Честное слово, я бы согласился даже на то, чтобы вокруг моей кровати стояли сотни любопытствующих, лишь бы... Лишь бы рядом со мной была Наис.
— Ур-р-р-р-р! — тихо, но серьёзно донеслось снизу.
Лобастая голова, крупные тёмные бусины глаз, скрытые длинные чёлкой — как они вообще что-то видят, ума не приложу. Белая шерсть, длина каждой пряди которой составляет не менее локтя, покрывает мускулистое тело, скрадывая пропорции и создавая обманчивое впечатление увальня и игрушки. Очень большой игрушки.
— Привет.
Кожаная заплатка мокрого носа сморщилась, принюхиваясь, и я снова удостоился недовольно рычания.
— Кота учуял? Так это твой знакомый.
Фырканье, свидетельствующее о том, что собаки вполне понимают человеческий язык.
— Ну что, Бруш? Будем здороваться или как?
Миг промедления, и мохнатые передние лапы ложатся мне на плечи, а шершавый язык мочалкой довольно проходится по моему лицу.
Вообще-то, дассийские овчарки — свирепые звери, и мой знакомец без зазрения совести слопал бы любого нарушителя границ, если бы почувствовал в нём угрозу. Собственно, и меня мог бы покалечить, хотя и появился в этом доме исключительно моими усилиями: я даже сам выбирал щенка. Из нового помёта маминых питомцев. Вигер соглашаться на такого «охранника» не хотел, но Лелия — тогда ещё чудный карапуз полутора лет от роду — так радостно заверещала и вцепилась в мохнатый комок, что ре-амитер вздохнул и уступил. Мне и своей дочери. Но несмотря на нашу дружбу, я настоял, чтобы из всех обитателей особняка Ра-Кен «своими» Бруш считал только Вига и Лелию, чего и добились путём тщательных тренировок. Так что, можно было быть спокойным хотя бы на этот счёт.
— Ну ладно, будет уже... Ты стал слишком тяжёлым, чтобы виснуть на мне, Бруш. Ну-ка, слезай!
Пёс выполнил мою просьбу, но только потому, что она была высказана предельно вежливо и ласково: любая агрессивная нотка расценивалась, как приказ к атаке.
— Ты уже вернулся в город?
Удивлённо расширенные глаза на заспанном лице. Опять полночи не ложился? Мне что ли следить за его своевременным отправлением в постельку? Вот ещё!
— Захотел и вернулся. Не имею права?
Вигер качнул головой, поправляя наспех накинутый домашний камзол:
— Имеешь. С тобой всё в порядке?
— А ты как думаешь?
Бруш, донельзя обрадованный тем, что его хозяин вышел в сад, занял место у ног ре-амитера, изо всех собачьих сил изображая верность и преданность.
— Выглядишь вроде хорошо. А чувствуешь?
Вопрос был с подтекстом. Очень глубоким. Дело в том, что мой внешний вид совершенно никоим образом не соотносится с моим внутренним самочувствием. Доходит до смешного, кстати: после самого тяжёлого перепоя свежести и румянцу моих щёк может позавидовать любая придворная красотка. А лучше всего работается, когда со стороны глядя на меня можно подумать: доходяга, ещё минута, и свалится без сил и сознания.
Я улыбнулся:
— Не очень. Но к работе это не имеет никакого отношения.
Виг помрачнел.
— Опять?
— Ерунда. Не обращай внимания.
— Не ерунда! Пойдём-ка в дом. А ты, — недвусмысленный приказ собаке, — оставайся здесь. И не ворчи! Схожу с тобой на прогулку, обязательно схожу! Только позже.
Пёс, вынудивший хозяина на щедрое обещание, вильнул хвостом, исчезая в кустах, а я последовал за Вигом в «летнюю» гостиную — комнату, одна из стен которой раздвигалась наподобие ширмы, соединяя дом и сад в единое целое. Очень мило, кстати: нужно будет так оборудовать собственный дом. Когда Наис в него переберётся. Если Наис в него переберётся...
Вигер принёс с кухни ковшичек и разлил по чашкам ароматную тёмную жидкость. Не скажу, что мне нравится вкус авака — зёрен южного кустарника, которые собирают, обжаривают, мелко перемалывают и варят в кипящей воде, но считается, что сие зелье дарит бодрость духу и телу, а спорить с мнением общества мало кому с руки. Вот и я давлюсь и кривлюсь, но пью. А мой друг, напротив, находит в поглощении этой гадости настоящее удовольствие.
— Так почему ты вернулся раньше срока?
— Подумаешь, раньше! Всего на один день.
— Который ты должен был с пользой провести на природе, — строго подытожил Виг.
— С пользой, без пользы... У меня вся эта природа уже знаешь, где стоит? Под самым горлом. Надоело.
— Ты не помирился с Наис?
— А почему я должен был...
Внезапная догадка заставила меня оборвать фразу на середине. Неужели?
— Ты ей сказал?
— О чём? — Вигер пытается идти на попятный, но слишком поздно.
— Обо всём! Сгустил краски, признавайся? Иначе Нэй не приехала бы.
Обрадованное переспрашивание:
— Так она всё-таки приезжала?
— Да!
— И чем же ты недоволен?
— Всем!
На всякий случай Виг переползает по стулу в сторону, чуть более удалённую от того места, до которого я могу дотянуться.
— Я думал...
— Правда? И как долго?
— Рэй, в самом деле... Это был такой чудный момент для примирения!
— Да уж, чудный.
— Разве нет? Любящая жена, поспешившая к недомогающему мужу — чем не сюжет для сказки со счастливым финалом?
— Сказка...
Я опрокинул в рот всё содержимое чашки, чтобы вкусом авака забить горечь мыслей. Хотя бы на несколько минут.
Вигер присматривался ко мне с опаской, причём боялся, как предполагаю, больше не за целостность собственной челюсти, а за моё душевное равновесие.
— Случилось что-то плохое?
— Да.
Лаконичность ответа моего друга не удовлетворила:
— Что именно?
— Неважно.
— Рэй, посмотри на меня, пожалуйста!
Я нехотя поднял глаза, встречая серый и мягкий, как пепел, взгляд.
— Что случилось?
— Да так... Безделица одна.
— Безделица тебя бы не огорчила, — разумно заключил Виг. — Учти, я не отстану, пока не узнаю достаточно, чтобы...
— Чтобы натворить ещё больших бед? Знаю.
— Рэй, да что стряслось?
— Сказано же: безделица! Она должна была произойти. Однажды. Но я рассчитывал, что всё случится несколько позже, чем случилось.
Я вышел на террасу и опёрся об ажурную решётку ограждения.
— Всё плохо, да? — Робкий вопрос.
— Угу.
— Послушай... Извини. Я не хотел.
— Знаю.
Ладонь Вига неуверенно легла на моё плечо.
— Понимаешь, мне... Я так не могу.
— Как?
— Когда я смотрю на тебя и Наис, я всегда вспоминаю Ланну и то, как мы были счастливы.
— И хочешь осчастливить нас?
— Ну... Вроде того.
Я повернулся к Вигеру лицом.
— Не надо, хорошо?
— Извини, — он огорчённо опустил глаза.
— Я никого не виню, пойми. Мне нужно было совсем немножко времени, чтобы... А, да о чём теперь говорить!
