ГД. Книга четвертая (СИ) - Звездная Елена

– А это не так? – в вопросе мистера Уоллана слышалось искренне удивление.

– Да, – тихо ответила я. И попросила миссис Макстон: – Подайте чай в малую гостиную, пожалуйста.

Моя домоправительница укоризненно покачала головой, но спорить не стала, покинув спальню и прислав мне в помощь Бетси.

Через четверть часа я вошла в малую гостиную на втором этаже, по причине того, что гостиная на первом этаже была занята, и я подозревала, что столовая так же – нужно же было где-то кормить профессора Наруа и полицейских.

Когда я прошла в чайную, отделанную в синих и голубых цветах с серебряной каймой по легким занавесям и шелковым обоям, я застала лорда Арнела стоящим возле окна.

Он не снял шляпу и плащ, не отдал трость дворецкому при входе, и, судя по всему, вовсе не собирался присоединяться к чаепитию, которое трудолюбиво организовывала миссис Макстон.

Обернувшись ко мне, едва я появилась, дракон несколько секунд изучал меня пристальным взглядом суженных глаз, ощущая при этом определенный дискомфорт – я прекрасно знала, что действие заклинания лишь усиливается, а потому все что лорд Арнел мог видеть сейчас, лишь неясные очертания моего силуэта. Для дракона, априори привыкшего к превосходному зрению, это было мягко говоря неприятно.

– Не могу убедиться в этом лично, и потому спрошу прямо – вам лучше? – глухо произнес лорд Арнел.

– Доброе утро, – я была куда больше подвержена влиянию правильного воспитания. – Вашими стараниями да, мне намного лучше, благодарю вас.

Дракон усмехнулся как-то странно, горько и устало одновременно.

Затем склонил голову и произнес:

– Искренне рад, что вам лучше. Всего доброго, мисс Ваерти.

– И… и вам благополучия, – я несколько растерялась, от подобного поворота дел.

Однако объяснять что-либо лорд Арнел не стал. Дракон покинул гостиную через второй выход, сбежал вниз по лестнице, а вскоре покинул и мой дом, до меня лишь донесся голос мистера Уоллана «Всего…эээ…»

И на этом дверь захлопнулась.

Мы с миссис Макстон напряженно переглянулись.

– Не знаю даже как это расценивать: как невежливость или же как искреннее участие, – задумчиво произнесла моя почтенная домоправительница.

Воистину, я была отчасти с ней солидарна, но лишь отчасти. В любом случае я не собиралась догонять лорда Арнела, чтобы выяснить мотивы его поступков. Для меня самым главным являлось то, что лорд Арнел в полном порядке и учитывая его возможности, ему уже ничего не грозит. Ему не грозит, а вот что касается моих домочадцев… Я миновала гостиную, и сделала то, что не было принято в нашем насквозь пронизанном этикетом и правилами поведения обществе – крепко обняла миссис Макстон.

Почтенная женщина растерялась от столь неприсущего мне порыва, и встревожено вопросила:

– Мисс Ваерти, милая моя девочка, что с вами?

Я не смогла ответить.

Мотнув головой, уткнулась лицом в белый передник домоправительницы, и… и так не кстати вспомнила, что Зверь по местным преданиям убивал только тех, кто был в белом. Тогда, в момент, когда миссис Макстон и Бетси избавились от всех моих белых ночных сорочек это, вызвало лишь глухое раздражение, сейчас же, я ощутила безумное желание, умолять миссис Макстон о том, чтобы она более не надевала белый передник. Ни белый передник, ни белый чепец.

– Анабель, – добрая заботливая женщина, успокаивающе погладила меня по спине, – Анабель, девочка, все хорошо.

Хорошо, да. Все хорошо. Все действительно очень хорошо… потому что все мои домочадцы живы. Только поэтому. Но как же страшно от мысли, что я могла их всех потерять…

Но все хорошо, с этим не поспоришь.

Отстранившись, я грустно улыбнулась, кивнула и попросила:

– А идемте на кухню, миссис Макстон?

– А идемте, – весело согласилась она.

И собрав все со стола обратно на поднос, поспешила покинуть неуютное пространство белым днем освещаемое лишь горящими свечами, коие я унесла вместе с нами – в доме из-за заклинания царил сущий мрак.

Когда мы с миссис Макстон появились на кухне, Бетси, как раз складывающая посуду видимо после завтрака наших вынужденных гостей, и даже с каким-то вызовом посмотрела на того, кто не был мной сразу замечен.

– Вот! – гордо заявила горничная. – Мисс Ваерти сумела встать абсолютно сама! Без какой-либо помощи вашего патрона и покровителя!

О, к моему искреннему сожалению, это утверждение не имело ничего общего с правдой.

Но профессор Наруа, усмехнувшись, кивнул, набивая трубку табаком, и иронично произнес:

– Несомненно, вы правы, Бетсалин. Абсолютно правы. Гарантированно правы. Вы…

– Прекратите.

Мой голос заставил боевого мага остановиться на полуслове.

Однако требование было услышано, а мрачный взгляд понят совершенно верно, и профессор поднялся, собираясь покинуть оплот нашего внутрисемейного заговора. Я спустилась по трем ступеням, и отошла, позволяя магу пройти к выходу, и все же было бы несправедливым с моей стороны, не сказать:

– Благодарю вас.

Профессор остановился, весело глянул на меня, приспустив очки, и произнес:

– Благодарить следует не меня. Вы прекрасно знаете, кому обязаны благополучием. На это я не ответила ни словом, ни взглядом.

И лишь когда маг вышел, а мистер Уоллан закрыл за ним дверь, я была вынуждена признаться домочадцам:

– С постели меня поднял лорд Арнел. Без его вмешательства, боюсь, я провела бы там еще несколько дней.

И ни на кого не глядя, я прошествовала к столу, села, притянула к себе тарелку с оладьями, и вооружившись ножом и десертной вилкой, принялась есть.

Это было ошибкой.

Гордо, несколько дней обходившееся лишь минимумом жидкой пищи, отреагировало спазмом, и все закончилось тем, что я натужно откашливалась, миссис Макстон старательно била меня по спине, Бетси металась то за водой, то за глинтвейном, а за дверью раздалось крайне ехидное:

– Должен заметить, дамы и господа, если вы угробите вашу мисс Ваерти, Арнел будет в ярости. От подобного я перестала давиться и нашла в себе силы выговорить:

– Falciparum!

Заклинание изоляции, реагирующее на любые попытки проникнуть в изолированное помещение, как и услышать все, что могло здесь прозвучать.

Еще несколько добрых минут я пыталась вернуть себе способность нормально дышать, после осушила бокал с водой и бокал с глинтвейном. А после этого мистер Оннер подал мне пудинг – максимально жидкий, судя по запаху с некоторым содержанием протертого печеного яблока.

– Полагаю, так будет лучше, – уверенно произнес он.

– Вы правы, – я с тоской посмотрела на блюдо с оладьями, которые от меня отодвинули «во избежание», и на тарелку с уже разрезанным мучным изделием, которую заменили чистой, чтобы водрузить на нее пиалу с пудингом. Но тут миссис Макстон поставила передо мной чашечку с чаем, нежный бодрящий аромат мяты с мелиссой и вербеной, окутал ощущением тепла и дружеского участия, а пудинг оказался так же с корицей, и у него был совершенно потрясающий вкус – сливочно-яблочный, сладко-коричный, по-домашнему уютный.

И я внезапно осознала, насколько счастлива. Здесь, сейчас, в этой сумрачной, теплой, уютной кухне, рядом с людьми, которые были мне бесконечно дороги, и которые искренне любили меня так же, как и я их. Мои близкие, мои практически родные, моя подаренная самим Богом семья…

И оладьи, которые грозили закончится в кратчайшие сроки, потому как, в явной заботе обо мне, мои домочадцы спешили поскорее опустошить блюдо, дабы избавить меня от соблазна. И я не удержалась, от попытки все же попробовать хотя бы один оладушек, а потому исключительно из корыстных целей, сделала заявление:

– В ту ночь, когда я вернулась из разгромленного полицейского управления, более всего я переживала за ваши жизни, ведь разъяренный Зверь желала отомстить именно мне.

И все замерли. Все, кроме мистера Илнера, который укоризненно посмотрел на меня, а после молча придвинул ко мне блюдо с одним последним оставшимся оладьем, к которому все остальные аппетит уже утратили.