отскочил на безопасное расстояние и остановился, наблюдая. Не справится, не справится мальчишка с этой боевой машиной. Астид подошел к краю арены, воткнул мечи в песок, сел со скучающим видом. Кто-то из зрителей засмеялся.
Астид не слушал их, сосредоточившись на поединке. Зарыв ладонь в песок, полукровка тихо зашептал. Арена под ногами Доэйра неприметно зашевелилась, струйки песка потекли вверх по его ступням, схватывая их, мешая двигаться. Эльф отпрыгнул в сторону, вырвавшись из тенет и косясь вниз. А песчаные путы вновь охватили его ноги, удерживая на месте. Ригестайн не понял замешательства противника, но, видя это, бросился вперед с удвоенной силой. Ястреб, преодолевая сопротивление песка, отразил выпад, пригнулся, собираясь нанести удар снизу, и слегка коснулся арены левой рукой. Пальцы мгновенно попали в песчаный плен. Высвобождаясь из него, Доэйр увяз еще больше. Ему вдруг стало страшно. Он крикнул, вскочил, озираясь. Астид умолк. Песок опал под ногами эльфа.
Вдохновленный блеснувшим страхом в глазах Ястреба, Ригестайн атаковал. Эльф хотел парировать удар, но клинок, вдруг словно ожив, поддернул его руку кверху. Меч Ригестайна пролетел под локтем, распоров кожу в подмышке. Песок вновь зашевелился, заструился, наполз на ноги, застопорив движения. А Ригестайн, присев в полуобороте, полоснул мечом под коленями эльфа. Ноги подкосились, и Ястреб грохнулся на спину, выпустив оружие. Ригестайн прыгнул сверху, ухватив клинок вертикально двумя руками. Эльф перекатился на живот, и меч Ригестайна вонзился в песок. Доэйр подтянулся, выбросил руку и выдернул из-за пояса противника свой нож. Удар, который последовал за этим, должен был стать последним — наемник метил в сердце Ригестайна. Он был уверен, что не промахнется. Но ошибся. Нож распорол пустоту в том месте, где только что была жертва. Лишь меч качался несуразным стеблем. А на спину, заламывая руку и отгибая голову назад, навалился Ригестайн.
Астид ухмыльнулся под маской. Наконец-то мальчишка начал понимать.… Сбоку подошел Гилэстэл, встал рядом. С его меча на песок упала алая капля. Астид поднялся, взглянул в сторону Наэйлута. Эльф лежал навзничь, разбросав руки. На его теле несильно кровоточила лишь одна небольшая рана — точно напротив сердца.
Доэйр извивался на песке, пытаясь вырваться из рук Ригестайна, и яростно рыча.
— Бейся честно, выродок! Кончай со своими штучками!
— А ты был честен, когда убивал мою семью?!
Астид и Гилэстэл обменялись быстрыми взглядами. Князь слегка повел пальцами, и горло Ястреба словно сдавило удавкой.
— Я-а… а… нх-х, — захрипел он, потянулся к горлу, выронив нож.
— Честен?! — Ригестайн, ухватив эльфа за волосы, нещадно колотил его об арену, вбивая головой в песок. — Честен?!
Рывком перевернув Доэйра, Ригестайн подхватил брошенный нож и приставил его к груди под татуировкой. Заглянул в синие глаза, красоту и глубину которых унаследовал.
— Во мне твоя кровь… но её кровь зовет сильнее. Убив их, ты не оставил мне выбора.
— Я… не…, - хрипел Ястреб, загребая ладонями песок у горла.
— Да бей же! — крикнул Астид.
А Ригестайн все медлил, напряженно вглядываясь в синие глаза напротив.
— Он убил твою семью!
Нож по рукоять вонзился в плоть.
— Я… не… уби… — обрывки тихих слов слетели с губ с последним выдохом. Скрюченные пальцы ослабли, руки сползли вдоль тела.
Ригестайн медленно поднялся с колен, и, волоча ноги и покачиваясь, поплелся к выходу с арены. На трибунах бушевала толпа, выкрикивая имя победителя. Астид обвел глазами зал, снял маску и сплюнул на песок. Люди взревели еще громче, расценив это как жест презрения к поверженному противнику.
— А вы говорите, что я кровожадный, — произнес Астид.
Князь взглянул на него, ничего не ответив. Они развернулись и покинули сотрясающийся зал.
Ригестайна они нашли в раздевалке. Он сидел у стены, обняв согнутые колени и уткнувшись в них лицом. Плечи его сотрясались в рыданиях.
— Ригестайн… — князь опустился рядом с ним, коснулся его волос. — Ты победил. Твое возмездие успокоит дух твоих родных.
Ригестайн замотал головой.
— Что им мое возмездие?! Что им моя месть или слезы?! Я проклят. Проклят! Мне не место среди живых. Я стал причиной гибели своей матери, тети. Я собственноручно убил своего отца! Я проклят вовеки… у меня нет будущего.
Он обхватил голову руками, прячась от князя. Гилэстэл покачал головой, переглянувшись с Астидом. Тот стоял, сложив руки на груди, и хмуро глядя на победителя.
— Ты создан для чего-то большего, мой мальчик. И уж точно не для увеселения вааспуртских бездельников на арене или сцене, не для торговли в затхлой лавке. Твое будущее пока непостижимо для тебя самого, но я вижу его вполне ясно.
— Будущее… в нем лишь тьма… Тьма, боль и одиночество.
Гилэстэл наклонился, осторожно отнял ладони от мокрого лица Ригестайна.
— Ты не одинок. Я тебя не оставлю. И всегда буду с тобой. И я, и Астид. Мы теперь твоя семья. Твое гнездо.
— Панджо! Панджо! Аг рас ваппа! — вопили мальчишки, шныряя меж узлов и ящиков. Слуги, отгоняя настойчивых попрошаек, грузили вещи на повозки, закрепляя их веревками. У коновязи стояли три оседланные лошади. Дом вдовы Мессахр прощался с покидающими его жильцами.
— Кыш! — прикрикнул на пацанят Астид, но, вздохнув под укоризненным взглядом Ригестайна, кинул на мостовую горсть монет.
— Ты очень щедр, — улыбнулся Ригестайн.
— Только ради тебя, — развел руками Астид.
С крыльца к ним спустился Гилэстэл в дорожном костюме.
— Готовы? — улыбнулся, глядя на лица своих подопечных.
— Да, Ваша светлость, — в один голос ответили Астид и Ригестайн.
— Тогда в путь.
Он вскочил на свою лошадь, тронул поводья. Астид последовал его примеру. А Ригестайн все стоял, глядя на дом, где провел последние три месяца.
— Панджо! — дернул его за кафтан темнокожий мальчонка.
— Чего тебе? — склонился к нему Ригестайн. — Ваппа? Ну, держи.
В чумазую ладошку легла медная монетка. Мальчик сжал кулачок, но убегать не спешил.
— Панджо, а где твоя арфа?
— Сломалась.
— Ты уезжаешь?
— Уезжаю.
— А куда?
— Далеко. На север.
— А когда вернешься?
Ригестайн грустно улыбнулся. Ему не к кому было возвращаться.
— Не знаю.
— Купи себе новую арфу. Когда приедешь, я приду тебя слушать.
Мальчишка побежал, оглядываясь на Ригестайна и помахивая кулачком с зажатой в нем монетой. Ригестайн вздохнул, сел в седло и направил лошадь вслед остальным.
