— Несколько недель назад Высокий Совет оказал мне честь, выслушав мою речь, — сухим тоном начал Фолкен, — и выразил недоверие, не пожелав прислушаться к изложенным в ней фактам. Прошу вас выслушать меня снова и надеюсь, что на сей раз вы уделите моим словам больше внимания. Завершилась самая долгая ночь в году. Мы с вами пережили ее и встретили рассвет. Солнце возвращается. Начиная с сегодняшнего, дни начнут удлиняться, а ночи укорачиваться. Это прекрасно, но не следует забывать, что зима еще не кончилась…
Голос барда окреп и вознесся под каменные своды, заполняя своим звучанием весь огромный зал. Слушатели на трибунах затаили дыхание и подались вперед, чтобы не пропустить ни единого слова. Сидящие за столом Совета монархи не спускали внимательных глаз с расхаживающего перед ними взад-вперед оратора.
— Рунные Врата снова закрыты и запечатаны, — продолжал Фолкен. — Бледный Властелин так и не смог выехать из Имбрифейла. Возрадуемся же, друзья! Позвольте, однако, предостеречь всех вас. Рано забывать о том, что произошло минувшей ночью в стенах этого замка. Да, Бледный Властелин потерпел поражение, но он жив. Враг по-прежнему силен, коварен и вынашивает планы мести. Он по-прежнему владеет Железным ожерельем и Ледяным камнем — Гельтизаром. Слуги его — тайные и явные — по-прежнему свободно и безнаказанно действуют во владениях Семи доминионов. А из трех Великих Печатей на створках Черных Врат ныне осталась всего одна. — Бард взметнул над головой сжатую в кулак руку в черной перчатке. — Нет, друзья, зима еще далеко не кончилась!
Повернувшись к участникам Совета, Фолкен поклонился и произнес:
— Больше мне нечего сказать.
Подождав, пока он вернется на свое место, Бореас по очереди встретился взглядом с каждым из сидящих за столом и удовлетворенно кивнул.
— Полагаю, нет нужды напоминать, зачем мы здесь собрались, — пробасил он, поднявшись на ноги. — Настало время нашему Совету принять окончательное решение и завершить на этом свою работу. Объявляю заключительное голосование.
С этими словами его величество высыпал на стол перед собой содержимое маленького кожаного мешочка: шесть белых и шесть черных камешков. Затем передал каждому из соседей по две штуки разного цвета. Монархи, зажав по одному в кулаке, спрятали руки под стол и произвели там какие-то манипуляции. Грейс непроизвольно стиснула руку сидящей рядом с ней Эйрин.
— Война! — объявил Бореас, разжимая кулак и демонстрируя всем открытую ладонь с камнем белого цвета.
— Война! — энергично кивнул Кайлар, должно быть, впервые в жизни не заикнувшись.
Вслед за ним разжали пальцы Персард, Соррин и Лизандир, также показывая собравшимся белые камешки. Сердце Грейс радостно забилось. Слава Богу, они все же прислушались к доводам разума и приняли единственно верное решение. За конечный итог голосования можно было больше не волноваться, но оставался еще один участник, точнее, участница. Грейс затаила дыхание.
Взгляды всех присутствующих сконцентрировались на королеве Иволейне Толорийской, но та будто нарочно медлила. Наконец и она разжала кулак. На точеной ладошке ее величества покоился камешек белого цвета.
— Война! — негромко произнесла она.
Дружный вздох облегчения прошелестел по забитым зрителями ярусам. Черные глаза Бореаса вспыхнули свирепым торжеством. Он снова встал.
— Решение принято единогласно! — гулко прогремел тяжелый королевский бас, от которого дрогнули каменные своды и испуганно заметались над головами сорвавшиеся со своих насестов голуби. — Совет Королей Семи доминионов настоящим объявляет войну Бледному Властелину и его приспешникам и повелевает начать всеобщий сбор ополчения. Сам же Высокий Совет отныне считается временно распущенным. Следующее заседание, на котором будет выработана стратегия и тактика предстоящих военных действий, состоится после того, как все наши армии соберутся вместе.
Сидящие за столом правители и публика в зале в едином порыве сорвались с мест и встретили заключительные слова Бореаса бурными аплодисментами. И только Грейс осталась сидеть, не в силах отвести взор от треснувшего каменного диска в центре стола Совета. Разбитая руна мира. Знай она хоть одну молитву, с радостью вознесла бы ее в этот миг к Небесам — как Мелия накануне.
Зал понемногу пустел. Мимо Грейс и Эйрин, еще не покинувших свои места, тек людской поток, в котором то и дело мелькали знакомые лица. Фолкен дружески улыбнулся обеим дамам и весело подмигнул. Грейс не удержалась и подмигнула в ответ. Вслед за бардом показалась королева Иволейна в сопровождении своей неизменной спутницы и наперсницы рыжеволосой леди Трессы. Владычица Толории приветствовала их коротким холодным кивком и сразу отвернулась. Глаза ее сияли, но взгляд казался отсутствующим и словно устремленным в неведомые дали. Или, может быть, в будущее? Иволейна выбрала войну, однако, нетрудно было догадаться, что она уже сейчас прикидывает, как обратить сложившуюся ситуацию к вящей выгоде возглавляемого ею ордена колдуний. Она определенно что-то замышляла. Но что именно? Грейс охватило знакомое возбуждение. Ей вдруг страстно захотелось проникнуть в планы прекрасной толорийки. А дальше? А дальше будет видно! Главная задача шпиона — добыть информацию. А что с ней потом делать, можно будет решить позже, когда — и если! — подвернется подходящий случай.
— Скоро мы с вами снова встретимся, сестры, — шепнула Тресса, на секунду задержавшись возле подруг и одарив их благожелательной улыбкой, после чего устремилась вслед за своей королевой.
Грейс почувствовала, как напряглась и затрепетала в ее руке рука Эйрин, но в этот момент к ним приблизилась еще одна хорошо знакомая фигура.
— Дарж! — удивленно воскликнула Грейс, порываясь встать, но рыцарь жестом остановил ее.
— Сидите, сидите, миледи, — поспешно проговорил он. — Хозяйке негоже вставать при появлении слуги.
— Но ты мне вовсе не слуга, Дарж! — запротестовала Грейс.
— Слуга, миледи! — уверенно возразил рыцарь. — И чрезвычайно благодарен вам за это.
Благодарен? Грейс с сомнением окинула сурового эмбарца взглядом. Хороша служба, нечего сказать: пирогами и пышками не пахнет, зато синяков да шишек хоть отбавляй. К старым шрамам на обветренном, выдубленным солнцем и непогодой лице добавилось не меньше дюжины новых, едва начавших зарубцовываться. О руках и говорить не приходится. И ногу правую заметно приволакивает. Да у него все тело — одна сплошная рана. Уму непостижимо, как он сумел выстоять в поединке с полудюжиной фейдримов и прикончить их всех до единого?!
