— Боярин, вон наш чур у дороги, до веси не далее двух стрелищ пройти осталось. Остановиться бы потребно, оказать уважение Диду.
— Остановимся, Избор, — согласился глава отряда.
Деревянный хранитель границ общинных земель, с загадочной улыбкой наблюдал за спешившимися всадниками. Избор сняв с луки седла бурдюк с хмельным медом, подойдя к чуру, плеснул к его подножию жидкости на добрый глоток. Девушка опустившись на колено, положила туда же кусок рыбного пирога. Избор пошептав что-то сокровенное, закрыл кожаную емкость деревянной пробкой, приторочил к седлу.
— Галина, отнеси угощение и берегине этого места. Пусть приютит дорожного путника в случае надобности, — распорядился старший. — Вон к малиннику отнеси.
Кивнув, девушка прошла к окраине лесного малинника, положив кусок пирога на землю, прямо в траву, быстро вернулась. Ощущение близости к родным очагам, будто витало в воздухе. Размяв ноги, путники, вскочив на лошадей, продолжили свой поход.
На закатном солнце, Монзырев, Улеб, Стеги Одноногий, Галина, Избор и Михайло добрались до родной веси. Выехав из леса на простор, Монзырев с гордостью окинул взглядом, словно выросшую перед глазами деревянную крепость-цитадель, заменившую частокол старой веси. Крепостные стены на четыре с половиной метра вздымались в высоту над земляной насыпью, через каждых пятьдесят шагов над стенами, чуть выдвинутые вперед для прострела вдоль стен, высились башенки со скатными крышами. От башни к башне шли покрытые навесом галереи для защитников крепостной стены, по ним сквозняком проложены переходы по всему периметру, через все крепостные башни. Вокруг крепостного сооружения незначительно вздымалась насыпь, существенно увеличившая высоту стен и ров перед ними. Женщины племени, с лопатами в руках, в течение четырех месяцев вырыли ров. Через оба крепостных входа перекинуты подвесные мосты.
Монзырев при строительстве крепости пошел по самому простому пути. Оставив городище нетронутым, он увеличил его площадь и стал выстраивать стены по внешнему периметру. Архитектором и прорабом стройки была назначена Людмила, в прошлом студентка исторического факультета педагогического университета. Маленькая, симпатичная девчушка, за время руководства работами, зарекомендовала себя высококлассным специалистом, а кряжистая фигура Стегги Одноногого практически постоянно сопровождавшего ее, всегда снимала вопросы подчиненности в процессе самого строительства. Оба варяга, попавших в весь кривичей, сразу осознали, что Монзырев отличается по характеру и делам своим от многих бояр, в подчинении которых они ранее находились. Оба старика потянулись душами к своему молодому хевдингу, снимая с его плач многие заботы, чувствовали ответное отношение к себе.
Монзырев создал бригаду поисковиков строительного леса, шнырявших по всей округе, благо лес был везде и совсем недалече. Бригаду лесорубов, с упорством семейства бобров, окучивающюю хлысты нужной длины и толщины. Бригаду по транспортировке и вывозу стройматериалов, эти, словно муравьи без устали, с утра и до позднего вечера грузили и возили древесину. Бригада плотников не покладая рук, с каждым новым часом поднимали стены все выше и выше, тут же ставили срубы, на вновь распланированых улицах внутри будующей крепости. Бригада по заполнению межсрубовых пустот землей, засыпала широкий промежуток простенков ползущей вверх стены, землей из рывшегося рва. Все население было задействовано на строительстве. Мало того, теперь уже поместный, полноправный хозяин этих земель, Монзырев, привлек на работы всех жителей окрестных населенных пунктов, засунув на время принцыпы демократии куда подальше, надрывно вопевшие в его душе: «Так с народом обращяться, дурно!». Крепость поставили. На сегодняшний день у укрепления отсутствовали кованые ворота и не достроены внутренние постройки. Стройматериалы заготавливались и по сей день. Впереди зима. Жилые срубы можно ставить и в мороз.
Анатолий планировал в центре цитадели поставить терем с конюшней, два склада для продовольствия, казарму, избу-комендатуру, поруб, а вместо хибар, где до сих пор ютились поселяне, каждой семье поставить приличную избу с печью, сделанную из кирпича, для отопления жилища по-белому, как у дачников в двадцать первом веке. Планировал выстроить постоялый двор для приезжих и пару изб, типа клубов, людям надо давать культурно отдыхать. Да много чего он планировал — времени катастрофически не хватало. Главная задача — встретить кочевников по весне. Радовало только одно, в отличие от работников пилы и топора двадцать первого века, русичи, века десятого, обращались с древесиной не в пример шустрее, поднимая производительность труда на уровень раз в десять выше, чем у коллег в будущем.
А сейчас, сидя на лошадях в отдалении от крепости, люди любовались на дело рук своих.
— Ну, вот мы и дома.
Ни кем особо не понукаемые, лошади почувствовав близость дома, шустро потрусили по дороге, прямо к воротным крепостным проемам. Попадавшиеся навстречу родовичи, занятые своими делами после рабочего дня в общине, приветливо кланялись проезжавшему боярину. Монзырев кивал в ответ, иногда перекидываясь добрым словом с ними. Въехав в крепость, поздоровались с мужиками, выставленными для охраны городища, одетыми в бронь, со щитами и копьями в руках. Проскакали за частокол, с удивлением увидели почти построенный за неделю отсутствия терем в центре поселения. Несмотря на позднее время, плотницкая бригада все еще трудилась над его созданием. Рядом с постройкой о чем-то спорили Вестимир с Людмилой и Ищенко. Соскочив с лошадей, сразу же попали к ним в объятия. На немой вопрос Монзырева, волхв улыбаясь, сообщил:
— Не можем же мы допустить, чтобы родовой боярин все еще проживал бы в печенежской юрте.
— Командир, как поездка?
— Все путем, Андрей, — ответил Монзырев, с интересом разглядывая терем, его пока еще пустые проемы дверей, окон и отсутствие крыльца. Подумал про то, что скоро вся деревня будет пестреть новыми избами.
— Ну что ж, с почином тебя, Глеб Егорыч, — вслух сам себе сказал он.
— Что Николаич, «Место встречи изменить нельзя» вспомнил? — Зазубоскалил Андрей.
— Вспомнил, что пора тебе еще ходку в Курск сделать, да до распутицы вернуться успеть.
— Съездим, чё нам диким кабанам…, как говорится. Пойдем лучше, с приездом хмельным медком потешим себя, — залихватски повел плечами Андрюха.
Только сейчас Монзырев заметил, что тот явно уже был под хмельком.
— Да диким кабанам-то, ни чё. А вот нам с тобой — чё.
Глянув на Монзырева, Андрюха понял, что тот намекает на рассказанный как-то им же самим случай про них с Семибратовым.
