Зеленый поток расплескался до самых столбов. Внезапно они исчезли в ослепительной вспышке света, подобной той, которая возникла на месте туманного облака, преследовавшего нас у колоннады, как только я хлестанул по нему огненным кнутом.
Я невольно зажмурился, а открыв глаза, увидел, что желтое свечение менгиров сменилось зеленым — таким ярким, что оно скрывало собой их грубые контуры. В темноте за камнями мне не удалось больше различить ни одной звериной морды.
Свечение, объявшее столбы, начало пульсировать, поднимаясь над ними подобно пламени; оно не позволяло видеть, что происходит за пределами каменного кольца, зато были слышны вой и визги убегающих тварей… Осада была отбита! Я спрыгнул с площадки и поднял огненный кнут, который обронил возле нее несколько часов тому назад.
Какое-то колдовство — быть может, совсем иного рода, чем то, какому нам прежде доводилось быть свидетелями, но все же колдовство — спасло нас. С кнутом в руке я стоял, всматриваясь в темноту.
— Дагона! — прошептал я, не сомневаясь, что получу ответ.
Их было трое. Они появились между двумя светящимися менгирами внезапно, словно с неба свалились. Во главе троицы красовалась на своем рогаче Дагона. Ее волосы на этот раз казались не русыми и не черными, а зелеными, и лицо тоже было зеленоватого оттенка, как и у тех, кто ее сопровождал. Всадники были вооружены огненными кнутами, но Дагона держала в руках заряженный лук. Она подняла его над головой и выпустила в небо стрелу — мы услышали затихающий свист.
И вдруг, словно снег, на нас посыпались искорки зеленого света. Всадники, оставаясь на скакунах, безмолвно глядели в нашу сторону.
Сопровождающими Дагоны были двое мужчин — если это определение применимо к существам, во всем похожим на мужчин, но имеющим на голове пару рожек. На них было такое же одеяние, как и то, каким целительница одарила меня. Их облик, в отличие от облика Дагоны, не изменялся: красивые лица казались застывшими и абсолютно бесстрастными.
— Выходите! — уловил я мысленный приказ Дагоны и был готов подчиниться ей — но она обращалась не только ко мне… Я повернулся и протянул руку Каттее. Сестра и брат, отозвавшись на мой жест, подошли ко мне и встали рядом, выжидающе глядя на всадников, которые словно раздумывали, приближаться ли к нам. Меня осенила догадка; это место, послужившее нам прибежищем, было для них недоступно.
Один из всадников нетерпеливо взмахнул кнутом, и в землю ударил сноп искр.
— Выходите! — снова позвала Дагона, на этот раз вслух. — У нас нет времени. Серые убрались ненадолго.
Я обнял сестру за плечи, Кемок подошел к ней с другой стороны, и мы медленно пошли к поджидавшей нас троице. Я заметил, как Дагона, неотрывно глядя на Каттею, закинула за плечо лук и, чуть склонясь со скакуна, вытянула вперед руку. Она неторопливо начала водить ею, оставляя в воздухе светящиеся линии, сложившиеся наконец в узор наподобие звезды. В ответ Каттея тоже подняла и протянула вперед руку. Будучи в мысленном контакте с сестрой, я почувствовал, каких усилий ей это стоило. Мы с Кемоком тут же напрягли всю волю, чтобы придать сестре сил. Медленно-медленно ее пальцы распрямились, и она начала рисовать против узора Дагоны такой же — только его линии светились не зеленым цветом, а голубым — цветом камней площадки, которую мы покинули.
Один из всадников, сопровождавших Дагону, негромко вскрикнул, пораженный увиденным.
— Иди сюда, сестра… — Дагона протянула Каттее руку. Я заметил, как сестра облегченно вздохнула.
Странные ощущения испытали мы, проходя между менгирами. У меня мурашки пробежали по телу. Мельком взглянув на сестру и брата, я увидел, что те искрятся, словно покрытые блестками, и у меня зашевелились волосы на голове.
Дагона крепко сжала Каттее руку.
— Препоручите ее мне, — потребовала она. — Мы должны ехать, и не медля.
Нас с Кемоком ждал Шабр. Я забрался на него первым, Кемок устроился у меня за спиной, и мы тронулись. Впереди всех мчалась Дагона. Ее Шабрина двигалась плавно и легко, словно двойной груз, который она несла на себе, для нее ничего не значил. Следом за нею скакали мы с Кемоком, а за нами — двое всадников с огненными кнутами.
Оставив позади себя призрачно мерцающие менгиры, мы попали в какую-то зеленоватую туманную дымку, мешающую разглядеть местность, по которой мы мчались. Как ни всматривался, я так и не смог ничего увидеть, и в конце концов смирился с тем, что мы оказались в полной зависимости от Дагоны.
Дагона же, судя по всему, прекрасно знала, куда держит путь — ее Шабрина продолжала нестись галопом, не сбавляя бега. Я подивился выносливости рогачей.
— Куда мы мчимся? — спросил из-за спины Кемок.
— Не знаю, — признался я.
— Не попасть бы нам снова в какую-нибудь беду… — обеспокоился он.
— Не думаю, что нам это грозит, — попробовал я успокоить его. — Я не чувствую зла…
— А я не уверен, что молодцы, скачущие за нами, питают к нам симпатию, — возразил он.
— Но ведь они же спасли нас, — напомнил я.
Однако в чем-то Кемок был прав. Дагона высвободила нас из кольца менгиров, в котором мы оказались по собственной воле, и этим, безусловно, проявила свою благосклонность к нам; но это еще не значило, что мы не окажемся в другом заточении.
Хотя я и не видел, куда мы скачем, но почему-то был уверен, что мы возвращаемся в горы — в тот край, где расположена котловина, на дне которой бурлят источники целительной грязи.
— Не нравится мне эта скачка в никуда, — снова подал голос Кемок. — И я не думаю, что этот зеленый туман сотворен исключительно в нашу честь. Тут и без тумана не знаешь, куда податься… Как ты думаешь, что мы здесь до сих пор делаем, ищем убежище?
— Мне все больше кажется, — ответил я, — что мы явились в эту страну, дабы спасти ее.
Он рассмеялся.
— А почему бы и нет? Разве наши родители не выступили против кольдеров, положившись только на самих себя? Чем мы хуже их? К тому же, нас трое, а не двое. Сдается мне, брат, что мы спешим на какую-то битву. Что ж, неплохая, вроде бы, подобралась компания…
Мы мчались и мчались сквозь туман, поглотивший пространство и не позволявший судить о ходе времени. Должно быть, ночь уже кончалась.
Туман начал рассеиваться. В тусклом свете сумерек стали различимы деревца, кусты и камни. Взбираясь по круче, скакуны перешли на шаг. С восходом солнца мы добрались до перевала и оказались на проторенной дороге, по обеим сторонам которой высились скалы. На них кое-где были высечены какие-то письмена — как будто знакомые мне своим начертанием, однако не поддающиеся прочтению. Я услышал, как Кемок с присвистом втянул в себя воздух.
— Ютаян! — произнес он громко.
— Что-что? — не понял я.
— Слово Силы, — объяснил Кемок. — Оно встретилось мне в одном из манускриптов, которые я изучал в Лормте. Это место, Килан, надежно защищено священными письменами от всякой напасти.
Цепочка письмен на скалах оборвалась, дорога снова пошла под гору. Перед нами открылась широкая долина, поросшая густым лесом; кое-где виднелись просторные луга. Серебристая лента реки вилась по дну долины. У меня сильнее забилось сердце: перед взором лежал последний уголок древней земли, оставшийся не тронутым дьявольской порчей. Картина ласкала глаз и согревала душу. Я словно перенесся в то безмятежное время, когда людям жилось свободно и радостно, и они не стремились к господству над природой себе на погибель.
Этот казалось бы затерянный мир не был пустынным: в небе парили птицы, мимо нас сновали по камням ящерицы, а в долине — паслись на лугу рогачи. Край дышал безмятежностью и покоем.
Миновав перевал с письменами на скалах, скакуны замедлили ход и теперь бежали рысцой. По краям дороги в изобилии пестрели цветы, словно выращенные садовником. Мы выехали к реке, на лугу высилось что-то, похожее на дом, но этот дом нельзя было назвать строением, ибо он вырос из земли сам: его стены не были сложены из камней или бревен — их образовывали живые деревья необычной породы, сцепившиеся друг с другом узловатыми ветвями и густо обросшие вьющимися цветущими растениями. Особенно примечательной была островерхая крыша дома, крытая голубовато-зелеными перьями птиц, которых мы видели по пути.
Мы слезли с рогачей, и они потрусили к реке пить воду. Дагона обняла Каттею за плечи и повела к дому. Мы с братом пошли следом.
Внутри дом разделялся на ряд помещений перегородками, тоже увитыми цветущей лозой. Пол в доме был из плотного, упругого мха. Рассеянный зеленоватый свет заполнял все вокруг.
— Идите за мной, — позвал нас с Кемоком один из воинов. Дагона с Каттеей уже скрылись за перегородкой. Мы пошли за воином и оказались в комнате, где в полу был устроен небольшой бассейн. Вода в нем была густой и красноватой, со знакомым мне запахом — так пахла глина, которой меня лечили. Я быстро разделся, Кемок последовал моему примеру, и мы погрузились в целительную воду, которая быстро сняла с нас все боли и усталость.
