знак — голубой дракон.
Пятым всадником была женщина, одетая в богатые и яркие одежды. Она ехала в дамском седле, рядом с ней шла служанка и держала над ней зонтик с длинной-предлинной ручкой. Лицо женщины закрывал легкий шелковый шарф.
Впереди процессии ехал мужчина, которого, видимо, и дожидались Карл и Хайнц. По сравнению с его одеждами наряд женщины можно было считать просто нищенским. Атлас и замша, и все отделано пышными кружевами. В наряде преобладали всевозможные оттенки синего — от синих кожаных сапог до светло-голубой шляпы и пышного пера на ней еще более светлого оттенка. Только сокол, сидевший у него на правой руке, не был синим; впрочем, на нем был голубой колпачок.
Улицы заполнялись людьми, и все приветствовали важного всадника, кланяясь ему. Он не обращал на них внимания, держась высокомерно и надменно. Заметив Конрада и его стражей, всадник направился прямиком к ним.
— Барон! — сказал Карл.
— Барон! — как эхо откликнулся Хайнц.
Они бухнулись на колени, потянув за собой Конрада.
Всадник чуть шевельнул поводом, и лошадь объехала троицу, стоявшую прямо на дороге.
— В чем дело? — спросил барон, ни к кому не обращаясь.
— Это преступник, господин! — крикнул Карл.
— Ах, вот как, — сказал барон и соизволил взглянуть вниз. Он остановил лошадь, и вся свита также остановилась в некотором отдалении.
Конрад посмотрел на барона. Чисто выбритые жирные щеки, ужасно толстый, из-за тучности было трудно определить его возраст, что-то около сорока. Чтобы нести такую тушу, потребовалась огромная лошадь.
Конрад успел взглянуть на барона лишь мельком, поскольку Карл немедленно пригнул его голову так низко, что волосы коснулись грязных булыжников мостовой. В таком положении, когда все видится вверх ногами, Конрад заметил, как на другой стороне площади появился еще один человек.
Он шел пешком, ведя под уздцы белую лошадь, к которой была привязана еще одна, вьючная; подойдя к таверне и привязав лошадей у входа, человек вошел внутрь. Конраду было плохо видно, но человек, похоже, носил черный шлем, который полностью закрывал его лицо.
Тем временем барон начал допрос.
— Что он сделал? — спросил он Карла и Хайнца.
— Это браконьер, господин барон. Он поймал двух кроликов. Смотрите, одного он съел, вот его шкура, а второй вот. А вот силки.
— Он вор, господин барон. Вот его колчан, видите? Он его, наверное, тоже украл.
— Хозяин! — послышался громкий голос из таверны.
Человек в черном шлеме, видимо, обнаружил, что таверна пуста. Все высыпали на улицу, чтобы посмотреть, что там происходит.
