Но и мне не стоит расслабляться, иначе опять закончу как Йор – будучи убитым одноруким противником, да еще и без всякого оружия.
Я медленно наступаю на врага, заставляя отступать от меня шаг за шагом. Я не рискую, не лезу на рожон, я жду, когда он либо ошибется, либо устанет.
И он таки совершил ошибку! Оступился.
Его повело в сторону, и я тут же ударил.
Лезвие топора лишь вскользь зацепило ногу противника, но и этого оказалось достаточно – ульфхеднар взвыл от боли, резко ушел в сторону и, подобрав скрамасакс с земли, попытался ударить им в ответ. Вот только его попытка оказалась слабой, медленной и неточной. Я легко смог отвести удар в сторону.
Но враг не собирался сдаваться так просто. Он смог уклониться от моего резкого удара топором, перекатился в сторону, и затем одним стремительным прыжком настиг меня, вонзил свой нож мне в ногу, провернул его и рванул на себя.
Я заорал от боли. Красная пелена злости и ярости захлестнула меня.
Я ухватил его за руку и тут же рубанул сверху топором, отсекая кисть, все еще сжимавшую скрамасакс.
В этот раз орал от боли уже враг.
Он рухнул на землю, а я бросился на него, намереваясь придавить весом собственного тела и добить. Но он мне не позволил это сделать – оттолкнул ногой, заставив уже меня упасть.
Я вскочил и повторил свое нападение.
Ульфхеднар снова дернул ногой, пытаясь оттолкнуть меня, но я был к этому готов.
Вновь свистнул топор, на этот раз, отсекая ему ногу чуть ниже колена.
Я рухнул на него сверху и принялся бить топором. В грудь, шею, плечи. Противник орал, пытался меня оттолкнуть, пытался даже укусить. Но последний взмах моего топора, и лезвие ударило прямо в лицо бешеного противника.
Кровь брызнула в разные стороны, обляпав меня самого. Тело врага дергалось в конвульсиях, словно бы из последних сил пытаясь вырваться.
Отпрыгался…
Я с горем пополам отполз и сел на землю, оглядываясь по сторонам.
Еще один наш противник, сражавшийся с Ториром и Гором, увидевший смерть моего противника, тут же оттолкнул от себя наемника, развернулся и побежал прочь.
Но далеко уйти ему не удалось.
Я, вскочивший было на ноги, собиравшийся броситься в погоню, через пару шагов осознал, что сил на бег у меня уже попросту нет. И тут мой взгляд наткнулся на метательный топорик, лежащий прямо на земле. Я поднял его, перехватил рукоятку и с силой бросил в спину беглецу.
Если бы тот обернулся, возможно, у него и был бы шанс увернуться. Но он бежал без оглядки, и поплатился за это – топор вошел точно между лопаток.
Беглец взмахнул руками, рухнул на землю. Однако сдаваться пока не собирался – он попытался ползти, цепляясь руками за редкие камни, тянул себя вперед. Продолжалось это недолго: сначала в бок ему прилетела стрела от Гора, а затем на его голову обрушился меч Торира.
Последний выживший ульфхеднар тоже попытался сбежать, но великан, с которым он сражался, явно был готов к такому повороту.
Как только противник развернулся, как только стало понятно, что он собирается бежать, великан ловко зацепил его ногу собственной секирой, дернул на себя, заставив оппонента упасть, затем великан придавил его к земле собственным весом, став ему на спину.
Ульфхеднар взвыл, попытался извернуться, освободиться, но великан явно проделывал этот трюк не один раз. Он вдруг резко подпрыгнул и вновь обеими ногами впечатал тело врага в землю.
Ульфхеднар уже не выл, он хрипел, из его рта брызнула кровь.
Он попытался что‑то сказать, но не успел – великан размахнулся и опустил ногу ему на голову, буквально ее размозжив.
– Сын бешеной псины! – прогудел великан и плюнул на труп.
Он повернулся ко мне и радостно осклабился.
– А‑а‑а! Одлорец! Клянусь, сегодня боги благосклонны ко мне! Сейчас ты поплатишься за смерть Тулфа!
И он тут же двинулся на меня.
– Да что ж за день такой… – пробормотал я себе под нос, становясь в боевую стойку и готовясь встретить нового противника.
Глава 26 Не враг
Одлорцы! Тулф! Тут‑то до меня, наконец, дошло, где я совсем недавно слышал это имя. Его ведь Владимир Григорьевич называл! Что он там говорил? «Жаль, что Тулфа нет»? Это что же получается, ученый умудрился заскочить в тело Рорха? И вроде как сделал это сравнительно недавно. То есть сейчас Рорх мне и не враг вовсе, а самый что ни на есть друг?
М‑да. Может, это и так, только как это объяснить моим бойцам? А главное – объяснить его бойцам? Вон, берсерк идет прямо на меня, и явно не для того, чтобы по‑дружески поздороваться.
А меж тем уже начинает болеть голова – я слишком долго находился в режиме берсерка. Выходить, что ли? С этим противником я однозначно не справлюсь: уже слишком устал, ранен, да и сильнее меня он в разы…
– Льот!
Окрик раздался так неожиданно и его источник находился так близко от нас, что мы с берсерком оба удивленно повернули голову в сторону, откуда крик и донесся.
Метрах в семи от нас стоял человек. На вид лет пятьдесят, густая шевелюра и борода покрыты сединой, лицо в шрамах и взгляд…серые глаза словно бы и не глядят на тебя, а оценивают, проверяют.
Человек перевел взгляд на берсерка, замершего на полпути ко мне, и заявил:
‒ Льот! Ты нужен там, – человек указал рукой в сторону осаждаемого селения.
– Здесь одлорцы, ярл! Я хочу убить их!
– Одлорцы нам не враги, – заявил человек.
Ярл? Так значит, вот ты какой, Рорх? И по идее им сейчас управляет Владимир Григорьевич.
– Что значит «не враги»? – заревел берсерк. – Не ты ли говорил, что вырежешь их всех до одного всего месяц назад?
– Говорил, – кивнул ярл, – но теперь все поменялось. Посмотри, мы только отбились от конунга, а теперь к нам пожаловали ютландцы. Мы не можем воевать со всеми сразу.
– Раньше ты считал иначе, – хмыкнул берсерк.
– Раньше у нас хватало воинов, чтобы защитить собственные поселения, – ответил ярл, а затем повторил свой приказ: – Возвращайся к селению и помоги нашим!
Берсерк зло зыркнул в мою сторону, однако спорить не стал: развернулся и пошел к селению.
За ним потянулись и остальные воины с красно‑белыми щитами.
Только сейчас я заметил, что расправившись с агдирцами, они замерли, словно бы ожидая команды, что теперь можно вырезать нас. Но резне не судьба была состояться.
Я сам того не заметил, как вышел из боевого транса. Тут же на меня навалилась прямо‑таки нечеловеческая усталость. Хотелось прямо здесь лечь на землю и просто заснуть.
А вместе с усталостью пришла и боль – все же ран на моем теле было предостаточно. Благо, игровые условности работали в мою сторону – раны уже не кровоточили, хоть и болели. Да и хрен с ними, заживут.
– Ярл Рорх, – поприветствовал я глядящего на меня человека.
Мои сподвижники стояли рядом, словно бы ожидая от внезапно появившегося Рорха какой‑то подлянки. Ну, в принципе, все логично. Памятуя, сколько он всего сделал, чтобы уничтожить клан Альмьерк, воспылать к нему сугубо положительными чувствами никто не должен был. Он воспринимался исключительно как враг. Причем хитрый, коварный и беспощадный.
Вот и как им объяснить, что Рорх‑то перед ними совсем другой, и ко всем тем злодеяниям, что были в прошлом, никакого отношения не имеет.
– Ярл Альмьерка, – кивнул он, – могу я узнать, что ты и твои люди делаете на моем острове?
– Хотел убить Бьерга, – ответил я.
Рорх хмыкнул.
– Не хочу тебя расстроить, но пока вы сражались с ульфхеднарами, Бьерг с остатками своего воинства бежал, – заявил он.
– Ничего страшного. Никуда он от нас не денется, – успокоил я Рорха.
– Не сомневаюсь, – кивнул ярл, – но хоть ты и преследовал свою цель, все же невольно помог мне.
Я молча глядел на него. Честно говоря, совершенно не представляю, как можно примирить наши ярлства. Даже сейчас мои бойцы смотрят на Рорха с нескрываемой злобой.
