"Мы будем биться здесь. Потому что битвам и убийствам нет конца. И ребенок будет плакать вечно. Помню так много погубленной любви, так много потерянных вещей. Помню, как меня ломали. Снова и снова. Конца не должно быть - нет такого закона, что сломанное нельзя сломать еще раз".
Когда он поднял оружие, сородичи сделали то же. Семь тысяч четыреста пятьдесят девять Т'лан Имассов. "Новая битва, старая война. Война, в которой мы не проигрывали, но не знали, как победить".
Сотрясший тяжелые тучи за его спиной гром заставил Т'лан Имасса пошатнуться. Резко повернувшись, Онос Т'оолан увидел каменный меч - имасский меч. Он опускался, как будто его держала рука одного из Нефритовых Чужаков, непостижимо громадный, и рассекал смутную зверовидную форму. Существо пошатнулось. Два алых янтаря - глаза - внезапно засияли, будто налились кровью.
Прозвучал рев, заполнив воздух такой яростью и такой болью, что армия Т'лан Имассов отступила на шаг. Потом еще на шаг.
"Предсмертный крик бога".
И небеса взорвались.
Онос Т'оолан видел волны крови, падающие на землю. Смотрел, как багряные полотнища катились по полям, катились все ближе - а потом, когда раздался новый рев, ливень обрушился на Т'лан Имассов, заставляя встать на колени.
Склонивший голову под потопом Онос вздохнул. Раз. Еще. Глаза его медленно расширялись.
Сухая кожа на руках и ногах размягчалась, растягивалась. Нарастали мышцы.
Еще один ужасный всхлип, вдох, боль в легких.
Сородичи вдруг разразились криками. Потрясение. Восторг.
"Мы обновились. Мы возрождены кровью сраженного бога".
Потом он поднял глаза и увидел быстро приближающиеся ряды солдат Колансе.
"Но... очень не вовремя".
***
Кровь сраженного бога лилась с неба. Потоками, каскадами. Тучи были порваны, скомканы. Воздух полнился страшным свистом густых капель, падающих с тяжестью расплавленного свинца. Сражавшиеся на высшем ярусе перешейка армии падали под напором. Широкий ледник, упрямо ползший к вершине Шпиля, стал казаться багровой рекой.
Склоняясь под нежданной атакой, сестра Почтенная шагала к алтарному камню. Сквозь карминовую дымку было видно сердце Увечного Бога - уже не иссохшая узловатая вещь, а пульсирующий, полный жизни орган.
Однако колдовские цепи по-прежнему удерживали его на алтаре.
"Это... ничего не меняет. Мой солдаты продержатся. Их души еще у меня в руках. Цепи их павших товарищей, души сраженных - все питает мою силу. У подножия лестницы они встанут стеной плоти. Я же возьму неожиданную силу, приму дар. Я напитаюсь кровью во имя Аграст Корвалайна".
Она добрела до алтаря, с трудом выпрямилась и подняла лицо к небу, ощущая горячую кровь. Засмеялась, открывая рот.
"Омолоди меня. Избавь от согбенного тела. Пусть снаружи я стану так же прекрасна, как внутри. Кровь бога! Смотрите, как глубоко я пью!"
***
Было так, словно небесам нанесли смертельную рану. Келиз кричала в шоке и ужасе, когда потоп обрушился на землю - со всех сторон, глотая окрестности, унося целый мир. Кровь - на лице, на руках - казалась огнем, но не обжигала. Она увидела, как тяжелые капли падают на безжизненную почву - и земля чернеет, потоки грязи текут по склонам.
Она едва смогла выдохнуть: - Ганф Мач! Что... что же будет?
- Дестриант. У меня нет ответа. Бессмертный ритуал распутал узлы. Древние силы тают... растворяются. Но что всё это значит? Что разрешилось? Никто не сможет сказать. Бог умер, Дестриант, и смерть его горчит на языке, полнит меня тоской.
Келиз видела, что К'чайн Че'малле смутились лишь на миг, снова начав атаку на верхние укрепления Колансе. Видела, как защитники встают навстречу Солдатам Ве'Гат.
"Бог умирает. А драка попросту продолжается, и мы разбавляем его кровь своей кровью. Я вижу историю мира - здесь, перед глазами. Так идет век за веком. Так... бессмысленно".
Тихий смех сзади заглушил угасающий рев. Келиз обернулась.
Синн разделась донага и была вся облеплена кровью. - Чистая сжала сияющий кулак, - сказала она, - чтобы заградить проход. Ящерицы не смогут, их души осквернены утомлением. - Взор коснулся Келиз. - Скажи, пусть отходят. Прикажи отступить.
Она прошла мимо.
***
Имассы отступали. Тяжелая пехота Колансе надвигалась, топча имасские трупы. Щиты и доспехи не поддавались оружию из камня. Железными мечами, топорами и копьями они рвали незащищенную плоть, пока со всех сторон грохотал кровавый дождь - уже холодный, безжизненный.
Отойдя за остатки деревни, Имассы сжались в кучу. Они не могли удержать противника. Стесненную толпу все более и более теряющих присутствие духа воинов сжали клещами. Онос Т'оолан старался удержать центр строя - он один помнил, как нужно защищать собственное тело, теперь такое хрупкое и уязвимое. Сородичи же... забыли. Они атаковали необдуманно и гибли.
Возродиться, чтобы пасть через миг. Тоска угрожала разорвать душу Первого Меча. Но он всего лишь смертный, такой же, как братья и сестры рядом ... лишь дело времени...
Он увидел, как строй коланцев вдруг подался назад. Люди заколебались, но почему? Онос не понимал.
Низкий, глубокий смех раздался справа; он еще не успел поглядеть, как услышал голос: - Имасс, привет тебе.
К нему пробирался, чтобы встать в первом ряду... Джагут.
В доспехах и в шлеме, с окровавленным оружием наготове.
Джагут сказал громче: - Варандас? Ты так же прекрасна, как я помню?
Женский голос крикнул в ответ: - Ты помнишь только то, что я говорила, От! А я врала!
Джагуты хохотали. Тот, кого назвали Отом, склонил голову, рассматривая Оноса Т'оолана. - Вдохнуть воздух... это было неожиданностью. Мы хотели сражаться с вами - два неживых, но равно упрямых народа. День резни, ха!
Джагут рядом с Отом отозвался: - И это была бы славная резня! Увы, все пошло не так! Нас всего четырнадцать. Айаман - ты хорошо считаешь! Четырнадцать Джагутов равны славной резне?
- С прибавкой пяти тысяч Имассов? Думаю, равны, Гедоран!
Джагуты готовили оружие. От сказал: - Присоединяйтесь, Первый Меч. Если нам суждено умереть, то не на задворках. - Глаза блеснули и тени шлема. - Первый Меч, видишь? Форкрул Ассейлы, К'чайн Че'малле, Имассы и теперь Джагуты! Что за вечеринка бывших!
Гедоран крякнул: - Все, что нам нужно - несколько Тел Акаев, и можно всю ночь перетирать старые небылицы!
