Ознакомительная версия.
— Подъем не слишком труден, — сказал Корис. Он слегка нахмурился. — Здесь и здесь есть опора для рук. — Он встал на цыпочки, прижавшись к скале, вытянул длинные руки над головой, и пальцы его углубились в небольшие щели в ее поверхности. Мышцы на плечах напряглись; он поднял ногу, цепляясь за трещину, и начал взбираться.
Бросив последний взгляд на берег и двух людей, теперь лежавших далеко от воды, Саймон последовал за ним. Он обнаружил, что капитан прав. В поверхности скалы были углубления, подходившие для рук и для ног, сделанные природой или человеком. И вскоре Саймон оказался рядом с Корисом на выступе в десяти футах над песком.
Не было сомнения в искусственном происхождении этого выступа: видны следы инструментов, вырубавших его. Выступ вел наклонно, как рампа, хотя и круто, к вершине утеса. Нелегкая дорога для человека, у которого кружится голова и дрожат от слабости ноги, но намного лучшая, чем он смел надеяться.
Корис снова заговорил.
— Сможешь взобраться один? Я посмотрю, нельзя ли поднять остальных.
Саймон кивнул и тут же пожалел, что избрал такую форму согласия. Он ухватился за стену и подождал, пока мир прекратит вращаться. Стиснув зубы, он пошел вверх. Большую часть пути Трегарт проделал на четвереньках, пока не добрался до пустоты в скале. Подув на израненные руки, он всмотрелся в углубление. Пещера! Другого выхода отсюда нет. Нужно надеяться, что у пещеры есть выход наверху.
— Саймон! — Крик снизу звучал беспокойно, тревожно.
Саймон заставил себя подползти к краю выступа и посмотреть вниз.
Внизу стоял Корис, задрав голову и глядя вверх. Танстон тоже стоял, поддерживая Йивина. В ответ на слабый взмах руки Саймона они начали действовать, каким-то образом умудрившись поднять Йивина до выступа.
Саймон оставался на месте. У него не было желания в одиночку входить в пещеру. Воля, казалось, покинула его, как сила ушла из тела. Но мужество вернулось, когда Корис появился рядом с ним, поддерживая Йивина.
— Здесь какое-то колдовство, — заявил капитан. — Я не видел тебя, пока ты не махнул рукой. Кому-то очень нужно было скрыть вход в пещеру.
— Ты считаешь это очень важным? — Саймон указал в сторону пещеры. — Даже если это сокровищница древних королей, она не интересует меня. Разве что там есть вода!
— Воды! — слабо подхватил Йивин. — Воды, капитан, — настойчиво просил он у Кориса.
— Подожди, товарищ. Еще немного.
Они обнаружили, что открытый Саймоном способ перемещения на четвереньках необходим при входе в пещеру. А Корис едва протиснулся, обдирая кожу на плечах и руках.
Проход оказался сзади, но света было так мало, что они двигались, держась за стены руками.
— Тупик! — Вытянутая рука Саймона упиралась в скалу. Но он вынес приговор слишком быстро: справа показался слабый свет, и Саймон обнаружил, что проход поворачивает направо.
Здесь стало светлее, и они смогли двигаться быстрее. Но в конце прохода их ждало разочарование. Свет не усиливался, и когда они вышли на открытое пространство, здесь были сумерки, а не яркое солнце дня.
Источник света привлек внимание Саймона и заставил его забыть о боли. Вдоль стены шла прямая линия абсолютно круглых отверстий, похожих на корабельные иллюминаторы. Он не мог понять, как они не увидели эти отверстия с берега: они явно выходили в сторону моря. Отверстия были забраны каким-то материалом, пропускавшим свет туманными лучами.
Света, впрочем, было достаточно, чтобы осветить единственного обитателя каменного зала. Этот обитатель спокойно сидел в каменном кресле, вырубленном из той же скалы, что и вся пещера, руки его лежали на широких подлокотниках кресла, голова опустилась на грудь, как во сне.
Лишь когда перевел дыхание со звуком, похожим на рыдание, Саймон понял, что они стоят в склепе. И пыльная тишина зала сомкнулась над ним, как будто их закрыли в гробу без всякой надежды на спасение.
Чувствуя благоговейный страх и тревогу, Саймон приблизился к двум каменным блокам, на которых стояло кресло, глядя в лицо сидящего. Кресло и сидящего покрывал толстый слой пыли. Но Трегарту было видно, что этот человек — вождь, жрец или король — не принадлежал к расе Эсткарпа или Горма.
Его пергаментная кожа была смуглой и гладкой, как будто искусство бальзамировщика превратило ее в дерево. Черты полускрытого лица свидетельствовали о могучей воле и душевной силе, орлиный нос преобладал над остальными чертами. Подбородок маленький, заостренный, закрытые глаза посажены глубоко. Как будто далеким предком этого человека был не примат, а птица.
К тому же его одежда под слоем пыли была сделана из материала, похожего на перья. Стройную талию охватывал пояс, а на коленях лежал топор такого размера, что Саймон усомнился, мог ли мертвец поднимать его.
На голове сидящего была усыпанная драгоценностями корона. На пальцах, сжимавших рукоять топора, блестели кольца. И на всем этом лежала печать такой чуждости, что Саймон остановился, не доходя двух шагов до помоста.
— Вольт! — возглас Йивина походил на вопль. Он заговорил что-то на непонятном языке; Саймону показалось, что это молитва.
— Подумать только, легенда оказалась правдой! — Корис стоял рядом с Трегартом. Глаза его ярко горели, как ночью, когда они уходили из Салкаркипа.
— Вольт? Неужели? — повторил Саймон, и человек из Горма ответил нетерпеливо:
— Вольт-Топор! Вольт, гремевший громами! Вольт, которым и теперь пугают детей по вечерам! Эсткарп древен, его знания восходят к доисторическим временам. Но Вольт старше Эсткарпа! Он из тех, кто жил до человека, каким человек стал сегодня. Род его вымер до того, как человек вооружился дубиной и камнем против зверей. Но Вольт пережил свой род и знал первых людей, и они знали его — и его топор! Вольт в своем одиночестве пожалел людей и топором прорубил дорогу к знаниям и величию, прежде чем тоже ушел от них. В некоторых местах Вольта вспоминают с благодарностью, хотя и боятся его, как всего непонятного. А в других — ненавидят великой ненавистью, потому что мудрость Вольта боролась с их глубочайшими желаниями. И мы вспоминаем Вольта с молитвами и проклятиями, он и бог, и демон. И вот мы убеждаемся, что он был живым существом и в чем-то похожим на нас. Впрочем, может, с другими способностями, свойственными его расе.
— Вольт! — Длинная рука Кориса взметнулась в салюте. — Я, Корис, капитан Эсткарпа и его гвардии, приветствую тебя и сообщаю, что люди не очень изменились с тех пор, как ты ушел от них. Мы по-прежнему воюем, и мир у нас редок. А сейчас, возможно, наступает окончательная ночь. Она идет из Колдера. И поскольку море лишило меня оружия, прошу тебя отдать мне твое! И если нам удастся снова встать лицом к лицу с колдерами, я докажу, что взял топор не напрасно!
Ознакомительная версия.
