— Сколько таких свистков существует на земле? Семь?
Дриндры завыли и не ответили.
— Больше семи? Меньше семи?
— Да.
— Три? Два? Только один? — сердито воскликнула Зораяс.
Дриндры утвердительно закивали.
— Где же он находится? На земле? Под водой?
— Да.
— В море?
— Да.
Зораяс усмехнулась, и дриндры съежились.
— Ну конечно, я слышала рассказ о таком свистке в виде змеиной головы, сто тысяч лет назад подаренном вашим королем юноше по имени Зивеш. Теперь он покоится на океанском дне, ведь Азрарн утопил его, а серебряный свисток висел на его нежной шее, превратившейся сейчас в голые кости.
Дриндры забили хвостами и прошипели «да», как шипит раскаленный металл, брошенный в воду.
Зораяс могла бы превратиться в рыбу, чтобы достать магический свисток. Но для смертного, владеющего магией, было очень опасно принимать облик животного или любого другого создания, не похожего на человека, поскольку при превращении можно легко забыть человеческие ценности и начинать думать, как то существо, чей облик он принял. Много рассказывали о великих волшебниках, которые превращались в животных, рептилий или птиц и потом забывали все свои заклинания и-то, кем были раньше, продолжая бегать, ползать или размахивать крыльями до конца своих дней. Поэтому Зораяс заколдовала одного из дриндров и заставила его принести ей свисток.
— Не волнуйся, я собираюсь угодить вашему князю, а не вредить ему Ведь именно он является причиной моего нынешнего счастья, — убеждала его Зораяс.
Как бы там ни было, околдованный дриндр нырнул в пучину морских вод. Туда, где лежали на песчаном дне молочно-белые кости Зивеша. Тысячу лет назад морские чудища удивленно разглядывали мертвого юношу, русалки с зелеными ледяными локонами целовали своими холодными губами его холодные губы, касались заостренными языками двух драгоценных камней на его груди. Но Зивеш не шевелился. Течение расчесывало его волосы, как когда-то их расчесывали пальцы демона, его широко открытые глаза казались наполненными слезами от горя и отчаяния В конце концов морской народ перестало интересовать тело юноши. Вода стерла его черты и оставила лишь кости да свисток в форме змеиной головы. Его-то и схватил посланный королевой дриндр, бормоча себе что-то под нос Вернувшись к медной башне Зораяс, он положил свисток с запутавшимися в него водорослями у ее ног.
Зораяс подняла свисток и больше часа внимательно разглядывала его.
В больших дворцовых садах был странный павильон, построенный из черного гранита. В его стенах не прорубили окон, пол был выложен плитами из чистого золота, а потолок сделан из тусклого и очень черного стекла, которое не отражало света и сквозь которое ничего не было видно. В это стекло были вкраплены бледные бриллианты, сапфиры, цирконы, в точности повторявшие расположение звезд на небе. Работу выполнили настолько искусно, что, находясь внутри павильона, казалось, что сверху над головой простирается ночное небо. У стены, рядом с двойными дверями, свисал до пола толстый бархатный шнур.
Когда поднялась луна и на колокольнях Зояда пробили полночь, в павильон, держа в руке свисток, пришла Зораяс и села у бархатного шнура. Она дождалась, пока луна зайдет и колокола пробьют наступление последней четверти ночи перед восходом солнца.
Тогда королева приложила свисток к узкой щели в своей маске.
Сперва она ничего не услышала. Потом раздался гром и сквозь открытые двойные двери ударила молния. Зораяс дернула бархатный шнур. Двери с металлическим шумом закрылись. Молния тем временем превратилась в существо, похожее на большого черного дракона. Из его рта сочилась расплавленная лава, испускающая дурманящий запах.
Зораяс произнесла:
— Успокойся. Я защищена от твоего огненного дыхания колдовством. Позволишь ли ты увидеть тебя, как довелось когда-то моему отцу Зорашаду?
Дракон, казалось, начал таять и блекнуть. Теперь в павильоне стоял высокий и удивительно красивый человек в черном плаще, напоминающем крылья.
Зораяс, как и всякий смертный, пришла в смятение от его красоты. Ее сердце торжествующе забилось.
— Повелитель Теней, прости свою служанку, заставившую тебя прийти сюда, — сказала королева. — Случайно я нашла этот свисток и, узнав из старинной легенды о его чудодейственном свойстве, не смогла воспротивиться желанию взглянуть на тебя, владыка владык, величайший из князей.
Она хорошо знала о тщеславии демонов и поэтому обратилась к нему именно так. Азрарн не выглядел мрачным или удивленным. Казалось, он забавлялся.
— Тогда ты должна знать, что, позвав меня, можешь высказать мне свою просьбу, — отозвался Азрарн.
— Несравненное Величество, я прошу лишь одно. Позволь посмотреть на тебя, выразить благодарность и вернуть этот свисток, который по праву принадлежит тебе.
Зораяс склонилась перед ним и протянула свисток. Князь демонов приблизился, и его прикосновение, словно холодное пламя, прожгло ее руку даже сквозь перчатку. Исковерканные пальцы пронзила боль, каждый шрам на ее искалеченном лице воспламенился, а раны, которые бродячий торговец оставил на ее груди и между бедер, казалось, запылали. И тут послышался удар колокола, возвещавший восход солнца. Бешеная ярость горячим потоком разлилась по телу Зораяс.
И она громко засмеялась.
Свет не проникал сквозь черную стеклянную крышу, которая выглядела так же, как и само небо. Однако, услышав колокол, Азрарн сказал Зораяс:
— Мне приятна твоя учтивость, Железная Королева, но полагаю, что солнце уже близко, а его свет мне отвратителен. Поэтому я должен покинуть тебя.
— В самом деле? — спросила она. Королева подошла к тому месту, где висел бархатный шнур, взяла его в руку и прошептала с улыбкой:
— Азрарн! Мой отец Зорашад был дураком, за что и поплатился. А я, его дочь, потеряла много больше, чем королевство. Благодаря колдовству я вернула многое, но кое-что я не в силах изменить, и именно об этом я, в конце концов, хочу попросить тебя.
— Тогда говори скорее, — нетерпеливо бросил Азрарн.
— Я хотела бы увидеть прекрасное лицо одного из Владык Тьмы в сиянии солнца, — сказала Зораяс.
Возможно, торжествуя и насмехаясь, она ошиблась, но ей показалось, что удивительное лицо Азрарна побледнело.
— Разве я не говорил тебе, что солнце мне отвратительно, — напомнил Азрарн.
— Отвратительно или страшно, великий король? Я думаю, ты панически боишься его лучей, а если они коснутся тебя, то превратят в пыль или камень, а может, и в какой-либо другой гадкий предмет.
На этот раз лицо Азрарна скривилось от ярости, и Зораяс в испуге затаила дыхание.
