— Ну ма-ам! — выдал я на автомате, и вспомнил: — Мы же уезжаем на выходные. Её не с кем будет оставить!
В этот момент я впервые услышал наш дверной звонок. Отчим пришёл возвращать деньги?
Открываю дверь и прямо тут, на коврике, выпадаю в осадок.
За дверью стоит большая, в рост человека фарфоровая кукла, одетая в пышное, красное с цветочным рисунком, шёлковое… Как оно там у них, у японцев называется?
— Впустишь? — спросила кукла.
Тут до меня что-то начало доходить…
— Благодать? Ну… Это… В смысле… Мегуми?
— Да! Так могу я войти? Между прочим компьютер, — жестом фокусника выудила она из складок одежды большой чемодан, — тяжёлый!
Я взял у неё чемодан и проводил в квартиру свою новую слугу. Послушную, как обещал её дед.
Внезапно в моей голове возникла идея!
— Ты не против прогуляться до соседнего дома? — спросил я девушку.
Та удивлённо покачала головой.
— Тогда подожди пару секунд! — я умчался переодеваться.
За дверью квартиры Клары слышится разговор на повышенных тонах. Звоню. Под глазок подставляю Благодать. Глазок шуршит и дверь открывается. Немая сцена.
Мать Клары и её потирающий покрасневшую щёку отчим, видят перед собой невозможную в нашей дыре картину.
За распахнутой дверью стоит девушка в ярком и пышном кимоно (я вспомнил!), лицо которой доведено белоснежной штукатуркой до вида фарфора. На голове её сооружена замысловатая причёска, которую удерживают в целостности два тонких и узких кинжала. Рядом с ней в тёмно-сером твидовом костюме стоит молодой мужчина, в котором они с трудом опознают юного бомжа, кляющегося к их любимой кровиночке.
Жалко, что рядом нет камер, блогеров и прочих любопытных. Такой сюжет пропадает. Наверняка мне с него неплохо бы перепало «энергии внимания». Ситуация, конечно, больше комичная… Но недавно один комик на этом так отожрался, что даже президентом стал!
— И ещё раз добрый вечер. — вежливо киваю я им я и тут же пихаю в руки отчима деньги. Пачку стодолларовых и три по двести евро.
— Оплачено! Будьте добры завтра передать Клару в полной комплектации.
Сам предмет торгов стоит за спинами родителей и с подозрением разглядывает японку.
— Всего доброго! — прощаюсь я с ними, подмигиваю своей подруге и прикрываю дверь.
Им совершенно незачем видеть, как я подхватываю на руки Мегуми, и иду домой. Как вообще можно в таком ходить, когда даже нормальный шаг нельзя сделать? Если бы не успел поймать её у своей двери, то нырнула бы рыбкой с лестницы!
— А теперь жених может поцеловать невесту! — радостно встретила меня с Благодатью на руках мама.
— Почему невесту? — спрашиваю, опуская на пол красную, даже сквозь толстый слой штукатурки девушку.
— Это ты сам у неё спроси! — продолжила веселиться мама. — На ней свадебное кимоно. Или это костюм гейши? Я сама не разбираюсь, просто загуглила.
— А то я не слышала для чего демонам ближние слуги! — разозлилась Мегуми. — Вот я и оделась соответствующе!
— И для чего же демонам ближние слуги? М-м? Не просветишь нас? — прищурилась мама.
— Ясно для чего! У демонов всё через ЭТО! — подчеркнула последнее слово она, чтобы мы точно всё поняли, и добавила: — Ненавижу демонов!
— Моя ты прелесть! — обнял я тяжеленный ноутбук марки «Панасоник». Отправив новую слугу разматываться и отмывать свою противодемонскую раскраску, я устроился за стойкой с этим девайсом. Хорошо, что тут ёмкий аккумулятор, а то вилка питания заточена не под нашу розетку. Ещё и напряжение наверняка другое. Ну-с приступим!
Через полчаса я разочарованно закрыл крышку. Почти восемь терабайт архива содержали кучу информации. Вот любовница премьера Японии в девяносто шестом году. Фото, видео, запись разговоров. Вот компромат на руководство Кэнон. Вот запись приватных переговоров…
Ай, да на что оно мне всё!? Где про демонов?! Где, я спрашиваю?
Сплошное разочарование! Ладно, может москвич завтра чего расскажет.
Пойду спать.
Укладываясь в свою кровать, с удивлением обнаруживаю там ещё кого-то.
— Будь нежен со мной в мой первый раз! — доносится из-под одеяла.
— Мегуми? Ты чего тут? Я думал ты с мамой поспишь.
— Мама сказала, что я её провоцирую милотой, и угрожала ознакомить меня с Киплингом! Я отказалась, и она выгнала меня к тебе.
— Ладно. Давай спать, а?
— Хорошо.
Но стоило мне только задремать, как она закинула на меня сначала ногу, а потом ещё и голову. Гимнастка блин!
Пойду лучше спать на диван.
Глава 8. Пятница
Я долго ворочался на коротком кожаном диване, пока окончательно не уяснил для себя, что спать на нём решительно невозможно!
Налив холодного чаю, отправился в кабинет, потрошить следующие мешки. В третьем от балконной двери оказались собраны какие-то толстые, но компактные по формату книги. Достаю их на свет божий.
В улов попалась библия, книжка «Учимся делать массаж» и два фотоальбома. Ух ты! Почему-то из детских воспоминаний у меня не осталось ничего об их существовании.
В первом альбоме были фотографии из девяностых. Вот седой уже дед позирует на фоне своей первой иномарки — седана Ауди баклажанного цвета. Он мне про неё рассказывал. Не машина — ласточка!
Вот он в каске и оранжевом жилете, с какими-то людьми на фоне железнодорожного крана. Вот они с бабушкой, а сзади гости и листок ватмана с надписью фломастерами «Рубиновая свадьба».
Отдыхают на море. Похоже это Турция. Много фотографий, где они радуются всякой экзотике. А нет, это Египет! Или сначала была Турция, а потом Египет? В конце альбома в кармашек воткнуты несколько неудачных фоток. Хорошо удалась филейная часть чайки, крупным планом. А ещё размытая в движении бабушка, которая в панике ловит фотоаппарат, которым сделан снимок.
Беру следующий альбом. Первой фотографией здесь улыбчивая девочка в чёрном платьице с белым фартуком и огромными бантами. В руках учебник за седьмой класс. Снова девочка. Очень счастливая. Задувает свечи на торте, а вокруг ещё дети. Одна, две, три…Тринадцать свечей. Вот эта девочка с бабушкой на улице. Позируют с букетами осенних листьев.
Постой-ка! Это что, мама?
Я рассмотрел её очень милое круглое личико. Ни за что бы не узнал, если бы всё не было так очевидно.
Листаю дальше.
Вот мама позирует за рулём новенького подержанного джипа. Рядом сидит бабушка. А тут они с дедом хвастаются урожаем помидоров на даче. На всех фотографиях мама. Мама с дедом, мама с бабушкой, просто мама…
Что-то в этом во всём меня смущает…
Достаю из мешка ещё один альбом. Альбом старый, фотографии чёрно-белые и часто некачественные. На одной огромный стол, окружённый толпой людей, а в центре композиции девушка в фате и худощавый парень. А вот фото из салона. На стуле сидит совсем молодой дедушка, а рядом с ним красивая светловолосая женщина держится за его плечо. Бабушка? Она была блондинкой? Я запомнил её уже полностью седой.
По спине пробежали крупные мурашки.
Тянусь к первому альбому, достаю последнюю фотографию. Бабушка с дедом нежатся на солнышке. Переворачиваю. «Турция 2001. Пляж» написано на обороте синей ручкой.
Беру второй альбом и достаю несколько фотографий подряд. Они без подписей.
Нет, понятно, что фотографии перестали быть таким эксклюзивом, и пропал смысл подписывать домашние снимки.
Но почему мамы нет на фотографиях до её двенадцати лет?
Её удочерили? Тогда почему я об этом ничего не знаю? А хотя кто бы мне об этом рассказал?
Но ведь это лежит на поверхности… Это же так очевидно! Когда мама родилась, деду было уже пятьдесят, а бабушке сорок восемь!
Вот теперь становится понятнее, почему так легко отобрали у мамы эту квартиру и всё остальное имущество. Она действительно не родная.
И тогда… Неужели эта её «академия слуг» не «прошивка», как я себе придумал, а по-настоящему? А ещё сегодняшние… Я посмотрел на часы.
Ну хорошо, вчерашние её слова: «С этой квартирой связано большинство моих приятных воспоминаний».
