Ознакомительная версия.
Он хотел еще что-то сказать, но я вопросом сбила его с мысли:
— Не поняла, поясни, пожалуйста.
— А что тут объяснять?! — криво усмехнулся стихийник. — Ты даже с взбрыком познакомилась поближе, когда пятилап к тебе присосался… — он увидел мое недоумение и поспешил исправиться: — Кхм, я хотел сказать, привык.
— Нет, не это. Поясни, что ты имел в виду, говоря: «И один раз за гранью»? Я что, умерла?
— Ну…
Прищурилась и насторожилась одновременно, а он молчит.
— Я умерла? Я умирала? Я отправилась к Всевышнему, и ты меня вернул?
— Ирэн, я… — А сам рукой тянется к затылку. Нервничает, не может придумать достойное объяснение оговорке.
— Что?! — шлепнула его по руке и возопила, догадавшись: — Ты что, во время опытов с резервом меня убил?!
— Ну…
— Дейр! — Я позволила себе поднять голос, чтобы не поднять руку, хотя и то, и то недостойно истинной леди, но совсем сдержать себя я не смогла. Да, вот теперь становится понятна причина его переживаний, нежелания оставить меня без присмотра и трепетная забота обо мне после пробуждения.
— Не совсем… убил. Успокойся. — И самым серьезным тоном сообщил: — Просто на одну минуту мы потеряли тебя в этом мире, но очень быстро нашли.
И вместе с правдой он обрушил на меня абсолютно невинный светло-голубой взгляд из-под ресниц. Не знаю, чего добивался стихийник, но из всех желаний во мне проснулось лишь кровожадное, а вслед за ним возник серьезный вопрос: «Где сейчас лежит идеальное орудие мести — статуэтка?»
— И вот теперь, узнав об этом, я должна радоваться? — отступила на шаг. — Или вспомнить твое: «Все, что ни происходит, происходит к лучшему»?!
— Не должна и не узнала бы, не проболтайся я.
— Вот именно, — вскинулась я и с укором вопросила: — И после этих… вынужденных признаний ты еще надеешься на доверие?
— А еще на искренность, — сообщил Дейр с обезоруживающей улыбкой и вновь приблизился ко мне. Так, словно мы говорим на совсем несерьезную тему, которая медленно, но верно переходит во флирт!
И загоняет он меня в угол не только словесно, но и физически и даже руки ко мне протянул.
— И что ты мне на это скажешь? — подмигнул он.
— А вот… — я отступила еще на шаг, стараясь сохранить самообладание и не улыбнуться. — А вот… фигушки! — воскликнула я и упала в неожиданно оказавшееся сзади кресло. Растерялась, но, обнаружив рядом статуэтку и схватив ее, быстро пришла в себя: — Не подходи ко мне и руки убери!
Девятый весело прищурился.
— Все руки, — мгновенно уточнила я, чтобы он не смел использовать свои маг-потоки.
— Что ж. — Он спрятал руки за спину и, наклонившись надо мной, ласково заметил: — Видимо, теперь у тебя есть причина не возвращать мне проверенный артефакт. Так?
— Так! — охотно согласилась я, не предчувствуя опасности. Держась за статуэтку, это было невозможно.
— И не рассказывать о нем…
— В точку!
— Даже когда он тебе навредит, — завершил Лесски и беззастенчиво подался вперед, заставив меня вжаться в спинку кресла.
Стихийник смотрел столь же пристально, как и я всего лишь минуту назад, и, казалось, подмечал все мельчайшие движения, глубину вздоха, дрожь ресниц. И мог соотнести оттенок кожи с чувствами, одолевающими меня. Зыбкость растянувшегося момента он же сам и разорвал хитрющим взглядом и улыбкой:
— Слава Всевышнему, артефакт не на тебе.
Я расслабленно выдохнула и перестала судорожно сжимать статуэтку, а он уверенно постановил:
— Значит, все-таки на взбрыке.
Нет, нет, нет! Только не это!
— Дейр, ты неправильно понял… — Я не смогла удержать позорного порыва его переубедить и сдала себя с потрохами.
Он все понял, улыбнулся, ерничая:
— Да неужели? А по-моему, такой вывод превосходно объясняет неожиданную светолюбивость Кишмиша и подтверждает вменяемость Ердана Кеслера. — И со смешком добавил: — А то, знаешь ли, я уже начал опасаться за друга, утверждающего, что твой взбрык светолюбив…
Он еще что-то говорил, а я не слушала, окончательно погрузившись в свои тяжелые раздумья. Выходит, что теперь нормальной защиты не будет ни у меня, ни у вечнозеленого. Обидно. И даже злорадная мысль о том, что вечнозеленый артефакт просто так не отдаст, не поднимает настроения.
— Ирэн, — девятый позвал меня тихо, — ты хорошо себя чувствуешь?
— Плохо. — Я погладила изящное изделие из металла, что все это время согревала в своих руках, и нахмурилась.
— Почему? — Он сел на подлокотник моего кресла, спросил шутя: — Пытаешься просчитать, сколько раз приближалась к смерти?
— Нет. Просчитываю, как скоро ты заберешь артефакт у Кишмиша. Вернее, что тебе придется сделать, чтобы он его отдал.
— Всего лишь попросить, — просиял мой маг-опекун и добавил серьезно: — Он доверяет мне, но я этого делать не буду.
— А как же заявление, что артефакт мне способен навредить? — прищурилась, глядя на него снизу вверх.
— Так ведь он не у тебя, а у взрослого вменяемого императорского взбрыка. — И вот с этим наглым заявлением Дейр щелкнул меня по носу и усмехнулся: — Вот так-то!
— Что?! — возмущенно вскочив из кресла, я грозно выставила вперед статуэтку, так словно бы в моей руке был клинок.
— А что такого? — Стихийник вальяжно растянулся на моем месте, и свет лампы теперь выгодно подчеркивал литые мышцы его торса. Отчего последующие слова заволокло в моем сознании туманом: —…Кишмиш, как давно окрепший и устоявшийся член ботанического общества, способен не только контролировать свой гнев, но и дозировать яд в стеблях. Единственная его слабость — это родные, которыми с недавних пор стали ты и я. Но… даже защищая, взбрык не выходит за пределы разумного и до сих пор никого не отравил.
Я смогла лишь кивнуть. А Дейр обвел взглядом разгромленную комнату и опять лучезарно ухмыльнулся:
— Думаю, пример с тобой приводить не стоит. — А затем забрал из моих пальцев тяжелую статуэтку и заявил: — А теперь спать. Нам обоим завтра на лекции.
Следующие два учебных дня, а затем и вся неделя прошли на удивление тихо: что в академии, что в доме Лесски. Быть может, для других эти дни спокойствия показались бы затишьем перед бурей, но я впервые наслаждалась своим существованием и с детской непосредственностью погружалась в пучину познавательного веселья. Часть сложностей была позади.
Приходящая ко мне маг-почта уже намного реже сгорала вместе с мотыльками, группа постепенно оттаивала и втягивалась в споры с преподавателями. Клифорд легко вел дела вместо вновь исчезнувшего старосты, а Риг усилил свои ухаживания за Таггри. Отчего последняя цвела, точь-в-точь как Гарива Нокбо. Но если моя одногруппница позволяла себе лишь пунцовость щек, то наша куратор могла замереть посредине лекции и со счастливой улыбкой взирать вдаль до тех пор, пока ее кто-нибудь не окликнет. И так как Эфка Нэфка Трумс вышла из образа язвительной злыдни и теперь вела себя рассеянно, но куда более спокойно, я пришла к выводу, что мои подарочные составы работают на благо всем. Или почти всем…
Ознакомительная версия.
